Служанка двух господ - Кира Стрельникова

— Тебя!

М-мать, без титула, да ещё на "ты". Блин да я не в состоянии вообще сейчас думать ни о каком этикете, ещё пара минут и дойду до кондиции, когда на собственные комплексы плевать с высокой колокольни! Тихий, довольный смех, прикосновение губ к шее там, где бьётся жилка, мимолётная ласка языком. И Эрсанн снова смотрит мне в глаза, наши лица разделяют считанные сантиметры.

— Почему? — тихо спросил он и... отпустил мои руки, но пошевелить ими я не могла.

А вот и магия в ход пошла, дорогая моя. Расслабься и получай удовольствие, Яна, теперь уже без всяких отмазок.

— Ты же взрослая женщина, Яна, красивая женщина, — снова грудь ласкали уже две руки, и меня потихоньку отпускало напряжение, мысли начали путаться, и в крови разгоралась страсть. — Опытная, — Эрсанн наклонился ещё ниже, почти касаясь моих приоткрытых губ, ставшие практически чёрными глаза завораживали, затягивали в глубину, лишая воли к сопротивлению. — И я тебе нравлюсь, не отрицай, я знаю, — уверенно продолжил он, слова точно били в цель, и как он всё это понял?! — Мои прикосновения тебе нравятся, — следующий поцелуй пришёлся в уголок рта, и отвернуться не было сил. — А ты смущаешься, будто тебе шестнадцать лет и ты никогда мужчины не знала, — боже, этот его шёпот, он сводит меня с ума! Как и прикосновения, грудь уже горит, а от того, как его чуткие, умелые пальцы играли с моими сосками, они стали болезненно чувствительными, реагируя на малейшее прикосновение горячими вспышками удовольствия. — Расслабься, Ян, я не выпущу тебя отсюда, пока ты не прекратишь стесняться. По крайней мере, сегодня точно... И я не шутил насчёт твоего белья...

Ответить мне опять не дали. Эрсанн поцеловал меня, впервые, по-настоящему. Прижался к губам, провёл по ним языком, настойчиво раздвинул, и дальнейшее сопротивление собственным желаниям стало бессмысленным. Я приоткрыла рот, впуская его, давая возможность изучить сданную практически без боя территорию, и тая, тая от нежных, но властных прикосновений языка Эрсанна. Невозможно остаться равнодушной, невозможно не ответить, и отозвался весь мой организм, желание загорелось в каждой клеточке, свело мышцы внизу живота в сладкой судороге, запульсировало между ног болезненным, голодным ощущением. Бог с ними, с моими принципами. Потом разберусь, что к чему. Пусть делает, что хочет, я на всё согласная... Эрсанн прижался теснее, поцелуй стал глубже, чувственнее, мне стало совсем жарко и неудобно даже в моём лёгком платье.

Ладони Морвейна-старшего легли на бёдра и снова потянули платье вверх, а губы уже горели, воздуха не хватало, я задыхалась, летя в сверкающую звёздами бездну, где таилось удовольствие, в котором я отказывала себе целых три года. И пошло оно всё, лесом.

Эрсанн оборвал поцелуй, и я не сдержала тихого протестующего возгласа, чем снова вызвала довольную улыбку.

— Вот так гораздо лучше, Яночка, — шепнул он и следующие несколько поцелуев пришлись от ключицы к груди, ставшая невероятно чувствительной кожа реагировала кругами жарких мурашек от каждого прикосновения.

Руки неумолимо сминали тонкую тафту, подол поднялся выше колен, и перед глазами молнией промелькнуло воспоминание пикантной картинки, виденной недавно в соседней гостиной. Я судорожно вздохнула, выгнулась, когда рот Эрсанна накрыл напряжённую горошину соска и слегка втянул. А когда мой соблазнитель аккуратно сжал зубами, охнула в голос, от фейерверка эмоций, окатившего до самых пяток, охватила дрожь. Ещё... господи, ещё хочу! Не хочу, чтобы останавливался, и плевать, что руки не шевелятся! От собственной беспомощности к наслаждению примешивались пряные нотки чего-то запретного, непривычного и оттого ещё более возбуждающего. Мне уже было всё равно, услышит кто-то или нет, огонь желания сжигал изнутри, требуя удовлетворения.

Я почувствовала ладони Эрсанна на обнажённых бёдрах, он выпрямился, посмотрев мне в глаза, и коленом уверенно раздвинул мне ноги. На секунду кольнул извечный страх, пронеслась паническая мысль "Что я делаю?!" но потом Морвейн-старший медленно улыбнулся, и у меня снова перехватило дыхание от притаившегося в глубине зрачков предвкушения. Одна ладонь обхватила мою попку, нежно погладила, а потом Эрсанн закинул мою ногу себе на пояс. Эммм... Откровенность позы вызвала жаркий румянец, но я почему-то не торопилась зажмуриваться, находя особенное наслаждение в том, что мой соблазнитель видел мои глаза.

— Смотри на меня, Яна, — жарко, требовательно прошептал Эрсанн и я почувствовала мягкое касание там, где всё уже истекало от желания.

Пальцы уверенно скользнули вперёд, погладили, безошибочно найдя самую чувствительную точку, и я самым бесстыдным образом прижалась к ласкающей руке, выпрашивая ещё, послушно подаваясь вперёд, подстраиваясь под задаваемый ритм.

Реальность поплыла, остались только умопомрачительные, невероятные по силе ощущения, нараставшие с каждой секундой, и глаза Эрсанна, в которых можно утонуть, и в которых читаются все его мысли... Очень неприличные мысли, надо сказать. Как, наверное, и мои, в моих же глазах. Я искусала губы в попытке сдержать стоны, у меня вырывались глухие всхлипы, когда Морвейн с коварной улыбочкой останавливался в самый последний момент, заставляя замирать на самой грани.

— Попроси, — приказал Эрсанн, коснувшись моих губ в мимолётном поцелуе, и снова пальцы замерли, оставив меня в шаге от наслаждения.

О чём он?.. Что попросить?.. Щёки вспыхнули от запоздалого осознания, но стесняться и вправду уже поздно.

— Пож-жалуйста... — задыхаясь, пробормотала я, на всё сейчас согласная, лишь бы он продолжил.

— Что? — улыбка стала ласковой, палец мучительно медленно погладил, и я снова всхлипнула. — Давай, Яна, скажи, это несложно!

Ну чего пристал, скажи, скажи, так непонятно, что ли?! Я... я вообще предпочитаю молчать... в процессе...

— Н-не останавливайся больше... — выдавила из себя, умирая от смущения и неудовлетворённого желания.

И от осознания, что Морвейн-старший смотрит, и... и его рука сводит меня с ума, чёрт возьми!

— Назови меня по имени, — хрипло шепнул он, снова мазнув по моим губам намёком на поцелуй.

— Эрсанн... — послушно произнесла, лихорадочно облизнувшись, сердце стучало в ушах.

— Ещё! — ох, любит же приказывать, и почему-то мне это нравится! — Я хочу слышать, как тебе хорошо, Яна, не смей молчать!

Что-то такое всколыхнулось при этих словах, от тона, каким это было сказано, сердце воспарило в космос, куда уже стремительно уносилась душа — мой хозяин продолжил смелую ласку, и стало всё равно, услышат, нет, соседи. Действительно всё равно.

Зажмурилась, запрокинув голову, и простонала: