Боярич (СИ) - Демченко Антон

Алексей, в ответ на мой вопрос, только неопределенно дернул плечом.

— Не знаю, Кирилл. Я, сейчас, вообще ничего не знаю… — Автомобиль резко затормозил и прижался к обочине. Алексей кивнул на вход метро. — Ладно. Выходи, приехали.

— Спасибо за помощь. — Я распахнул дверь и спрыгнул на тротуар.

— Не за что. Похороны послезавтра. Если надумаешь, позвони, я пришлю машину. — Покачав отрицательно головой, я захлопнул дверь и «вездеход» Алексея сорвался с места.

Посмотрев вслед автомобилю, я тряхнул головой и устремился к метро. И, только оказавшись у турникетов, вспомнил, что у меня нет ни копейки денег. Ну, не хожу я по своему дому с кошельком в кармане. Не хожу. Ну и черт с ним. Ускорение, и злобные турникеты захлопываются уже за моей спиной. Короткая пробежка по эскалатору, и вот я уже на станции метро «Пресненская[3]». А полчаса спустя, выйдя на Каланчову площадь и, не увидев ни одной машины, я плюнул на правила и помчался прямиком через проезжую часть. Времени до встречи на полигоне остается все меньше, а значит, надо поторопиться.

Запах гари достиг моего носа раньше, чем глаза увидели снесенные ворота бывшего конного клуба. Я прошел через пустой проем в заборе, с покосившимися воротными столбами и, оказавшись во дворе, решительно двинулся в дом. У меня еще будет время оценить весь ущерб. А пока, нужно собрать запасную одежду, оседлать мотоцикл и ехать на школьный полигон…

Рыжий взревел и, выбросив из-под заднего колеса облако пыли, рванул по просеке. Дуэль не самое важное дело на сегодня. Но, если я ее пропущу, о нормальной учебе можно будет забыть. А это, три года, между прочим, и я совсем не хочу, чтобы они были потрачены на постоянное доказывание своей силы и самостоятельности окружающим.

— Кирилл, ты рехнулся? — Бестужев нервно вышагивал по скамейке, за моей спиной. Я же, просто наслаждался хорошей солнечной погодой и сигаретой, последней в пачке, как оказалось. Нервное состояние после прошедшей ночи и короткой беседы с Алексеем, нехотя растворялось в ароматном дым, и таяло вместе с ним. Хо-ро-шо.

— Лёня, успокойся. Ну, хочется нашему старосте оказаться в больнице. Так, кто ему злобный доктор? — Лениво взглянув на мечущегося Бестужева, спокойно проговорила Вербицкая, и вновь вернулась к своему чрезвычайно важному занятию: доведению ногтей до совершенства.

— Маша! И ты? — С интонациями умирающего Цезаря, возопил Бестужев. — Их же трое! Трое, понимаешь? Да, они и поодиночке-то его к врачам отправят. А всей компанией сразу, вообще в могилу уложат… И не надо мне говорить, что это спарринг а не дуэль! Все равно, закопают!

— Кто-нибудь, угомоните этого белобрысого. — Пробормотал Резанов, сидевший на лавке, следующей за той, по которой метался Леонид. — У меня уже голова от его беготни кружится…

— Лень, действительно, сядь уже и успокойся. — Я дернул приятеля за штанину, и тот, нехотя, с сопением опустился на лавку.

М-да, когда я сообщил Бестужеву, на каких условиях хочу провести «спарринг», он чуть не рехнулся. Но, вздохнув и успокоившись, пошел договариваться с противной стороной. Я же, просто не желал тратить свое время… и очень сильно рассчитывал пресечь этим шагом дальнейшие наезды, хотя бы на полгода… Естественно, что посмотреть на представление собралось чуть ли не полшколы. Кому-то было просто интересно, кто-то желал полюбоваться на то, как старшеклассники «раскатают в блин наглого новичка»… а кто-то и вовсе на полном серьезе утверждал, что таким образом, я решил покончить с собой, не в силах вынести позора изгнания… М-да. В общем, равнодушных не было. Я окинул взглядом забитый зрителями «амфитеатр», и хмыкнул. Но насладиться этим зрелищем, мне не дал усиленный эфирной техникой, голос распорядителя, роль которого взял на себя наш физрук.

— Поединщики, в круг.

Не знаю, как Леонид умудрился договориться о варианте боя с условием, трое против одного, но он это сделал. Мало того, этот реактивный белобрысый хорек еще и тотализатор успел организовать… нелегальный, разумеется. Так что, сейчас, заняв свое место в круге, и наблюдая, как противники расходятся по своим местам, я отрешенно пытался подсчитать свой будущий барыш, и ждал отмашки судьи.

Глава 7. Ловкость рук и никакого мошенства

Вспоминаю школу Кириллова отца, и начинаю «отыгрывать стихийника». Прыжок в ускорении, сопровождаемый легким «воздушным шлейфом» за спиной, по внешнему виду и ощущению в Эфире, мало отличается от техники «паруса», используемого «воздушниками» для быстрого перемещения на короткие расстояния. А диск кинетического эфирного щита в воздушной оболочке, очень похож на «лезвие». Жаль, что его мощь уступает настоящей «воинской» технике. Пришлось добивать «каменную кожу» Стародубова, изображавшего в ней бетонную статую, эфирной «иглой», охлажденной до температуры жидкого азота. Вот. Защита новика с хрустом рассыпается мороженной каменной крошкой, и удар простейшего кулака опрокидывает первого противника наземь. Долго? Для зрителей, с начала нашего боя прошло не больше пяти секунд. Ильин, за это время, успел швырнуть по моей «стартовой» площадке, гравийной «шрапнелью», разогнанной до бешеной скорости. Мимо. А вот «арамис», в бурлящем коконе щита, принялся смещаться в сторону. Сокращает дистанцию?

Увернувшись от очередного удара гравием, я пустил в сторону Ильина пару таких же замаскированных кинетических щитов, каким «угостил» Стародубова, но «атос», удивительно точно просчитав траекторию их полета, просто развернулся боком, одновременно наращивая мощь собственного щита с атакуемой стороны. Есть! Повинуясь моей воле, кинетические щиты резко сменили направление, в попытке слиться в один и… грохнули с двух сторон по Илье. Удержать равновесие, когда тебя с двух сторон лупит, словно тараном, довольно трудно, а если в этот момент еще и получить мощный удар ногой в лицо, пусть и защищенное стихийной техникой… Ильин ошибся, ему надо было привязывать щит не к себе, а к собственному местоположению, но он не захотел терять подвижность, и проиграл. Ошеломленный сразу двумя ударами, «атос» не успел отследить мое приближение и закономерно проиграл. Хотя щит его так и остался активированным. А вот теперь пришла очередь Винокурова.

Пока я бегал по полигону, выводя из строя «твердолобых», этот ушлый парень, после первой попытки приблизиться, разорвал дистанцию и внимательно наблюдал за моими действиями, не делая ни единой попытки помешать. Некрасиво? Зато, он сделал выводы из поражения приятелей. Его бурлящий кокон преобразился. Теперь это был нестесняющий движений диск, зафиксированный на левой руке, словно настоящий щит. А в правой возник уже виденный мною водяной хлыст.

Честно говоря, увидев приготовления Григория, я разочаровался. От «воя» я ожидал куда большего. Кажется, накрылся мой выигрыш…

Или нет? Увернувшись от полоснувшего воздух хлыста, я еле успел прикрыться эфирным щитом от ударившего во все стороны ледяного крошева, взорвавшегося там, где удар плети пришелся по земле.

Ринувшись вперед, я едва ушел от следующего удара хлыстом и, поднырнув под руку Григория, засветил ему по ребрам. «Арамис» отшатнулся и, скользнув «водяной дорожкой», подался в сторону. Понимая, что на средней дистанции мне ничего не светит, я рванул следом за отступающим противником, пытаясь сократить расстояние. Облом. Здесь меня встретил неожиданно разросшийся в стороны щит Григория. Трансформированная техника, словно локомотив, снесла меня к самому куполу, вдавила в него и, спустя секунду, рассыпалась водяной пылью. А я с облегчением сполз по вибрирующей от удара стенке купола, наземь.

Глянув на вяло махнувшего рукой зрителям Григория, я с легким удивлением понял, что он не очень-то доволен исходом боя, да и косится в мою сторону с каким-то странным выражением лица. Ну и ладно. С этим можно и потом разобраться. А пока, у меня есть куда более важные дела…

Купол сняли, и одноклассники бросились на полигон, растаскивать тела «гладиаторов». Рядом со мной тут же оказался недовольный Леонид и улыбающаяся Вербицкая.