Холодные деньки - Джим Батчер

— Я здесь.

— Что это такое, чёрт побери? — требовательно спросил он.

— Не знаю точно, — ответила Молли. — Тут темно. Но если бы я могла увидеть, я бы сказала, что предпочитаю даже не пытаться разнимать двух братьев, когда они дерутся. Это всё равно не помогает.

Две или три секунды прошли в ошеломлении. Потом давление на мой череп исчезло так быстро, что я едва не упал. Я смог удержаться на ногах и покачал головой:

— Ух. Я тоже рад тебя видеть, старина.

Он бесшумно пересёк каюту, раздался щелчок. Зажглась настольная лампа на батарейках, осветив помещение тусклым, едва ли достаточным светом.

Ростом мой брат был чуть ниже шести футов. Он выглядел почти так же, как я его помнил. Тёмные блестящие волосы спадали на плечи. Кожа — бледнее, чем у меня. Глаза — серые, как грозовая туча, хотя сейчас они выглядели ярче, поблёскивая серебристыми крапинками, что выдавало его беспокойство и гнев. Мы обменялись похожими хмурыми взглядами — одинаковые тёмные брови и выразительные глаза — и его рот искривился в тихом рычании, когда он посмотрел на меня. На нём были только джинсы, и ничего больше. Койка в каюте была опущена, на ней только что спали. Я разбудил его, поднявшись на борт. В правой руке он держал металлический колышек от палатки. Тот был грязным и ржавым. Можно ли заполучить гангрену мозга?

— Оу, — сказала Молли. Она на мгновение уставилась на Томаса. — Хм… Да уж…

А, забыл упомянуть: мой брат из тех мужчин, за которыми бегают женщины. Прямо табунами. Я бы мог сказать, что он был красив, как модель, но, насколько я знал, таких красивых моделей, как он, просто не существовало. Его мускулатура была рельефной, даже когда он стоял неподвижно и расслабленно, и это было совершенно несправедливо.

И… Обычно я не разглядываю себя в зеркале, но я вдруг понял, что когда-то за последние несколько лет Томас перестал выглядеть как мой старший брат. Он выглядел моложе меня. Чародеи могут жить долго, но мы при этом не выглядим молодо. Томас был вампиром. Он будет выглядеть так же хорошо до последнего вздоха.

Этот парень едва ли ходит в спортивный зал, ест всё, что захочет, и может выглядеть так здорово и так молодо всю свою жизнь. Разве это справедливо?

— Ты не можешь быть моим братом, — сказал Томас, уставившись на меня. — Мой брат умер. Знаешь, откуда я это знаю?

— Томас… — начал я.

— Потому что мой брат связался бы со мной, — прорычал Томас. — Если бы он был жив, он сообщил бы мне. Он дал бы мне знать.

Молли вздрогнула и отвернулась, как будто только что услышала очень громкий и очень неприятный звук. Я не был так чувствителен к чужим эмоциям, как Молли, но я и без этого понял, что Томас просто вскипел при виде меня.

— Прости, Гарри, — сказала Молли. — Я не могу… больно.

— Иди, — мягко ответил я.

Она кивнула и вышла на палубу, закрыв за собой дверь.

Мой брат остался на месте, пристально глядя на меня.

— За всё это время, — сказал он. — Ни единого слова.

— Я был мёртв, — тихо сказал я. — Или почти мёртв. Наверное, это было больше похоже на кому. Чёрт, я ведь думал, что умер.

— Когда ты очнулся? — спросил он, его голос был подчёркнуто нейтральным.

— Около трёх месяцев назад, — ответил я. — Но я был не в лучшей форме и всё это время восстанавливался.

— Три месяца, — сказал Томас. — А телефонов там не было?

— Вообще-то, нет. Некоторое время я был в пещере на острове. Потом в Арктис-Торе.

— И никакого способа выйти на связь? — спокойно спросил он. — Даже для тебя?

Воцарилась тяжёлая тишина. Томас знал, на что я был способен. Если я хочу, чтобы кто-то получил сообщение, то я, как правило, могу сделать так, чтобы оно было доставлено, тем или иным способом.

— Что ты хочешь от меня услышать? — ответил я. — Я продался, Томас.

— Да, после того, как повредил спину. Ты говорил. Ради Мэгги. Чтобы спасти её.

— Верно.

После секундного молчания, он сказал:

— Голод мне в глотку, и как я раньше не понял?.. — он вздохнул. — Дай угадаю. Ты хотел убить себя после того, как она будет в безопасности, так?

Я фыркнул:

— Что-то вроде этого.

Несколько секунд он просто качал головой, ничего не говоря. Потом глубоко вздохнул, снова взглянул на меня и сказал:

— Ты болван.

— Эй…

— Ты идиот.

— Чёрт побери, Томас. Я не хотел прожить жизнь, наблюдая за тем, как превращаюсь в… — я резко оборвал себя и отвёл взгляд.

— В кого, Гарри? — спросил он. — Скажи это.

Я покачал головой.

— Нет, тут ты так просто не отделаешься, младший братец, — сказал Томас. — Скажи это.

— В монстра, — огрызнулся я.

— Правильно, — ответил Томас. — В монстра. Вроде меня.

— Я не это имел в виду.

— Это именно то, что ты имел в виду, — зло выплюнул он. — Ах ты заносчивый…

В порыве чистой досады он отбросил колышек, и тот, перевернувшись в воздухе, на два дюйма вошёл в деревянную балку.

— Тебе придётся столкнуться с соблазном, да? Придётся бороться с порывами монстра? Придётся жить с опасностью измениться, если хоть на минуту расслабишься? Потеряешь контроль над собой? Можешь причинить вред кому-то, кто тебе дорог? — он покачал головой. — Да хоть слезами залейся, мужик. Уже рыдаю, чёрт побери.

Я не мог смотреть на него.

— Ты предпочёл умереть, чем быть как я, — сказал он. — Чёрт, что за дерьмовая вещь, чтобы сказать брату.

— Я сделал так не поэтому, — сказал я.

— Отчасти именно поэтому, — резко ответил он. — Чёрт побери, Гарри.

— Я не могу вернуться назад и все изменить, — сказал я. — Может быть, если бы я мог, я бы так и сделал. Но былого не вернешь. Мне жаль, но это так.

— Ты должен был поговорить со мной.

— Томас.

— Ты должен был довериться мне, — сказал он. — Чёрт побери, старик.

Память о тех отчаянных часах захлестнула меня. Я чувствовал себя таким беспомощным. Мою дочь похитили из её дома, и несмотря на то, сколько раз я рисковал для других, никто, казалось, не готов был сделать то же самое для меня. Белый Совет, для которого я сражался на войне, отвернулся от меня. Время было на исходе. И жизнь маленькой девочки, которая никогда не знала своего отца, висела на волоске.

— Зачем? — устало спросил я. — Что бы это изменило? Что такого ты мог бы сказать, что смогло бы переломить ситуацию?

— Что я твой брат, Гарри, — ответил он. — Что я тебя люблю. Что я кое-что знаю о борьбе с тёмной частью своей натуры. И что мы пройдём через это вместе.