Убийства в Солтмарше. Убийство в опере (сборник) - Глэдис Митчелл

– Собралась дешево провести отпуск, – произнесла мисс Линкаллоу, тетя мисс Феррис, показывая письмо своей компаньонке мисс Сули. – Ишь чего надумала. Пошастала за границей, потратила все деньги, а теперь, значит, сюда? Думает, если родственница, то можно. – Она помолчала. – Ладно, поселю ее в восьмом номере, скидку дам десять процентов, если будет жить полные шесть недель. На большее пусть не рассчитывает.

– Так она согласится, я в этом уверена, – заметила пухленькая и сентиментальная мисс Сули.

– И вот еще что, – строго проговорила хозяйка. – Поставьте в третий номер детскую кроватку, как они просят, но придется доплачивать полгинеи в неделю. Так им и скажите.

– А что с этой горничной, Сьюзи Козенс? – спросила мисс Сули.

– Эта лондонская девица, которая заигрывает с джентльменами? – фыркнула мисс Линкаллоу. – Ее я уволю.

– Вообще-то мистер Хелм сам ее поощрял, – заметила мисс Сули и тут же спохватилась: – Утром я застала Сьюзи в его комнате, она рылась в его вещах.

– Надо же, какая любопытная, – возмутилась хозяйка пансиона. – Теперь пусть пороется в своих вещах и убирается отсюда. Может, она воровка, откуда мы знаем? Пришла сюда без рекомендаций, никогда прежде в пансионах не служила. Я взяла эту Сьюзи, потому что пожалела ее мать. Они ведь местные, из Богнора. Но все равно пусть уходит, шарить в чужих вещах я здесь никому не позволю. Заплатите ей жалованье и отправьте прочь.

– А рекомендацию напишете?

– Напишу, когда буду писать письмо племяннице. «Честная и трудолюбивая» – этого достаточно. А почему отсюда ушла, пусть сама придумает. – Она на секунду замолкла, собираясь с мыслями. – Вы выяснили, намерен ли постоялец из четвертого номера оставаться еще на неделю? Потому что сейчас номера нарасхват. Вообще-то он приезжает к нам каждый год. Так что спросите аккуратно, чтобы не обиделся.

На следующее утро мисс Феррис получила письмо от тети. Та радушно приглашала ее провести отпуск. Заверяла, что у нее будет прекрасный номер с полным обслуживанием на шесть недель. Плата была даже меньше, чем рассчитывала мисс Феррис. Она тут же взялась изучать расписание поездов, а затем отправила телеграмму, извещая, что приедет в понедельник во второй половине дня.

Воскресенье прошло без событий, они и не предвиделись. Мисс Феррис три раза побывала в церкви, включая утреннюю службу, немного прогулялась между ленчем и чаем, в половине десятого легла спать. Ничего особенного она от поездки к морю не ожидала, но теплый тон тетиного письма ее порадовал.

На вокзал она приехала на такси за пятнадцать минут до отправления поезда и в пансион мисс Линкаллоу прибыла как раз ко времени чая. Тетя приняла ее душевно, проводила в номер. Он находился в задней части дома, так что окна на море не выходили. Но это значения не имело, поскольку пансион хотя и располагался на улице, которая шла параллельно набережной, но его отделял от нее первый ряд более импозантных отелей и пансионов.

Тетя болтала без умолку. Она, как и большинство хозяек пансионов на приморских курортах, была словоохотлива. Убедившись, что племянница в восторге от номера, она оставила ее разбирать вещи.

Мисс Феррис закончила с вещами, ознакомилась с расписанием приема пищи и правилами пользования ванной комнатой, после чего написала открытку своей квартирной хозяйке в Хиллмастоне, сообщив о благополучном прибытии, и отправилась пить чай.

После чая она пошла прогуляться по набережной и неожиданно встретила ученика своей школы, старшеклассника Харствуда. Он приподнял шляпу-канотье, приветствуя ее. Она нервозно улыбнулась ему в ответ. Шляпа ее удивила. Молодые люди обычно ходили летом без головных уборов. Мисс Феррис не могла знать, что отец Харствуда, человек довольно странный, полагал, что соломенная шляпа предохраняет мозги от вредных воздействий.

Обед был в семь. И тут случилась неприятность. Напротив Келмы за столом сидел симпатичный мужчина лет тридцати, и каждый раз, когда мисс Феррис поднимала глаза, она встречала его взгляд. Мисс Феррис покраснела и уткнулась глазами в тарелку.

Однако незнакомец попытался завести с ней разговор. Вначале представился, его фамилия была Хелм. Затем мечтательно произнес:

– Обратите внимание на рыбу. Она здесь просто объедение.

Келма не ответила.

Хелма это не смутило, и через некоторое время он поинтересовался:

– Вы не считаете, что здешний воздух возбуждает аппетит?

Не поднимая глаз, мисс Феррис пробормотала что-то невнятное. А после обеда попросила тетю пересадить ее за какой-нибудь другой стол. На следующий день она уже сидела в компании супругов средних лет с тремя детьми. Мисс Феррис была довольна, она искренне любила детей.

Мистер Хелм довольно долго к ней не приближался и напомнил о себе где-то в середине четвертой недели ее пребывания в пансионе при весьма странных обстоятельствах.

В тот вечер мисс Феррис легла спать позднее обычного, потому что ходила в театр, смотрела пьесу, которая с успехом прошла недавно в Лондоне. Она долго не могла заснуть, переживая перипетии увиденного и представляя себя героиней пьесы.

На часах было без четверти двенадцать, но она еще не спала. Неожиданно кто-то негромко кашлянул совсем рядом, со стороны балкона. Мисс Феррис не особенно встревожилась. Ну кашлянул и кашлянул, мало ли что. Она села в постели и прислушалась. Кашля больше слышно не было, но появился какой-то шум. Слабый, едва различимый.

Она встала и осторожно подошла к окну. Вгляделась. Увидеть ничего не удалось, но шум продолжался.

Мисс Феррис неслышно двинулась к туалетному столику, где лежала сумочка. Как большинство учителей младших классов, она носила с собой свисток. Он был нужен во время прогулок с детьми. Она собиралась достать его из сумочки, как в дверь постучали. Негромко, три раза. Мисс Феррис вздрогнула, затем надела халат и открыла дверь. Возникший на пороге мужчина бесцеремонно оттеснил ее в сторону, направился к балкону и спрыгнул вниз. Тут было невысоко.

Мисс Феррис вытащила из сумочки свисток, выбежала на балкон и пронзительно свистнула три раза. В коридоре послышались шаги, кто-то крикнул, с улицы донесся звук автомобильного клаксона. Тем временем на балкон взобрался тот же самый мужчина. Теперь она его разглядела. Это был Хелм.

Он улыбался.

– Все в порядке. Я их прогнал. Они убежали.

В коридоре были слышны шаги и голоса.

– Уходите, – прошептала мисс Феррис. – Вам здесь нельзя оставаться.

Она решительно открыла дверь и чуть не столкнулась с тетей и мисс Сули.

– В дом пытались проникнуть грабители, – сообщил им Хелм. – Но я их спугнул. – Кивнув, он вышел.

Как выяснилось позднее, в пансионе ничего не украли. Тетя, конечно, была сильно шокирована, обнаружив Хелма в комнате племянницы почти в двенадцать ночи, но ничего не сказала. Кто его знает, может, он действительно прогонял грабителей. Мистер Хелм уезжал в конце недели, но в оставшиеся дни всюду ходил за мисс Феррис. Дело дошло до того, что перед отъездом он сделал ей предложение руки и сердца, но получил отказ. Келма Феррис была не настолько глупа, чтобы питать иллюзии относительно своей привлекательности для мужчины с внешностью и темпераментом мистера Хелма.

– Я полагаю, он решил, что у меня что-то есть за душой, – призналась она по возвращении квартирной хозяйке. – Впрочем, он был недалек от истины. Перед отъездом тетя сказала, что сделала меня в завещании своей наследницей. Не знаю, что и думать. Неужели когда-нибудь мне можно будет оставить преподавание и начать управлять пансионом. Думаю, мне бы это понравилось. Но в любом случае надеюсь, что моя дорогая тетя проживет еще много лет.

Харствуд переживал. Ему уже исполнилось восемнадцать, но отец решил оставить его в школе еще на шесть месяцев, чтобы он мог подготовиться к поступлению в Оксфорд – и не куда-нибудь, а в престижный Баллиол-колледж. Основания для этого были. Харствуд стоял одним из первых в списке успеваемости в классе. Он был юноша способный, трудолюбивый и увлекающийся. Постоянно метался и все никак не мог себя найти.

А сейчас и вовсе потерял голову, забросил занятия фотографией и влюбился. Причем не просто так, а в молодую учительницу музыки. Да-да, ту самую очаровательную мисс Клиффордсон. Племянницу директора. Влюбился трогательно и безнадежно. Она, конечно, это замечала, была польщена, смущена, но не более того. Самым большим его достижением были три танца с ней на школьных вечерах.

Душевные муки юноши не могли не сказаться на учебе. В этот раз его оценки оказались весьма скромными, и отец отменил запланированное на лето путешествие в автомобиле, приговорив сына к десяти неделям пребывания в Богноре, где он должен был дышать морским воздухом и совершать небольшие прогулки. Мистер Харствуд, человек мягкий, но настойчивый, был убежден, что его мальчик переутомился, поэтому предписал ему носить в Богноре соломенную шляпу.