Степан Буков - Вадим Кожевников

— Главная, — сказал Буков, — руду брать…

Обычно, дожидаясь порожняка, Буков не сидел без дела: выравнивал подошву забоя ковшом, производил перевалку глыб, перелопачивал по сортам руды. Так что насыщенность труда у него была всегда высокая. После смены, отдохнув, он уходил в другой забой, где работал еще час, уже в качестве машиниста-испытателя. Программа испытаний была сложная, включала задачи обнаружения слабостей машины путем ее перенагрузки и даже излома. Здесь требовались виртуозное мастерство, пытливая наблюдательность, смелость, бесконечное терпение, спокойное самообладание и выдержка.

Буков считал эту работу не только почетной, но и приятной. Объяснял конструкторам:

— Человеку надо обязательно время от времени себя тоже на чем-нибудь испытывать. Ну и, кроме того, вот так собственноручно разберешься и поймешь: новая техника не сразу дается. А то мы привыкли: давай новую. Но прежде чем ее на производство выпустить, она обязала на перегрузках бессчетно раз надрываться. Но уж если выстоит — вещь. — Сказал задумчиво: Мы вот так тоже новой конструкции танк испытывали в бою. Сгубили боевую машину, когда их в излишке не было. А нам за это в госпитале награды генерал повесил. Сказал; за то, что всю программу испытаний выполнили! А мы как ввязались в бой — зашлись, забыли, что мы танковые испытатели, сражение — это не пехотой в атаку бегать. Снаряды израсходовали, сунулись на таран, вне программы. Но оказалось все полезным для конструктора, как и то, что в нас попадания имелись. Просили танк нам оставить. Обещали — отремонтируем. Не разрешили. Погрузили в вагон и уволокли в тыл.

А мы уже к некоторым недостаткам этого танка привыкли и приспособились. Потом я читал: если испытатель к недостаткам машины привыкает, то он вовсе не испытатель. Но тогда мы такого не знали. Воевали на нем, и все. Обрадовались, что новый, а не после ремонта.

Произнес печально:

— Командира экипажа посмертно наградили, но не за испытание, а просто за геройство в бою.

— А вы кем были?

— Так, слесарем-механиком, на случай текущего ремонта. Ну и механика-водителя место занимал, временно, конечно.

Сказал пылко:

— В человека я по-настоящему только на фронте вылупился… И не сразу. За то, что живой, несчетно раз другим обязан. За каждый свой теперешний день. — Смутившись, поспешно пояснил: — Я это так, к тому, что жизнь — дело ответственное, а не просто существование для своего удовольствия…

XIX

Вначале Буков строго придерживался рамок интересов своей специальности, выделяясь среди прочих только числом кубиков грунта, вынутых за смену и за квартал в целом.

Но именно это стало показателем, по которому его стали выбирать в президиум собраний, где он до времени сидел, помалкивал. А затем даже выбрали в члены строительного партийного комитета, главным образом руководствуясь его хорошей биографией и производственными достижениями.

Буков сдружился с молодыми инженерами, увлек их рассказами о войне, о которой говорил по-своему, не столько о фактах героизма, сколько о мудрейшей организации боя в соответствии с местностью, состоянием инженерных укреплений противника и его огневых средств, о том, как с ходом войны при растущей мощи в подвижных средствах менялась тактика. Отсюда он совершал хитрый рывок, переходил к рассуждениям о подвижных транспортных средствах, делился своими наблюдениями.

— Я понимаю, — говорил Буков. — Самосвал — машина мощная. Но возьмите: ресурс мотора, горючее, резина, текущий ремонт, дорожные для него покрытия, гаражное хозяйство, на каждую машину опять же водитель, который норовит больше ездок сделать и от этого не всегда с полным кузовом.

Для хозяйственника чем самосвал хорош? При нужде можно на любые нужды использовать. Один в ремонте, другой ходит. Дороги нет, недостроили, — так, значит, в объезд. Машина до срока из строя выйдет — из двух одну собрать можно.

На фронте как? У каждого калибра своя функция. Тяжелый танк против пехоты не ходит — бронетранспортер идет против пехоты! — а с рудника самосвалы берут на стройку, будто простые грузовики. Это раз. Второе — на самосвале с прицепом не поедешь. Электровоз — он сколько вагонов тянет? На самосвалы пересчитать — целую колонну. А водитель один. Скорость на всем пути обеспечена, ни вправо, ни влево сворачивать не надо. Горючее тоже — по дешевке электроток. Вагон — сто тонн!

— Так что же вы предлагаете?

— Я ничего не предлагаю, — спокойно поправлял Буков. — Я рассуждаю. С пониманием того, что сейчас без самосвалов на вскрыше нельзя. Но на что курс окончательный держать, особо на нижних горизонтах? Машины нам подкидывают в соответствии с планом проекта — работать В основном на автотранспорте, а железнодорожный вроде только вспомогательный. А если наоборот?

На фронте, бывало, назначают приказом удар на главном направлении, а другой, послабее, на вспомогательном, но если на вспомогательном обозначится успех, оно становится главным, и тогда туда все. Я вот и беспокоюсь: железной дорогой сейчас вывозят не меньше породы, чем на самосвалах, а она у нас все еще считается только вспомогательным направлением. А может, она основное, выгодное? Тогда как?

Говорил ободряюще:

— Вы, ребята, из-за состояния возраста не воевали, учились. Но инженер кто? Командный состав. Вот и соображайте, какими основными средствами дело вести.

Немец по линии артиллерии полагал — пушки устарели. Очень на танки надеялся. А мы их орудиями били, и до самого конца били. Так же и по линии железной дороги — не устарелое это средство! Не паровоз же теперь, а электровоз. И для скорой прокладки путей машина изобретена железнодорожный комбайн, — кладет рельсы, уже на шпалах собранные. Насыпь бульдозер навалит, самоходный каток обомнет, и клади железную плеть скоростное дело. И прочное. Вот говорили: танки — все, я сам танкист, я их обожаю. Но самоходное орудие — тоже вещь. А в чем смысл? Та же пушка, только не на колесах, на гусеницах. Проходимость исключительная, боекомплект при себе. Дал залп, сменил позицию без суматохи.

Проломные средства — крупный калибр. Танку такой таскать невмочь и ни к чему. У него своя задача — на всю тактическую глубину проскочить и там дров наломать противнику огнем и гусеницами, а потом и в стратегический прорыв уйти.

Вот я и думаю — конечно, как машинист экскаватора, в своем масштабе: мне какое транспортное обеспечение нужно? Солидное, емкое. Нагрузил эшелон полностью, и фронт забоя мне подготовят соответствующий, и я его выгребаю без мелкого частого простоя в ожидании, пока самосвал подкатит да пока он под ковш правильно пристроится. Мне от больших, просторных емкостей прямая выгода, но надо на карандаш взять, как тут у меня с государственным расчетом, совпадает или не совпадает? — Пояснил: — Почему я так на вас кидаюсь? Допустим, фактически мы потом на железнодорожный транспорт и переключимся почти полностью. Но линия сейчас — на самосвалы. На них большие средства потратят. Администрация должна будет оправдаться в затратах, ну и придется ей за самосвалы цепляться, тем более они предусмотрены как основное средство. — Опять пояснил: — Сейчас не возражаю, я за будущее сомневаюсь. А за него надо браться сейчас, за будущее, если оно не за самосвал держится.

Сказал инженеру Струнникову с улыбкой, доброй и благодарной:

— Ты вот, Сережа, сколько ночей недоспал, все на бумаге рисовал, подсчитывал. У тебя какая цифра получилась в итоге? Тонно-километр автотранспортом обходится в одиннадцать копеек, а железнодорожным — всего полторы копейки. Помножить на всю выработку да на все года, большие миллионы получатся. Вот вы про транспортер задумали — красивая вещь. Пока несосчитанная. Я их видел, транспортеры. Даже в километр-два. Но чтобы в девять! Это же как лавина, только высокоорганизованная. Говорил ребятам:

— Вы на войне не были, без вас обошлись. Но за это с вас причитается. Воевать вам надо тут, на этой местности. И с умом. Без ума боя нет — драка. — Усмехнулся хитро: — Вы вот кино, книжки и другое всякое при мне здорово драчливо критиковали, то не так, это не по-вашему. Возможно, это уму вроде физкультуры, полезно. Хотя и не во всем мне ваша такая гимнастика нравится. Очень вы фасонитесь. Но ничего, сойдет по мелочи. А вот на крупном так нельзя — только на словесности. Тут надо обстоятельно все средства проверить и на полевые условия выходить, на передний край то есть. Мирное существование тем нравится, кто не горит, а только теплится. Ум на ум самый полезный бой. Чтобы большую высоту взять. Вот как Сережа корпел: считал и интерес всеобщий высчитал.

Прихватив черновые расчеты молодых инженеров, Буков и выступил на заседании партийного комитета твердо, непреклонно, да еще по такому крупному вопросу. И показал себя при этом спокойным, выдержанным. Когда ему бросили реплику с вопросом об образовании, Буков спросил иронически: