Холод Малиогонта - Андрей Щупов

- В таком случае разумнее было бы не отворять вообще. В конце концов, вас только двое. Жертва, согласитесь, терпимая. То есть, если принять во внимание общее количество людей.

Марковский с шумом втянул в себя воздух. Он едва сдерживался, чтобы не взорваться.

- Да-а... - протянул он. - Живем мы, нужно отметить, дружно!

- Естественно, - в голосе официанта звучал неприкрытый вызов. Единой сплоченной семьей.

Такого приема они не ждали. Что-то здесь явно произошло, и, сообразив это, Марковский натянуто спросил.

- Что с разведчиками? Они вернулись?

- Не совсем.

- Что значит не совсем? Вы хотите сказать...

- Пропал наш Павло, - хнычуще донеслось из мглы. Федор Фомич узнал хрипотцу Семена.

- Павел Константинович? Что с ним?

Только сейчас Федор Фомич уловил запах табака. Видимо, запрет в их отсутствие нарушили, но ни он, ни Анатолий Иванович не упомянули об этом ни звуком. Самая большая глупость - читать мораль взвинченным людям. В такой обстановке до бунта и хаоса пара шагов. Было слышно, как официант Дима тормошит Семена.

- Эй, слышь! Хватит ныть. Расскажи все толком.

- Не могу, - в голосе Семена продолжали звучать рыдающие нотки. Чтобы я еще раз вышел отсюда!.. - он всхлипнул и, должно быть, замотал головой. - Никогда и ни за что!

Федор Фомич нашарил сбоку от себя свободный стул и присел. Ладонь его задела чье-то колено, но он не придал этому значения.

- Так что же все-таки случилось?

Не дождавшись от Семена вразумительного начала, за него попытался рассказать официант, но его тут же стали перебивать другие. Разобраться в этом гомоне оказалось достаточно сложно, и Марковский тщетно пробовал навести порядок. Успокоилось все само собой по прошествии некоторого времени. Спорщики отрезвели, раздражение угасло. Всхлипывающий Семен мало-помалу ожил, а, придя в себя, поведал печальную историю Павла Константиновича.

Поначалу путешествие протекало довольно гладко. Они двигались, нигде особенно не задерживаясь, и в третьем по счету вагоне обнаружили три или четыре купе, занятые людьми. И даже не занятые, а набитые. В каждом из них насчитывалось не менее дюжины пассажиров. И так же, как Марковскому с Федором Фомичем, двери им не открыли. Разговор состоялся при наличии осязаемой границы, что, в сущности, ничего не меняло, ибо увидеть друг друга они не сумели бы в любом случае. Люди, укрывшиеся в купе, сообщили, что связи с машинистами нет и дверь в локомотивный отсек забаррикадирована. Бригадира они тоже пытались искать, но безуспешно. Запереться в купе их заставили обстоятельства. Вернее сказать, паника. Кому-то почудилось, что в вагон из раскрытого окна вползает нечто огромное и мохнатое. Тогда-то они и бросились бежать. Попрятались кто где успел. А в коридоре тем временем в самом деле ворочалось что-то тяжелое, скребущее о стены множественными когтями. Других звуков они не слышали. Правда, многие поминали о странном кисловатом запахе, но с этим соглашались не все. Гипотезы так же выдвигались самые сумасшедшие. Говорили о ядерном ударе и ослепившей всех радиации, всерьез уверяли, что поезд вторгся в царство Тартара. В одном из купе пленники успели крепко принять, и от них разведчикам довелось услышать самый симпатичный прогноз. Дело, по их уверениям, обещало закончиться повальным контактом с инопланетной цивилизацией, и кое-кто начинал уже чувствовать чужеродное вторжение в сознание. Сразу после контакта поезд намеревались вернуть на Землю, в конечный пункт прибытия. Обитатели купе не сомневались, что каждый пассажир приобретет в результате какой-нибудь дар, а некоторых даже заберут на другие планеты в качестве первых дипломатов. Впрочем, гомонили вразнобой, и никто до конца не был уверен в правдивости предлагаемой версии.

- Словом, Павло на них плюнул и сам решил проверить. Это, значит, насчет окна... - Семен закашлялся, поперхнувшись дымом. Ругнувшись, стал чиркать спичкой о коробок.

- Вы все-таки поосторожнее с огнем, - предупредил Марковский.

- Да я их пальцами тушу. Для надежности... - Семен шмыгнул носом. Федор Фомич почти воочию увидел, как он раскуривает папиросу.

В общем отправились мы к этому клятому окну, - сипло продолжил рассказчик. - Я, понятное дело, отговаривал Павлуху, но куда там. Строптивый мужик... А в этих мохнатиков, между прочим, он сразу не поверил. Врут, - заявил. Перепугались, мол, и врут. Это про пассажиров-то. Вот, стало быть, и пошли проверять, брехня или нет. Открыли дверь в тамбур, а там и окошко нащупали. Я-то сразу сообразил, что дело нечисто, потянул его назад, а он давай отбрыкиваться. Здоровый, лось! Разве ж мне с ним было управиться?

- А почему вы решили, что дело нечисто?

- Так ветра же не было!

- Какого ветра?

- Известно какого... Поезд-то он завсегда против ветра шпарит. Открой-ка окно даже в такси или там в самолете - такой ветрило задует! А тут ничего. Воздух стоялый и действительно кислятиной отдает. Павло думать не стал, сразу наружу полез. Вроде как на крышу. Я его за это, стало быть... за спину, значит, поддерживаю, а он туда карабкается. Помню еще, сказал вдруг: "Сема, а ведь мы на месте стоим!.." А потом задергал так ногами и пяткой меня в живот. Я поначалу и не понял ничего, присел от боли. А когда снова его тронул, он уже и не движется. То есть, движется, но не ко мне, а туда, значит, - в окно. И медленно так, словно его кто на лебедке тянет. Я за ноги-то потянул, да где там! А тут еще кислятиной в лицо такой дохнуло, что хоть стой, хоть падай. И все из этого клятого окна. Хорошо, вовремя успел отскочить. Юркнул за дверь и слышу: вроде стучит что-то по стене, а потом и по полу - ближе и ближе. И даже не стучит, а вроде как ладонью шарит. Только ладонь - не наша человеческая, а с собаку величиной. Потом и к дверям подобрались. Ощупали все вокруг и мягонько так надавили. У меня аж мурашки по коже побежали. Я ведь тоже давлю - да еще как! Со всей моей моченьки. А оно вроде и не замечает. И дверь по сантиметру, по сантиметру ко мне подается...

- Там же замок!

- Значит, открыли. Что там открывать-то!

- И вы побежали, - заключил Марковский.

- Побежал, конечно... А что делать, когда такая громадина прет? Махнул через все три вагона и сюда, значит.

- Скверная история!..

- А у вас? У вас все тихо прошло?

Это спрашивала Верочка. Голосок ее дрожал, казалось, она вот-вот заплачет - дай только повод. Марковский это понял и потому ответил не сразу.

- Как вам сказать, - он мучительно подбирал слова. Он явно не хотел пугать людей больше, чем следовало, но с другой стороны после рассказа Семена скрывать что-либо не имело никакого смысла. - Мы провели эксперимент, который здесь предлагался. Результаты не слишком обнадеживают, но...