Цирк проклятых - Лорел Гамильтон

– Она последняя, – сказал Оливер. – Я ее держу при себе, потому что подумать страшно, что она натворит, если предоставить ее собственным желаниям.

– Это создание, которое откликается на ваш призыв? – спросила я.

Он вздохнул, и в этом вздохе была грусть тысячелетий.

– Змеи. Я могу призывать змей.

– Конечно же, – кивнула я.

Потом открыла дверь и вышла спиной вперед на солнечную веранду. Остановить меня никто не пытался.

За мной закрылась дверь, и через несколько минут вышел Ингер, напряженный от злости.

– Мы самым искренним образом извиняемся за ее поведение. Она ведь животное.

– Оливеру надо держать ее на поводке покороче.

– Он пытается.

Я кивнула. Это я понимала. Как ни старайся, а тот, кто может управлять ламией, может играть со мной в ментальные игры целый день, а я об этом и знать не буду. Сколько из моей веры и добрых пожеланий настоящие, а сколько созданы Оливером?

– Я вас отвезу обратно.

– Да, пожалуйста.

И мы уехали. Я впервые в жизни встретила ламию, а также самое старое из живых существ в мире. Красный, мать его так, день в календаре.

31

Я отпирала свою дверь, а за ней звонил телефон. Пихнув дверь плечом, я успела подскочить на пятом звонке и чуть не заорала:

– Алло!

– Анита?

Это была Ронни.

– Да, я.

– Ты вроде запыхалась?

– Пришлось бежать к телефону. Что случилось?

– Я вспомнила, откуда я знаю Кэла Руперта.

Мне понадобилась минута, чтобы вспомнить, о ком это она. О первой жертве вампиров. Я на секундочку забыла, что идет расследование убийства. Мне стало стыдно.

– Рассказывай, Ронни.

– Я в прошлом году делала одну работу для некоторой адвокатской конторы. Один из сотрудников специализировался по составлению завещаний.

– Я знаю, что Руперт оставил завещание. Поэтому я имела право проткнуть его колом без ордера на казнь.

– А ты знаешь, что Реба Бейкер составила завещание у того же адвоката?

– А кто такая Реба Бейкер?

– Может быть, вторая жертва.

У меня стеснило грудь. След, настоящий, живой след.

– Почему ты так думаешь?

– Реба Бейкер молодая, блондинка, и она пропустила встречу. По телефону не отвечает. Ей звонили на работу, и там ее уже второй день нет.

– Столько времени прошло после ее смерти, – сказала я.

– Именно.

– Позвони сержанту Рудольфу Сторру. Расскажи ему то, что сейчас рассказала мне. Назови мое имя, чтобы тебя с ним соединили.

– А ты не хочешь, чтобы сначала мы сами это проверили?

– Ни за что в жизни. Это дело полиции. Они его умеют делать. Пусть отрабатывают свою зарплату.

– Ну, с тобой не повеселишься.

– Ронни, позвони Дольфу. Отдай это полиции. Я видела вампиров, которые убили этих людей. Не надо нам изображать из себя мишень.

– Ты видела – кого?

Я вздохнула. Совсем забыла, что Ронни ничего не знает. И я рассказала ей самый короткий вариант, который еще имел смысл.

– Я тебе все расскажу подробно в ближайшую субботу на тренировке.

– А что будет с тобой тем временем?

– Пока что я еще жива.

– Ладно, следи только, что у тебя за спиной.

– Всегда. И ты тоже.

– За мной никогда не гонялось столько народу, сколько за тобой сейчас.

– И скажи спасибо.

– Говорю.

Я повесила трубку.

У нас был след. Может быть, даже картина, если не считать нападения на меня. Я в картину не укладывалась. За мной они гонялись в поисках Жан-Клода. Всем нужно его место. Проблема тут в том, что с этого места не уйти в отставку – можно только умереть. Мне нравилось то, что сказал Оливер. Я с ним была согласна, но могу ли я принести Жан-Клода в жертву на алтарь здравого смысла? А, черт побери все!

32

Кабинет у Берта был небольшой и окрашенный в бледно-голубые тона. Он считал, что это успокаивает клиента. Я считала, что этот цвет слишком холоден, но с Бертом это тоже гармонировало. Был он шести футов ростом, широк в плечах и сложен, как бывший университетский футболист. Живот у него несколько смотрел на юг от избытка еды и недостатка движений, но он отлично носил его в семисотдолларовых костюмах. За такие деньги можно найти костюм, который замаскирует Тадж-Махал.

Был он загорелый, сероглазый, с коротко стриженными почти белыми волосами. Не от возраста – естественный цвет.

Я сидела напротив него в рабочей одежде. Красная юбка, жакет ей под цвет и блузка настолько близкая к алой, что пришлось даже нанести косметику, чтобы лицо не смотрелось как у привидения. Покрой жакета позволял скрыть наплечную кобуру.

Рядом со мной в кресле сидел Ларри в синем костюме, белой рубашке и синем с голубым галстуке. Кожа около швов на его лбу сияла всеми цветами кровоподтека. И короткие рыжие волосы не могли этого скрыть. Вид был такой, будто его съездили по голове бейсбольной битой.

– Ты мог подставить его под убийство, Берт, – сказала я.

– Ему ничего не грозило, пока не появилась ты. Вампирам была нужна ты, а не он.

Он был прав, и это мне было противно.

– Он пытался поднять третьего зомби.

В холодных глазках Берта засветился огонек.

– Ты можешь сделать троих за ночь?

У Ларри хватило соображения принять смущенный вид.

– Почти.

– Что значит почти? – нахмурился Берт.

– Это значит, что он его поднял, но потерял над ним контроль. Не будь там меня, чтобы исправить положение, нам пришлось бы иметь дело с обезумевшим зомби.

Берт наклонился вперед, упираясь руками в стол и буравя Ларри суровым взглядом.

– Это правда, Ларри?

– Боюсь, что да, мистер Вон.

– Это могло обернуться очень серьезно, Ларри. Ты это понимаешь?

– Серьезно? – переспросила я. – Это была бы кровавая катастрофа! Зомби мог бы сожрать кого-нибудь из наших клиентов!

– Ну, Анита, нет смысла пугать мальчика.

– Есть смысл, – сказала я, вставая.

Берт кинул на меня свой суровый взгляд.

– Если бы ты не опоздала, он бы не пытался поднять третьего зомби.

– Нет, Берт, не пытайся свалить все на меня. Это ты выпустил его одного в его первую ночь. Одного, Берт!

– И он отлично справился, – отпарировал Берт.

Я подавила желание заорать, потому что это ни к чему бы не привело.

– Берт, он студент колледжа, и ему двадцать лет. Для него это просто очередное дурацкое семинарское занятие. Если бы из-за тебя он погиб, вряд ли это было бы хорошо.

– Могу я вставить слово? – спросил Ларри.

– Нет! – огрызнулась я.

– Конечно, – ответил Берт.

– Я уже большой мальчик. Могу сам о себе позаботиться.

Я хотела было поспорить, но, глядя в его честные голубые глаза, передумала. Ему было двадцать, а я помню себя в этом возрасте. В двадцать лет я знала все. И целый год прошел, пока я поняла, что не знаю ничего. У меня еще оставалась надежда узнать хоть что-нибудь до тридцати, но не очень сильная.

– Сколько тебе было лет, когда ты начала на меня работать? – спросил Берт.

– Что?

– Сколько тебе тогда было?

– Двадцать один. Сразу после колледжа.

– Когда тебе будет двадцать один, Ларри? – спросил Берт.

– В марте.

– Видишь, Анита? Он всего на несколько месяцев моложе, чем ты была.

– Это было другое.

– Почему? – спросил Берт.

Я не могла выразить этого словами. У Ларри даже бабушки с дедушками до сих пор живы. Он никогда не встречался со смертью и насилием как с чем-то близким и личным. А я встречалась. Он был невинен, а я тогда уже много лет как не была. Но как объяснить это Берту, не задевая чувства Ларри? Ни один мужчина двадцати лет отроду не любит слышать, что какая-то женщина знает о мире больше него. Некоторые культурные стереотипы очень живучи.

– Ты меня посылал с Мэнни, а не одну.

– Он тоже должен был пойти с тобой, но ты занималась полицейскими делами.

– Это нечестно, Берт, и ты сам это понимаешь.

Он пожал плечами:

– Делала бы ты свою работу, он бы не был один.

– Произошло два убийства, Берт. Что я должна была делать? Сказать: “Извините, ребята, очень мне жаль насчет убийств, но я должна нянчить нового аниматора?”

– Меня не надо нянчить, – возмутился Ларри.

Мы оба не обратили на него внимания.

– Ты работаешь в “Аниматор Инкорпорейтед” на полную ставку, Анита.

– Берт, этот разговор у нас уже был много раз.

– Слишком много, – сказал он.

– Ты мой босс, Берт. Поступай, как считаешь нужным.

– Анита, не провоцируй меня!

– Слушайте, ребята! – сказал Ларри. – У меня впечатление, что я вам нужен только как повод для ссоры. Давайте не будем зарываться, ладно?

Мы оба смерили его гневными взглядами, но он не смутился. Очко в его пользу.

– Если тебе не нравится, как я работаю, Берт, увольняй меня, но перестань дергать за поводок.

Берт медленно встал, как поднимающийся из глубин левиафан.

– Анита...

И тут зазвонил телефон. Мы уставились на него. Наконец Берт взял трубку и зарычал:

– Да, что надо?

Минуту он слушал, потом глянул на меня.

– Это тебя. – И вдруг его голос стал неимоверно мягок. – Детектив сержант Сторр, по делам полиции.