Таня Гроттер и Локон Афродиты - Дмитрий Емец

– Не злись, Клепа! Ты же знаешь, я люблю тебя, противный старикашка! – капризно сказала Милюля. – А таких, как эта Лизхен, я встречала лишь однажды. Только она не телепатка. Горгошка ошибается!

Медузия, Зуби и академик Сарданапал разом повернулись к ней.

– Ну и кто же она? – сурово спросила Медузия.

Похоже было, что «Горгошку» она спускает ей в первый и последний раз. В следущий раз языкастой русалке придется описать в воздухе дугу до ближайшего магфордского болота. Даже если оно в нескольких километрах отсюда.

Милюля задумчиво продолжала обсасывать рыбий скелетик. Ее маленький лобик страдальчески хмурился. Связное мышление давалось русалке с трудом.

– Ну, она это… врожденная зрящая! Они могут смотреть на мир чужими глазами и думать чужими мыслями. Им подвластны все лопухоидные животные, кроме кротов. А из магических – кроме грифонов! Лизхен стала мозгом этого тупого дракона! Она сейчас сама дракон, понимаете? Смотрите, как она… ну… двигается. Она подражает его движениям, – заявила русалка.

– Хм… А русалка-то дело говорит! Да, несладко невидимкам придется! – буркнул Тарарах.

С досады он, сам того не замечая, так хлопнул ладонью по лысой макушке сидевшего впереди болельщика – толстого французского ведьмака, что тот улетел в астрал на всю оставшуюся игру.

– Смотрите! Маланья Нефертити атакует Гоярына! – воскликнул он.

Действительно, египетская волшебница Маланья Нефертити не теряла времени даром. На крышке древнего саркофага она неслась наперерез Гоярыну с перцовым мячом в руках.

Ее гладкие темные волосы были зачесаны назад. Ни одной непослушной пряди. Высокий лоб, широкие скулы. Безмятежное и высокомерное лицо. Она мчалась с такой уверенностью, точно вокруг была обжигающая пустыня и, кроме нее, на поле больше ничего не существовало. Гоярын же был просто мусорной корзиной, в которую требовалось выбросить скомканный лист бумаги.

– А девочка-то нравная, с характером! – заметила Медузия Горгонова.

Великая Зуби хмыкнула.

– Не то слово. И ведь ей только семнадцать! Я в семнадцать лет не позволяла себе таких вещей! – сказала она с негодованием.

– Спорить не буду. Но башню, которую ты разнесла в пятнадцать с половиной, до сих пор не починили, – улыбнулась Меди.

Дорогу Маланье Нефертити преградили Нутто-Гнутто и Эмилио Тобуш. Бабай раскинул широко свои ручищи, не пропуская ее к дракону, а оборотень короткими зигзагами страховал его, мешая египтянке маневрировать.

Однако Нефертити не собиралась переигрывать защитников на маневре. Она подняла над головой руку с тонким изящным браслетом и сжала ее в кулак. Странное белое сияние окутало ее тело, мяч и крышку саркофага. Окруженная сиянием, она хладнокровно летела навстречу легионерам.

Продолжая вычерчивать в воздухе свои мудреные финты, Эмилио Тобуш сунулся к Нефертити, пытаясь завладеть мячом. Правда, на самоуверенном лице оборотня появилось легкое недоумение. Маланья обращала на него не больше внимания, чем на назойливого комара. Она спокойно летела ему навстречу, хотя она была семнадцатилетняя девчонка на какой-то ветхой крышке, а он – здоровенный оборотень, который вот-вот ее протаранит.

Белое облако, окутывающее Маланью Нефертити, коснулось Тобуша. Пылесос Эмилио в последний раз чихнул и внезапно заглох. Оборотень изумленно скосил глаза. Он свято верил в тройное магическое зажигание, не пробиваемый молниями бак и дюжину отличных защитных амулетов. Однако все это стало вдруг блефом. Пылесос оборотня превратился в кусок белого мрамора. Эмилио попытался спрыгнуть и произнести подстраховочное заклинание, да куда там! Маланья щелкнула пальцами, и легкая золотая цепочка сковала ногу оборотня и мраморный пылесос. Некоторое время он еще летел по инерции, а затем начал стремительно падать. Нефертити проводила его равнодушным взглядом. К Тобушу уже спешили санитары.

А Маланья тем временем приближалась ко второму защитнику – Нутто-Гнутто. Тот пригнулся и быстро нырнул вниз, избегая встречи с белым облаком. Таня не верила своим глазам. Нутто-Гнутто струсил? Быть этого не может. Скорее мудрый бабай просто понял, что Маланью Нефертити невозможно остановить.

Гоярын выдохнул длинную струю пламени. Таня была уверена, что Маланья попытается уклониться от огня, что было бы вполне естественно, однако волшебница даже не попыталась выполнить маневр. Она оказалась в центре испепеляющего драконьего пламени, полностью исчезнув из виду.

Трибуны застонали. Глеб Бейбарсов сорвался со своего места.

– Ну все, конец! В таком огне невозможно выжить. Драконий огонь уничтожает всякую магию, – сказал Тарарах.

– Не всякую. Есть несколько разновидностей черной магии, на которые он не действует, – негромко сказал Сарданапал.

Точно в подтвержение его слов, драконий огонь погас, и сквозь него вновь проступил белый кокон. Маланья Нефертити, живая и невредимая, подлетела к Гоярыну, еще не успевшему захлопнуть пасть после огнеметания, и метнула перцовый мяч. Втянутый струей вдыхаемого воздуха, мяч попал Гоярыну в глотку. Полыхнуло сиреневое пламя.

– Пять очков! – мрачно сказал Бессмертник Кощеев, поворачивая к тете Настурции свою черепушку.

– И вы их засчитаете? – возмутилась тетя Настурция, направляя на Кощеева свой лорнет.

– Увы, да.

– Но почему? Она же применила запрещенную магию!

– Именно поэтому и засчитаю. Если я этого не сделаю, сегодня во сне ко мне явится Маланья Нефертити, а в руках у нее будет яйцо с моей смертью! – сказал Кощеев.

– Все так серьезно?

– Более чем. Но если хотите, берите ответственность на себя.

Лорнет в руках у тети Настурции дрогнул.

– Нет, ни за что! – поспешно сказала она. – Я еще так молода, и Гурик у меня до сих пор не женатый! Я думаю, пять очков – это не так уж и много… О, смотрите! Опять этот болтливый русский комментатор оживился! Хотела бы я знать, что он говорит!

– Так ли это важно, мадам? Наверняка какая-то чушь! – предупредительно отвечал влезший в разговор Графин Калиостров, одаривая тетю Настурцию улыбкой не столько приветливой, сколько меркантильной.

– Это не драконбол! Это хамство в квадрате и маразм в кубе! – возмущался в серебряный рупор Ягун. – Не гореть в огне – это прекрасно, но как же быть со всеобщим равенством? Может, им еще связать Гоярына веревкой и кормить его мячами с ложечки? Сборная мира применяет запрещенные приемы!.. И главное, по большому счету судьям даже вякнуть нечего, потому что всякому ясно: Кэрилин Курло тоже не овец на поле пасет, да и у О-Феи-Ли-И немало коронок для ее флейты!

Но что это? Что означают эти суетливые движения Айзека Шмыглинга? С какой стати он так размахивает руками? Он что, решил сделать утреннюю гимнастику для старых толстяков? Неужели он подзывает меня, ничтожного, к себе? Не верю своим отсутствующим очкам! С чего бы это ему преисполниться ко мне неожиданной симпатией? О, все ясно! Команда невидимок понесла тяжелые потери! Вначале Глинт с Жульсоном, теперь еще и Тобуш. И вот Шмыглинг решил использовать мои разносторонние таланты на поле! Уря-а-а! Я в игре! Какое трогательное доверие! Бабочка-однодневка просит взаймы на сорок четыре года?.. Да, так и есть. На табло со списком игроков произошли существенные измения. Теперь я не просто летающий комментатор, но снова играющий комментатор! Повышение, однако! Спасибо, Азя! С меня пузырь с валерьянкой!

Кроме меня, родного, на поле выходят еще Глеб Бейбарсов и Гулькинд-Нос. У Гулькинда-Носа вид такой унылый, словно ему прислали приглашение на собственные похороны. Похоже, он с радостью бы отвертелся, но толком не знает, как это сделать. А вот Бейбарсов держится достойно. Такой сосредоточенный роковой юноша в ступе! Мечта всех девушек со склонностью к самоистязанию! «Хотите быть несчастными, спросите меня, как!»

Судьи в замешательстве. Мало было одной Нефертити, теперь еще и Грызискелетов! Графин Калиостров явно жалеет, что не родился стаканом! Тиштря на всякий случай телепортировал своих жен назад в гарем. Бессмертник Кощеев отгородился от поля древним щитом-артефактом. Мало ему, болезному, одних доспехов. С чего бы это? Неужели снова Маланья? Энергичная девушка! Такие под пирамидами не валяются! А сейчас, если возражений нет, я немного помогу Таньке и Пупперу с пламягасительным мячиком! Есть у меня пара идеек!

Играющий комментатор вцепился в трубу, газанул и помчался. Внезапно у него на пути выросла темная фигура. Ягун попытался обогнуть ее, но бесполезно. Куда бы он ни поворачивал – препятствие не исчезало.

– Что это за мебель здесь мешается? О, это же Фофан Бок! Дяденька, а дяденька! А я тут мячик ловлю! Вы тут мячика не видели? – с широкой улыбкой обратился к нему играющий комментатор.

Громадный игрок сборной мира вперился в Ягуна взглядом, точно вбивающим гвозди в крышку его гроба. Затем рванулся вперед и помчался на Ягуна, определенно собираясь протаранить его своей широкой грудью. Одновременно Агриппа Эйлах Флюс сделал три огненных плевка подряд, вынудив Ягуна метнуться в сторону.