Самолеты летят к партизанам (Записки начальника штаба) - Александр Верхозин

Над мертвыми возвышался живой обелиск…

Перейти линию фронта не удалось. И тогда летчики создали небольшой партизанский отряд, в котором были рядовые, сержанты и командиры, по разным причинам оказавшиеся в тылу врага. Командиром избрали Николая Лужина, комиссаром — Анатолия Авдеева. Первые засады на шоссе Могилев — Гомель оказались удачными. Отряд вооружился немецкими карабинами, автоматами, гранатами. Взяли и два пулемета ШКАС из разбитого самолета. Из неразорвавшихся авиабомб выплавили тол. Один партизан стащил у гитлеровцев с автомашины противотанковую мину. Решили подорвать мост на шоссейной дороге Гомель — Могилев. Это задание поручили танкисту Шереметьеву и местному жителю, фамилию которого Лужин, к сожалению, забыл. С ними отправилась и белокурая девушка Аня.

Ночью втроем залегли в кустах недалеко от моста, который охраняли полицаи. Удобный момент выдался лишь на рассвете. Смельчаки заложили взрывчатку и стали отходить в противоположную от отряда сторону, к небольшому лесу. Когда раздался взрыв, их заметили полицаи и открыли огонь. Но Шереметьев, Аня и тот безымянный герой успели скрыться. Вскоре прибыли каратели, окружили лесок и всех поймали. Враги заставили партизан выкопать себе могилу, затем, избитых, истерзанных, поставили в яму и заживо закопали по шею. Аня стояла рядом с Шереметьевым. Тому, кто из них расскажет, где располагается отряд, обещали даровать жизнь. Но ни медленная мучительная смерть, ни издевательства фашистов не вырвали у патриотов партизанской тайны. Они умерли героями…

Вскоре Лужину передали письмо от девушки, которая работала переводчицей в немецкой комендатуре. Она сообщала, что на «отряд летчиков» готовится большая облава. Отряд подготовился к обороне. Первого ноября к селу Перекладовичи подъехало около десятка автомашин с гитлеровцами. Прошло менее часа. Тишину леса прорезал треск автоматов. Стрельба приближалась, слышались отдельные голоса. Партизаны заняли боевые позиции. Лужин стал у одного пулемета, Авдеев — у другого. Время, казалось, остановилось. Уже видны между стволами деревьев грязно-зеленые шеренги карателен. Партизаны, затаив дыхание, молчали.

Фашистов и партизан разделяли 30–40 шагов. Первым заговорил ШКАС Лужина, но вскоре случилась беда: заело пулеметную ленту. Партизаны, а их было всего 28 человек, вели прицельный огонь из винтовок и карабинов. Каратели залегли. Не стрелял почему-то и второй ШКАС.

— Отходить в болото! — приказал Лужин.

Не спасло отряд и болото. Лужин стоял под елью с пистолетом наготове. Был в отряде уговор — живыми не сдаваться. Гитлеровцы и полицаи шли прямо на ель. Когда они подошли совсем близко, Николай, стреляя, ринулся сквозь цепь. «Если умереть, то в бою, от руки врага», — решил Лужин. Он бежал и ничего не видел, кроме стволов деревьев. Услышав позади стрельбу, понял: цепь карателей проскочил. Из подсознания на мгновение всплыло: полицай, простреленный, падает перед ним, будто хочет схватить за ноги, окаменевшие от неожиданности физиономии двух фрицев…

Ночью Лужин добрался до села к знакомым людям. От них узнал, что часть партизан погибла, среди них будто бы и летчик Варывдин, несколько человек попали в плен, остальным удалось уйти от карателей.

— Пойдем, сынок. Пока ночь, спрячем тебя, — сказала Лужину пожилая женщина. — Спустишься по веревке в колодец, метра два всего. Там нащупаешь вынутые доски, туда и залезай. Да возьми вот, положи за пазуху краюху хлеба. Пошли.

В тайнике было тесно и сыро. Лужин лежал скорчившись, в голове шевелился ворох мыслей…

На третьи сутки Лужина извлекли из тайника и сказали, что немцы успокоились после разгона отряда летчиков.

— А вам здесь оставаться больше нельзя. Перейдете шоссе и уходите на запад — там найдете партизан.

И Лужин ушел. Накануне праздника Великого Октября он наткнулся на партизанских разведчиков. Переправился с отрядом через Днепр. Через несколько дней, поздним вечером, добрались до партизанского штаба и предстали перед командиром.

— Знаю о вас, — сказал он Лужину, — от вашего товарища по экипажу.

Выяснилось, что Анатолий Авдеев жив и раньше Лужина нашел партизан. Командир похвалил летчика за смелость. На следующий день он сказал Лужину:

— Завтра поедете в деревню Белыничи. Туда иногда прилетают самолеты с Большой земли. Вы и здесь были бы хорошим воякой, но там нужней. Знаю, вам не терпится увидеть своего друга. К нему и направляю.

Трогательной была встреча двух боевых друзей — Лужина и Авдеева: объятия, слезы радости, расспросы. На аэродроме делать было нечего: самолеты прилетали очень редко. К тому же в деревне накопилось человек двадцать пять летчиков, которые ожидали вывоза их на Большую землю. Но сидеть без дела тоже нельзя. И тогда Лужин и Авдеев стали агитаторами — рассказывали бойцам и жителям окрестных деревень о жизни страны, о положении на фронтах, о работе советского тыла.

Ночью 16 февраля 1944 года Николай Лужин и Анатолий Авдеев на самолете По-2 вернулись на Большую землю. Не успели показаться в полку, как их вызвало в Москву командование авиации дальнего действия. Рассказы о партизанских делах закончились ночью.

Валентина Степановна Гризодубова пригласила штурмана и радиста к себе на московскую квартиру. Она обняла их, бородатых, расцеловала. В слезах радости хлопотала по дому мать командира полка Надежда Андреевна. А маленький сынишка Валентины Степановны, ничего не понимая, испугался бородатых дядей и залез под стол. Когда все успокоились, Лужин и Авдеев доложили своему командиру о полете, о гибели товарищей по экипажу, о партизанском отряде летчиков и своем пребывании у белорусских партизан.

Мать Лужина жила в Москве, и он, после чая, попросил у командира разрешения съездить домой.

Под утро постучал в дверь родного дома.

— Кто там? — услышал голос матери.

— Свои…

Открылась дверь. Николай вошел в квартиру, увидел седую старушку — мать. Выбежали шестнадцатилетняя сестра Галя и семилетний брат Юрик.

— Вы к кому? — спросила мать.

Николай молчал, дрогнуло сердце: его не могла сразу узнать даже родная мать.

— Вам кого? — Мать подошла вплотную.

Он молча обнял ее. Мать узнала и потеряла сознание. Когда она пришла в себя, Николаю рассказали, что его старший брат — Михаил и младший — Владимир тяжело ранены на фронте. Расспросам, казалось, не будет конца. Но пора и возвращаться в часть.

Вскоре Лужин и Авдеев снова стали летать на боевые задания. Через месяц Николая Антоновича Лужина назначили штурманом 334-го авиаполка, где командиром был опытный летчик Василий Иванович Лебедев.

За время войны Лужин совершил 240 ночных и 95 дневных боевых вылетов, имел два тяжелых и два легких ранения. И вот теперь, много лет спустя, предстал передо мной бодрый, здоровый человек, заслуженный штурман-испытатель СССР.

Фронт уходит на запад

Маршруты сокращаются

Осень 1943 года. Большая часть Украины освобождена от оккупантов. Многие партизанские соединения и отряды слились с наступающими войсками. Отряды глубокого тыла оказались прифронтовыми. Соединения А. Н. Сабурова, М. Г. Салая и С. Ф. Маликова вошли в состав войск генерала И. Д. Черняховского.

В оккупированных областях Западной Украины партизаны продолжали борьбу с неослабевающей силой. «На всем протяжении 1, 2, 3 и 4 Украинских фронтов и в глубоком тылу противника, — писал Н. С. Хрущев, — украинские партизанские отряды в соответствии с утвержденным ЦК КП(б)У планом продолжали боевые действия на железнодорожных и шоссейных коммуникациях, срывая воинские перевозки врага, уничтожая его гарнизоны, живую силу и технику» 9.

На Центральном направлении большинство областей и столица Белоруссии оставались пока занятыми фашистами, советские войска находились на подступах к городам Витебск, Орша и Могилев.

Враг удерживал еще многие районы Ленинградской области, варварски обстреливал город Ленина. В этой сложной обстановке наш 101-й авиационный полк с подмосковного аэродрома перебазировался западнее, маршруты полетов к партизанам сокращались.

На новом аэродроме, который находился ближе к линии фронта, самолеты, готовясь к боевому вылету, загружались парашютно-десантными мешками. Четырнадцатого октября, после десятидневного перерыва (полк улетал для участия в Днепровской десантной операции), готовился массовый вылет к партизанам Белоруссии. Николай Слепов получил задание — доставить в Пуховический район командира партизанского отряда товарища Н. X. Балана. Погода благоприятствовала полету в глубокий тыл: мелкий дождь и полная облачность служили самым надежным прикрытием от истребителей. По расчету штурмана Каспарова, который временно летал в составе экипажа Слепова, под самолетом должна бы показаться площадка отряда Балана, но условных сигналов для посадки не было. Партизанский командир усомнился: туда ли его доставили летчики. Но человеку, даже и летавшему несколько раз в качестве пассажира, трудно опознать местность с воздуха, да еще ночью. Так вот и Балан. Он прижался лицом к окну самолета и ничего не увидел — за бортом было темно. Как же быть? Ведь он вез боевые награды партизанам.