Ночной пасьянс - Григорий Глазов

- Давненько. Я сам "скорую" вызывал... Телефонов у нас тут два на всю улицу. У Ульяны Васильевны и у ветерана. А мне надо было в гарантийку звонить, телевизор увезли и с концами. Гарантийка называется!.. Вхожу к ней, зову. Молчит. Вхожу дальше. И вижу - лежит у кровати. Спрашиваю, что да как. Мне ведь одному ее не поднять, весу в ней под девяносто. А она в ответ только мычит.

Он был разговорчивый. Но это сейчас не мешало Щербе, не раздражало, наоборот, он вслушивался в, казалось бы, пустые подробности.

- К ней один юрист уже приезжал.

- Вот как? - удивился Щерба. - Давно?

- Недели две назад.

- Откуда вы знаете, что он юрист?

- Назвался... Он из этой... как ее... коллегии, что наследников ищет.

- Инюрколлегии?

- Да-да!.. Сергеем Ильичом зовут.

- Хорошая у вас память! - весело похвалил Щерба. - А родственники у Бабич есть?

- Какие родственники! По всем статьям одинокая... Есть, правда, племянник. Так он в области живет. Раз-другой в месяц приедет навестить.

- Как зовут его?

- Для меня Славка, я его еще пацаном знал.

- Учится, работает?

- Бумажками заведует, - засмеялся сосед. - В архиве каком-то.

- Значит, Станислав или Вячеслав... а по отчеству как?

- Что мне его отчество! Ну, а вам уж если нужно, то Ярослав Федорович.

- Бабич?

- Нет, он Романец.

- Когда он был здесь?

- Пятнадцатого, в субботу.

- Хорошая у вас память! - опять похвалил Щерба, но уже не без расчета.

- А что тут запоминать?! Слива у меня в этом году уродила богато. Наметил я в воскресенье свезти несколько ведер на рынок в область. Вот накануне, в субботу, и снимал ее, красавицу. А суббота и была пятнадцатым числом. Копошился я в саду, слышу калитка хлопнула, глянул - Славка приехал. Поздоровались, поговорили.

- Простите, я даже не спросил, как вас величать? - располагающе улыбнулся Щерба.

- Зовут меня Марьян Зенонович Верещак, - он выжидательно посмотрел в глаза Щербе, надеясь рассказать что-то еще.

Щерба знал такую категорию людей. Он не осуждал их за разговорчивость, это была не праздная болтливость, а может быть простая тяга к незнакомому человеку, желание как-то самовыразиться, что-то доказать, в какой-то мере психология провинциала, уловившего, что человек, прибывший "из области", заинтересован в нем.

Щерба услышал какое-то звяканье, оглянулся. На соседнем подворье, примыкавшем слева к участку Бабич, у штакетника стоял невысокий мужичок в соломенной шляпе на крупной голове, в темно-синих галифе, босой и голый по пояс. Полукруглым обломком точильного бруска он правил косу-горбушу с искривленным косьем. Таких кос Щерба никогда не видел, явно не здешняя, привозная, тут больше обычные, литовки. Временами мужичок зыркал на них, явно прислушиваясь к разговору.

- Недруг Ульяны, - шепотом произнес Верещак, кивнув на человека с косой. - Судились они. Даже адвоката из области нанимала...

- Давно это было?

- Давно, годов шесть-семь назад.

- Не запомнили его?

- Личность уже позабыл. Помню, что сухонький, маленький.

- А возраст?

- Немолодой, совсем даже немолодой. И пиво любил. Ульяна меня все за пивом для него посылала.

- А между десятым и пятнадцатым августом этого года он не звонил Ульяне Васильевне? Может быть приезжал?

- Не знаю, может и звонил... А приезжать вроде и некому. Гостей у ней не бывает, хворая, не до гостей... Правда, в ту субботу, пятнадцатого, кто-то заявился. Как Славка приехал, я в центр подался, мне рулон рубероида нужен был. Когда вернулся, слышу голоса, окна-то ульяниной комнаты на веранду выходят, а веранда-то - вот, почти в моем саду.

- Что же это за голоса?

- Ульянин и Славкин я сразу узнал. А еще какой-то мужской, незнакомый. Даже удивился: кто бы это?

- Вы не видели, когда этот гость ушел?

- Нет. После обеда я спал, а потом опять подался в центр, к сестре надо было и в телеателье, гарантийщики с ремонтом тянут.

- А вы не спросили у Ульяны Васильевны, что за гость?

- Не мое это право выспрашивать. Захотела бы - сама сказала. Однако не сказала. Думал я у Славки спросить, да уже не застал его. Когда вышел из телеателье, смотрю - Славка проскочил на машине.

- Он один сидел?

- Нет, кто-то еще рядом, а кто - не разглядел я.

- В котором часу это было?

- Около семи. Телеателье в семь закрывают.

- Какая машина у Романца?

- "Жигуль", красный. Только в этот раз он был на белом. Когда он приехал в тот день, я еще спросил: "Новой машиной обзавелся?" Он посмеялся, говорит: "А что, плохая?"

"Хорошо бы с самой Бабич побеседовать, - подумал Щерба, благодарно глядя на Верещака. - Шиманович звонил сюда скорее всего ей. С Романцом он мог созвониться в городе, встретиться там... То, что Шиманович звонил сюда, это документально доказано. А вот был ли он тем гостем субботним пятнадцатого числа - это еще большущий вопрос... Это я просто натягиваю чужой костюм на свой манекен... Пойду в больницу... Вдруг..." - решил Щерба.

Он поблагодарил Верещака, который ни разу не попытался выяснить, по какой причине прибывший из области работник прокуратуры так подробно интересуется его соседкой. Для Верещака, убедился Щерба, самостоятельную цену представлял сам разговор с новым человеком, а не причина его появления у калитки Ульяны Васильевны Бабич...

Больница находилась почти в центре городка. Красивое старое здание из темно-серого, с едва заметной глазурью, кирпича, две готические башенки по углам придавали ему вид крепости. Когда-то это был госпиталь кармелиток.

Из привратницкой Щерба позвонил по внутреннему телефону главврачу, и получив разрешение, поднялся по тяжелым мраморным ступеням на второй этаж. Двери - направо и налево - вдоль длинного коридора перекрашивались видно уже не раз красками не лучшего качества, но опытным глазом Щерба определил, что под этими наслоениями сохранилась прекрасная столярка.

Главврач - немолодая кургузенькая женщина в туфлях на низком каблуке (Щерба успел заметить слишком полные, отечные ноги), стоя на цыпочках, пыталась втиснуть в ряд папок на верхней полке шкафа еще одну.

- Давайте я помогу, - подошел Щерба, и одним движение ладони вогнал папку на место.

- Спасибо, - сказала главврач садясь за стол. - Слушаю вас, - она указала на стул.

Объяснив, кто он, Щерба спросил:

- Не мог бы я повидать Бабич Ульяну Васильевну? Она поступила к вам по поводу инсульта... Мне нужно с нею поговорить... буквально пять-десять минут.

- Я сейчас узнаю, - женщина сняла трубку с аппарата без диска и попросила: - Марийка, дай-ка мне неврологию... Александра Иосифовна, больная Бабич у вас?.. Как она?.. Так... Да... Понятно, понятно. - И положив трубку, обратилась к Щербе: - Даже если бы мы вам разрешили... она неконтактна. Вторые сутки в коматозном состоянии.

- А каков прогноз? - невольно хмурясь, спросил Щерба.

- Прогноз? - главврач задумалась, посмотрела в окно, - и Щерба увидел вдруг одутловатое щекастое лицо обыкновенной женщины, уставшей, изработавшейся, вечно забитой хлопотами по больнице и не меньшими, наверное, по дому. - Ничего утешительного, - сказала она, снова обратившись к нему. - Что уж тут ждать... Второй инсульт развился. Тяжелая стойкая гипертония. И возраст.

Щерба поднялся.

- Печально, - сказал он, и не понять было кого жалел он: старуху Бабич или себя...

На сей раз он сел не рядом с шофером в кабине, а залез в салон и устроился в самом дальнем кресле, вытянул ноги, привалился плечом к пластиковой панели и прикрыл глаза. По звуку двигателя и ходу колес он слышал, как долго ехали по городским улицам и точно уловил момент, когда вырвались на шоссе: шум колес и гул мотора стали ровней, и Щерба спокойно подытожил прошедший день, иногда опускаясь в чуткую сладостную дремоту...

До ухода на работу Щерба из дому позвонил Голенку:

- Ты еще дома?

- Как видишь.

- Можешь ко мне зайти по дороге в свою контору?

- Что за срочность?

- Есть разговор.

- Хорошо...

- Что случилось? - с порога спросил Сергей Ильич. - Опять Юрка Кухарь?

- Да пошел он! - отмахнулся Щерба. - Ты ездил в Ужву недели три назад?

- Да, - удивился Сергей Ильич. - А в чем дело?

- Сейчас поймешь... К Ульяне Бабич?

- Да.

- В связи с чем?

- По одному наследственному делу... Ты-то откуда знаешь?

- Я тоже навестил те края. После тебя. Мне ее сосед, Верещак, сказал, что ты беседовал с ним. Она унаследовала что-нибудь?

- Выяснилось, что к наследодателю она не имеет отношения.

- А ее племянник - Романец Ярослав Федорович? Не попадался тебе?

- Когда я понял, что она не тот человек, которого я ищу, я больше не интересовался никем в их родословной... Ты можешь сказать мне, в чем дело? Это что, имеет отношение к смерти Богдана Григорьевича?

- Кто знает? - развел Щерба руками. - Работаем.

- Учти, они были знакомы, - Бабич и Богдан Григорьевич.

- Это я знаю.

- Не исключено, что Шиманович посетил ее: он обещал мне помочь в составлении родословной Бабич. Но не успел. Я даже не знаю, что он успел.