Письма Чехова к женщинам - Антон Павлович Чехов

что 10 ноября выедет из Нижнего. Твою роль в пьесе он обещает изменить, т. е. сделать ее шире, вообще обещает немало, чему я рад весьма, так как верю, что пьеса от его переделок станет не хуже, а много лучше, полней. Когда придет к вам тот человечек, который ест одно постное [213] , то скажи ему, что кланяется ему Попов [214] (которому вырезают из носа полип). У Льва Ник. я еще не был, поеду завтра [215] . Говорят, что он чувствует себя хорошо.

Оля, жена, поздравь меня: я остригся!! Вчера чистили мне сапоги – это в первый раз после моего приезда. Платье не было еще в чистке. Но зато я каждый день меняю галстук и вчера мыл себе голову. Вчера вечером был у меня Средин Леонид; сидел и молчал, потом ужинал. С ним был Бальмонт. Сегодня утром приходил чахоточный грек лечиться. Я надоел тебе? Ты сама приказала мне писать тебе все подробности, вот я и пишу.

Посылаю тебе афишу из Праги, насчет «Дяди Вани». Мне все думается, что бы такое послать тебе, да ничего не придумаю. Я живу, как монах, и одна ты только снишься мне. Хотя в 40 лет и стыдно объясняться в любви, но все же не могу удержаться, собака, чтоб еще раз не сказать тебе, что я люблю тебя глубоко и нежно. Целую тебя, обнимаю и прижимаю тебя к себе.

Будь здорова, счастлива, весела!

Твой Antoine

О. Л. Книппер – А. П. Чехову

3-е ноября, утро, 1901 г., Москва

Bonjour, mon mari?! [216] Получи от меня крепкий поцелуй за письмо, за милое, любовное письмо, дусик мой любимый! Я рада, что ты хорошо доехал, и живи хорошо, не хандри, не кисни, помни, что я у тебя есть. Жить мне здесь скучно, я боюсь, что замкнусь и буду сухой. Никуда меня не тянет. Эти дни мне сильно хочется бросить все (только не тебя) и изучать что-нибудь, этак фундаментально уйти головой во что-нибудь. Я застоя не люблю. Театр мне кажется скучным, потому что нет работы, т. е. для меня.

Я, может, очень скверно и мелочно рассуждаю. Может быть. Чувствую массу недочетов в себе как в актрисе, хочется переработать старые роли. У меня ведь мало веры в себя. Теперь у меня такая полоса, что кажется, что я никакая актриса, играю все скверно, неумело, и почему-то делаю вид, что я настоящая актриса.

Ты уже недоволен, что я философствую? Пожалуй, выйдет «потяни меня за палец» [217] .

Вчера днем твоя любимая Екатерина Никол. Немирович вступила в исполнение возложенных на нее обязанностей в Худож. театре. Ей поручено одевать всех дам [218] . Вл. Ив. представил ее всем ученицам. Ждали Станиславского, но он приехал поздно, т. ч. солистов отпустили. Я, конечно, с ней советоваться не буду. Савицкая тоже от нее бежит. Мария Федор, злится.

В школе (так называемой) поднимаются смуты, т. е. недовольство. Хотят учиться, а выходит, что они все нужны театру как статисты. Теперь ведь они каждое утро заняты в пьесе Немировича. Значит, лишены классов дикции, танцев, фехтования, etc. Это очень нехорошо [219] . Не знаю, как справится со всем этим Влад. Ив.

Воскресенье устраивается вечеринка нашей труппой в Божедомском помещении. Я поеду после «Дяди Вани».

В театре все спрашивают о тебе, все кланяются.

Сегодня я иду в литер. худож. кружок, слушать реферат Фейгина о Шницлере и смотреть «Зеленого попугая» [220] . Маша тоже идет с Ликой. Сегодня все тает, все ползет, вчера тоже – вода, вода…

Теперь уже тепло в Ялте, правда? Милый мой, гуляй хоть по саду, каждый день, двигайся хоть немного, это тебе хорошо. Кушай побольше и меня не забывай. Молоко пьешь? Целую крепко дусика моего, родненького.

Твоя Оля

А. П. Чехов – О. Л. Книппер

6 ноября 1901 г., Ялта

Ну-с, радость моя, вчера я был у Толстого. Застал его в постели. Ушибся немного и теперь лежит. Здоровье его лучше, чем было, но все же это лишь теплые дни в конце октября, а зима тем не менее близко, близко! Он, по-видимому, был рад моему приезду. И я почему-то в этот раз был особенно рад его видеть. Выражение у него приятное, доброе, хотя и стариковское, или вернее – старческое, слушает он с удовольствием и говорит охотно. Крым все еще нравится ему [221] .

Сегодня у меня был Бальмонт. Ему нельзя теперь в Москву, не позволено [222] , иначе бы он побывал у тебя в декабре и ты бы помогла ему добыть билеты на все пьесы, какие идут в вашем театре. Он славный парень, а главное, я давно уже знаком с ним и считаюсь его приятелем; а он – моим.

Как живешь, радость, прелесть моя? Сегодня был у меня Средин, принес фотографию, ту самую, которую мы с тобой привезли из Аксенова, только в увеличенном виде; и оба мы с тобой на этой карточке вышли старые, прищуренные.

Дуся, милая, пиши на бумаге попроще и запечатывай в простые конверты, иначе твои письма приходят в таком виде, точно их наскоро запечатали. Это пустяки, но мы, дуся, провинциалы, народ мнительный [223] .

Будут ли строить театр? Когда? Пиши, жена моя, пиши, а то мне скучно, скучно, и такое у меня чувство, как будто я женат уже 20 лет и в разлуке с тобой только первый год. Должно быть, в январе я приеду. Окутаюсь потеплей и приеду, а в Москве буду сидеть в комнате.

Будь здорова, немочка моя добрая, славная, тихая моя. Я тебя очень люблю и ценю.

Обнимаю и горячо целую, будь здорова и весела. Спасибо за письма!

Твой Antonio

О. Л. Книппер – А. П. Чехову

6-ое ноября вечер 1901 г., Москва

Антонка, родной мой, сейчас стояла перед твоим портретом и вглядывалась, села писать и заревела. Хочется быть около тебя, ругаю себя, что не бросила сцену. Я сама не понимаю, что во мне происходит, и меня это злит. Неясна я себе. Мне больно думать, что ты там один, тоскуешь, скучаешь, а я здесь занята каким-то эфемерным делом, вместо того, чтоб отдаться с головой чувству. Что мне мешает?! А как мне, Антонка, хочется иметь полунемчика! Отчего я так много прочла в твоей фразе: «…полунемец, кот. бы развлекал тебя, наполнял твою жизнь»? Отчего я так ясно знаю, что ты передумал по этому поводу? Я все, все знаю, что ты думаешь обо мне. Но, может, это и не так.

Во мне идет сумятица, борьба. Мне хочется выйти из всего этого человеком.

Мне кажется, я пишу так бессвязно, что ты и не поймешь. Но постарайся.