Приют героев - Генри Олди

Зато часто говорили о цене, ахая и охая. Свести строптивого тулпара с баал-хемской ослицей, размером не уступающей тягловой кобыле – пол-беды. Поди вскорми новорожденного мирабила, обязательно разорив при этом три ячменных поля; подрежь, чтоб правильно стояли, уши; кропотливо, более лаской и увещеваниями, нежели ворожбой, привяжи животное к хозяину, иначе первая поездка грозит стать последней; закажи специальное седло, потому как горб мирабилов в начале каждого месяца становится болезненным… Верней, два специальных седла – вигилла предпочитала ездить по-мужски, но в определенные дни без дамского седла никак.

Завистники утверждали, что такая подлая скотина, как сей дивный лошак, на вес золота, а золоту можно найти лучшее и менее злонравное применение. Короче, Просперо сделал Анри поистине королевский подарок: дорогой и с намеком.

Свернув в переулок Усекновения Главы, вигилла спешилась неподалеку от входа в «Приют героев».

– Жди здесь, Гиб. Я скоро.

Привязывать лошака не требовалось. Ворам, сдуру пожелавшим свести Гиббуса, Анри заранее сочувствовала.

Обойдя черно-белый отель по кругу, она нашла место, где обсервер зафиксировал отъезжавшую повозку. Здесь росли два молодых клена, похожие на сбежавших из дома отроков. Землю вокруг усеяла празднично раскрашенная листва. «Если лист с вербы и клена опадает нечисто, жди суровой зимы,» – машинально отметила Анри. Гоня прочь посторонние мысли, на миг замерла, сосредоточиваясь. Достала из сумочки голубой мелок, лихо крутнулась на каблуках, очертив круг поиска. Круг вспыхнул, почти сразу угас, оставив кольцо дыма, и начал медленно расширяться. Не прошло и минуты, как в юго-западном секторе возник рваный зазор.

Есть след!

Честно говоря, Анри сомневалась, что ей удастся обнаружить вектор некро-эманации. Чужая область – потёмки. А вот поди ж ты! Если почуяла она, профессионалу тут пройти – раз дунуть, два плюнуть. Войдя в кураж, вигилла вспомнила удручающий разговор с Месропом – и, мысленно послав председателя с его советами к Нижней Маме, попыталась взять след самостоятельно.

Увы.

Месропу – по-прежнему мысленно – было предложено вернуться обратно.

С извинениями.

След оказался отчетливым лишь «на первую понюшку». Вектор поплыл, закручиваясь спиралью; в нос шибануло острой гнилью. Анри повело; сильно закружилась голова. На третьем шаге она едва не упала. Демону в задницу такие эксперименты! Присыпали чем-то? Тьфу, дрянь какая…

Хорошо запомнив место, где след брал начало, вигилла пошла прочь. Мысли её при этом двигались куда быстрее ног. Словно колоду гадальных карт, Анри ловко тасовала в памяти лица многочисленных друзей, знакомых, приятелей и любовников. Жаль, нужный малефик выпадать отказывался… Стоп! А это у нас кто?! Не друг, не приятель, не любовник. И знакомым назвать язык не повернется. Сталкивались мимоходом в Трибунале, где сударь малефик проходил по одному запутанному дельцу. Потом в ТТ спустили высочайшую телегу, Месроп внял, дело закрыли, с малефика все обвинения сняли… Как его звали? Помнится, довольно смешно…

Мускулюс! Андреа Мускулюс.

Наверняка приютский. У подкидышей часто бывают нелепые фамилии.

Вряд ли у сударя Мускулюса остались теплые чувства по отношению к Тихому Трибуналу. А в остальном – идеальная кандидатура! Действительный член лейб-малефициума, по слухам – любимчик малефактора Нексуса, что говорит об исключительных добродетелях или о чудовищном везении… с недавних пор – магистр, диссертат защитил…

Годится.

Остался пустяк: склонить к сотрудничеству человека, который при одном упоминании «двух Т», небось, хватается за серебряную иглу.

– Ясного солнышка, сударыня! Примите мои искренние соболезнования! В выходной день, с утра – и на службе! Носом, извиняюсь, землю роете, желаете правды нам, простым людям, накопать…

– Благодарю за сочувствие. Я уже накопала полную сумку правды. Всего доброго.

Только зануды-стряпчего не хватало для полного счастья!

– Разумеется! Я вот, изволите видеть, тоже тружусь. Не покладая, так сказать… – въедливый, как клещ, стряпчий пристроился рядом. – Кстати, помните историю про Михаля Ловчика? Вора из Бадандена?!

– У которого тень с тремя руками и языком до пупа?

Анри прокляла свой собственный длинный язык, ибо стряпчий, не уловив иронии, возликовал.

– Ох, и память у вас, сударыня! Зверь-память! Я ведь понял: уж кто-кто, а вы оцените! Сами посудите: не успел Михаль на новую руку нарадоваться, как сморил его сон. Да такой крепкий, что приняли вора за мертвеца. Свезли на кладбище, начали хоронить. А он возьми и очнись!

Стряпчий смешно вытаращил глаза, сделавшись похож на сову, разбуженную средь бела дня. Они свернули за угол, и Фернан Тэрц затараторил быстро-быстро, опасаясь не успеть досказать:

– Могильщики врассыпную, дружки-воры с перепугу за колья схватились, за лопаты. Решили: поднятый! Насилу бедолага убедил, что живой. Серебро целовал, чеснока три головки без хлеба съел. На осину залез и повеситься обещал, в доказательство. Дружки и оттаяли. Правда, узнавать Михаля перестали. То имя забудут, то смотрят в упор: кто таков? Однажды прирезать хотели: доносчик, мол, Плешивого с Кулебякой ликторам сдал! А он ни сном, ни духом: что за Плешивый, что за Кулебяка, кто их сдал?! Пришлось из Бадандена ноги уносить. Говорят, в столицу подался…

В пол-уха слушая болтуна, Анри по привычке отмечала разные, на первый взгляд, малозначительные детали. Тень от ветки липы наискось рассекла крыльцо гостиницы. Солнечный зайчик из окна дома напротив мазнул по пестрому удоду, сидевшему на заборе. Облезлая кошка смотрела на удода внимательным, голодным взглядом. За углом скрипнула, тяжело захлопнувшись, невидимая отсюда дверь.

В сочетании с рассказом стряпчего все это говорило об одном.

– …и если власти вора в самое ближайшее время не поймают – быть большой беде! Вплоть до покушения на его величество и потрясения основ…

– Не быть.

Вигилла резко остановилась и посмотрела на стряпчего таким взглядом, что Тэрц отпрянул, делая знак от сглаза. Но сглаз был здесь ни при чем. Просто приметы сложились в четкую картину. Кто бы мог подумать?..

– Не понял, сударыня. Так быть или не быть?

– Никакого потрясения основ. Его величество может спать спокойно. Если этот ваш… как его… Ловчий Моше?.. не важно! Если он в Реттии, его в течение месяца арестует стража. А если он возникнет сегодня или завтра в окрестностях этого отеля, то не успеет трижды пропеть петух, как ваш Михель Ловкач окажется в кутузке. Это я вам говорю, как эксперт по мантике. Порадуйтесь за государство. До свиданья.

Любоваться озадаченным лицом стряпчего Анри раздумала, прямиком двинув к заждавшемуся Гиббусу. Лошак нервничал: фыркал, долбил брусчатку копытом. Дверь гостиницы была распахнута настежь, и глаза лошака неотрывно сверлили что-то, находящееся внутри.