ЩИТ. Сборник научно-фантастической прозы - Пол Андерсон

Его чос, Миствуд, всегда был одним из самых прогрессивных на Авалоне. По части механизации он не уступал человеческим общинам, результатом чего являлись его величина и успешное развитие.

У Феруна не оставалось особого времени на поддержку традиций, религии — всего, что было связано с консерватизмом.

Все формальности он сократил до минимума, но не смог отказаться от них совсем, хотя никогда не говорил, что они ему нравятся.

Сорвавшись со своего насеста, он стремительно подбежал к вошедшему и по земному обычаю пожал ему руку.

— К-р-р, рад тебя видеть, старый разбойник! — Он говорил на планхе: итрианское горло приспосабливается к англику хуже, чем человеческое (хотя, конечно, ни один человек никогда не сможет произносить звуки совершенно правильно).

— Как поживаешь? — спросил Холм.

Ферун сморщился. Однако это слово не совсем точно. Расположение его перьев было не только более сложным, чем у земных птиц, — они еще и плотнее прилегали к мускулам и нервным окончаниям, движение их давало начало целому созвездию выражений, недоступных человеку. Раздражение, беспокойство, обескураженность — все это, во взаимосвязи друг с другом, выразило его тело.

— Ну! — Холм подошел к сконструированному специально для него стулу и сел. Во рту ощущался привкус табака. — Рассказывай!

Ногти-когти зацокали по прекрасному полу, Ферун расхаживал по комнате.

— Я продиктую полный отчет, — сказал он. — Вкратце: дела обстоят хуже, чем я того баялся! Да, они пытаются установить единое командование и вбить в голову каждого капитана мысль о необходимости полного подчинения. Но они не имеют ни малейшего понятия о том, как за это взяться!

— Бог тому свидетель, — воскликнул Холм, — что мы пытались поладить с ними эти последние пять лет! Я думал… дерьмо, в этом так называемом флоте коммуникация находится на таком низком уровне, что мне приходится опираться только на впечатления, и, думаю, мое было неверным. Ты же знаешь, я считал, будто реорганизация находится на полпути к завершению.

— Так око и было, но все пошло прахом! Непомерная гордость, ссоры из-за пустяков — вот в чем беда! Мы, итриане — по крайней мере, наша доминирующая культура, — не слишком подготовлены для полной централизации. — Ферун помолчал. — Действительно, — продолжал он, — самым сильным аргументом против реорганизации нашей отдаленной, с плохо связанными между собой частями планеты, является то, что Земля располагает гораздо большими силами, но должна держать под контролем куда большие пространства, чем доминион. И если они нападут на нас, те коммуникации превратились бы для нас в ахиллесову пяту.

— Ха! А этим сумасшедшим на Итри не приходило в голову, что Империя не так глупа? Если Земля нападет, то это будет не войной, начатой Землей, а лишь горячим сектором, находящимся вблизи от наших границ.

— Мы обнаружили лишь очень слабые признаки сосредоточения сил в ближайших системах.

— Конечно, нет! — Холм ударил кулаком по ручке кресла. — Неужели они бы так просто обнаружили свои приготовления? — Вы бы обнаружили? Они будут собираться в космосе, в нескольких парсеках от любой звезды. Между местом сбора флота и любой планетой, до которой могут добраться наши разведчики, движение должно быть минимальным. В нескольких световых годах от нас они могут тайно собрать достаточную силу, чтобы свободно нанести нам удар с воздуха.

— Ты говорил мне это уже много раз, — сухо сказал Ферун. — Я это обдумал. Вычисляя возможные варианты. — Он перестал шагать. Некоторое время в комнате царило молчание. Желтый свет Лауры бросил на пол тень в форме листа.

— В конце концов, — сказал Ферун, — наши методы ведь спасли нас в период волнений.

— Нельзя сравнивать войну князьков, пиратов, жалких забияк, варваров, никогда не выходящих за пределы стратосферы, если только у них нет автоматических кораблей. Нельзя сравнивать все это жаждущее крови ничтожество с Имперской Землей.

— Я знаю, — ответил Ферун. — Суть в том, что итрианские методы хорошо служили нам, потому что они согласуются с итрианской натурой. Во время моей последней поездки я начал сомневаться, не станет ли наша попытка превратиться в бледную тень соперника пустой потерей времени. Попытка делается, пойми — получишь столько деталей, что успеют набить тебе оскомину, — но не случится ли так, что все, что она нам даст, это отсрочка. Я решил, что раз уж Авалон должен затратить все усилия на достижение кооперации, он может, в то же время, рассчитывать на помощь извне.

И наступила тишина.

Холм посмотрел на своего начальника, старинного, испытанного годами друга, и не в первый уже раз подумал, до чего же они разные.

Он поймал себя на том, что смотрит на Феруна так, как будто встретился с итрианином первый раз в жизни.

В стоячем положении марчварден имел около 120 сантиметров роста, если считать от ступней до грудной клетки. Высокая особь имела рост приблизительно 140 сантиметров, доходя Холму до середины груди. Поскольку тело несколько выдавалось вперед, истинное расстояние между клювом и хвостом было несколько больше. Весил он килограммов двадцать. Максимальный вес подобной особи не достигал и тридцати килограммов.

Голова его казалась лепкой скульптора. Поскольку лоб был довольно низким, верхняя и затылочная части были несколько увеличены, чтобы вместить объемистый мозг. Вниз от ноздрей отходил гористый выступ, почти скрытый перьями. Под ним виднелся подвижный рот, полный острых белых клыков, с алым языком.

Небольшой подбородок переходил в сильную шею. Особое внимание привлекали к себе глаза, большие, цвета меда, и густой хохолок перьев, растущих на лбу, облегающий голову до шеи. Частично он предназначался для аэродинамических целей, частично использовался как шлем на тонком черепе.

Выдающееся вперед туловище имело две руки. Ни по размеру, ни по форме они не походили на руки небольшого человека. Они были лишены перьевого покрова, кожа их была или темно-желтой, как у Феруна, или коричневой, или черной, как у остальных итриан. Но непохожими на человеческие их делали не руки целиком, а ладони. Каждая ладонь имела по два пальца по краям и еще по три между ними, каждый палец имел на один сустав больше, чем эквивалентный ему палец землянина, и ноготь, который точнее было бы назвать когтем, а на внутренней поверхности кистей росли небольшие дополнительные когти. Ладони казались слишком большими для этих рук, а мускулы на них играли и вились. То были настоящие хватательные инструменты, помощники зубов. Тело оканчивалось удивительной формы хвостом из перьев, достаточно твердым, чтобы в случае надобности поддержать тело.