Частичка тебя. На память (СИ) - Шэй Джина "Pippilotta"

— Ты уже это видела? — весело интересуется Артем забив на здрасьте и досвидания.

— У нас кто-то умер на территории клуба? — с опаской уточняю я, потерпев поражение в расшифровке слова «это».

— Сплюнь, Снегурочка, не дай-то бог, — Тимирязев кажется даже по дереву стучит, на всякий случай, — нет. Я вообще-то про хорошее.

— А про что именно? — не люблю быть настолько неосведомленной, но что-то сегодня со мной случился феерический.

— Ах, ты еще не в курсе, — ликованию Артема нет предела, — тогда давай сейчас же ко мне. Сам тебе все покажу.

Ой что-то последнее предложение прозвучало как-то многозначительно!

Я ужасно невезучий человек. Вот просто по жизни.

Иначе как объяснить то, что по пути к Артему я налетаю на Ольшанского?

Обычно в это время он по уши в делах, но сейчас вот припичило ему и рекламщице обсуждать свои проблемы прямо посреди коридора, который мне просто необходимо пройти.

— Доброе утро, Николай Андреевич, Марина Анатольевна… — я боком проскальзываю мимо перегородившей проход парочки. Слушаю брошенное вскользь приветствие рекламщицы, а потом…

— Думаю, оставшиеся вопросы мы можем обсудить позже…

Черт…

Он же не собирается…

Собирается.

Я слышу за спиной быстрые шаги, и воспротивиться тому чтобы меня догнали я могу только одним способом — перейти с простого широкого шага на торопливый бег. И это глупо, я так делать не буду, даже заради того что я сейчас не хочу разговаривать с Ольшанским.

— Анжела, — мужские пальцы ловят меня за локоть. Спасибо хоть успела свернуть за угол и любопытной Марине с длинным языком не достанется истории о том, что почти женатый директор клуба хватает за руки менеджера по персоналу. Уж я-то знаю, что нет границ умениям досужих сплетников, сделать из ничего сенсацию.

— Я тороплюсь, — почему-то при общении с Ольшанским на меня вечно наваливается немыслимая усталость. Даже если я просто читаю отчет.

Возможно, я наконец-то устала ждать от него чего-то хорошего? Хорошо бы!

Так замучилась начинать утро с аутотренинга «мне плевать на Ольшанского и на невесту его тоже плевать». После тысячного повторения обычно получается быть готовой к труду и обороне.

— Ты меня избегаешь, — его тон звучит неожиданно обвиняюще. И это на самом деле странно, потому что мне кажется — он хотел сказать мне что-то другое. Но сказал это.

— Я посещаю летучки, Николай Андреевич. Выполняю свои задачи. Отчитываюсь ежедневно в письменной форме, еженедельно — в устной. Строго соблюдаю регламент. Вы хотите чего-то еще?

— Хочу, — медленно проговаривает Ник, будто стискивая меня в тисках своим пристальным спокойным взглядом, — хочу, чтобы ты сосредоточилась на своей работе, ради которой я тебя и нанял.

— Хотите сказать, я плохо её выполняю? — а вот это уже оплеуха. Потому что я и так выкладываюсь на все сто двадцать процентов. Еще чуть-чуть и я буду оставаться тут ночевать.

— Ты отвлекаешься!

— То есть?! — моему возмущению нет предела, — мы только что провели большое мероприятие, уже ведется подготовка к следующему заезду. В чем это я отвлекаюсь?

— Мне озвучить это вслух? — Ник приподнимает брови, переходя на раздраженный шепот — или мы оба припомним как сказываются на работе твои личные увлечения?

В первую секунду, мои ладони просто раскаляются от желания хлестнуть его по лицу. Я буквально скручиваю в себе этот порыв, заталкивая его поглубже.

Что ж, судя по всему, увидевший меня и Артема вместе уже распустил язык. И слухи дошли до Ольшанского.

И вот что тебе надо, Ник?

Ну уж точно не я, ведь будь это так, вряд ли ты б с такой скоростью свинтил после признания в любви. Вряд ли бы так старательно его игнорировал, будто и вовсе вытерев из памяти.

— Вы можете оформить свои претензии письменно в более конкретной форме, — я произношу это, глядя мимо его лица. Просто потому что это невыносимо — смотреть в его глаза, и помнить его совершенно другим, — только прошу вас, Николай Андреевич, сверьтесь с трудовым законодательством и уставом клуба. Личная жизнь сотрудников не подлежит вашему вмешательству. А сейчас извините, но меня ждет наш с вами общий работодатель.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Не сомневаюсь, что очень ждет, — хрипло шипит Ник, и свой локоть из его пальцев мне приходится буквально выдирать. Но после этого он разворачивается и уходит, больше ни сказав ни слова.

Что за чертовщина с ним происходит?

Весь свой путь по лестнице на второй этаж я проделываю, с четким осознанием, что я ни черта не понимаю.

Ладно, я могу понять, что принимая меня на работу, он выставил мне условие — даже не пытаться повторить то, что я тогда вытворяла с Викой.

Берег беременную невесту, которая вряд ли бы оценила кучу мелких диверсий.

Но какого черта он себе позволяет сейчас?

Даже новый кавалер его бывшей жены отработала под его начальством полтора года, и они общались абсолютно нейтрально. Или мне только так казалось? 

— Я уж думал тебя идти с собаками искать.

Стоит зайти в кабинет Артема и мне становится немножечко спокойнее. Определенно, я понимаю, что находят в этом молодом нахале его воздыхательницы. Аурой его харизмы начало зацеплять уже и меня.

— Вы что-то хотели мне показать, Артем Валерьевич?

«Вы» — в рабочее время — это привычка. Даже с теми, с кем я перешла на «ты». Но с Артемом — это еще и часть развлечения, почему-то поднимающая мне настроение.

— О да, — Тимирязев выдает мне похабнейшую из всех своих улыбок, — давно хочу, да только ты все ерепенишься и не поддаешься моим чарам.

— Чему-чему? — иронично интересуюсь, подходя ближе к его рабочему столу, — а вы точно правильно читали инструкцию по их включению?

— До тебя никто не жаловался, — ворчит Тимирязев недовольно и машет мне ладонью, — иди сюда. Буду показывать.

Честно говоря, после Вяземского с его весьма мерзким подкатом, мне сложно избавиться от неприятного холодка при любой двусмысленной шутке, но…

Но во-первых, это Тимирязев. Он просто любит шуточки ниже пояса, и мне еще достались весьма приличные. Характер у него другой, домогаться до меня он не будет. А во-вторых, все что между нами происходит — развивается медленно, и не без моего не озвученного одобрения.

И Ник прав — я действительно отвлекаюсь на Артема, вот только отвлекаюсь-то я не от работы. Отвлекаюсь от самого Ника, от его надвигающейся свадьбы, от того, что просто бессильна вырвать из своего сердца в такие краткие сроки.

Три года безответно сохнуть по мужчине и надеяться, что он меня заметит.

За пару недель это не переживешь, как бы не хотелось.

— Ну и? — я огибаю стол Артема, становясь рядом с его креслом. Любуюсь роскошным жеребцом вставшим на дыбы на его рабочем столе.

— Та-дам, — Артем тянется к мышке и щелкает по одному из цветных ярлычков, разворачивая нужное приложение. Браузер. Со вбитым в строку поисковика названием нашего клуба. И все как обычно, геолокация, график работы, рейтинг…

— О боже…

— Да! У нас полторы сотни положительных отзывов за сутки прилетело. И четыре и три десятых звезды вместо три и четыре — это прекрасная перемена мест для рейтинга, ты ведь не будешь спорить?

— Не буду, — улыбка у меня выходит по-настоящему радостной. Нет, я конечно ожидала, что рейтинг чуть поднимется, но почти на балл… Это значит — целая куча народу влупила нам именно пять звезд, выправляя общую двоечно-троечную картину.

— И ведь это все ты, — тяжелая мужская ладонь опускается на мое бедро и я сама не понимаю, как оказываюсь на коленях у Тимирязева, — даже не спорь с этим, Снегурочка моя главнокомандующая.

— И что это такое, Артем Валерьевич? — я чуть склоняю голову на бок. Тяжелая ладонь чуть выше моего колена — это довольно непривычно. И я никак не могу определить — является ли этот жест вопиющим, или может быть… приятным?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Это я выражаю свою личную благодарность сотруднице, что блестяще справилась с настроем коллектива на рабочий лад.