Телохранитель - Уильям Дитц

— Эй, Раскин! Слышишь меня? Уходи, уходи, не то…

Раскин ударился о поверхность, отлетел и распался на куски, когда забастовщики ударили по нему всем, что имели.

Я выругался. Команда вела ответный огонь, я прибавил к нему свой и вырубил двигатели. Теперь инерция несла нас, как ветер несет по весне пушистые парашютики одуванчиков. Но вот ботинки ударились о грунт, и вверх взметнулись фонтаны пыли. Не оседая, они повисели мгновение и поплыли прочь.

Огонь ударил с трех сторон, и остатки команды До сделали все возможное, чтобы прикрыть нас. Я медленно двинулся к кратеру, борясь с желанием закопаться и сидеть тихо. Добравшись до края, я высунул голову и осматривал место, когда что-то толкнуло мой шлем, и в ушах раздался голос:

— Максон!

Я чуть Богу душу не отдал, но это всего-навсего прибыл Вомба и прижал свой шлем к моему. В его глазах и забрале отражалось солнце.

— Вы меня чертовски напугали, сэр!

Я почувствовал по голосу, что Вомба ухмыльнулся:

— Поделом тебе: не спи на посту. Собирай команду. Мы пришли взять «Т-12» и сделаем это. Ясно?

— Да, сэр.

— Хорошо. Ты потерял где-то пятьдесят процентов команды. До — тоже, но около семидесяти пяти процентов моих людей прошло. Мы атакуем купол. Ты удерживаешь ЗВ и готовишь кофе к нашему возвращению.

Увидев, что он не шутит, я покачал головой:

— Простите, майор, но это совершенно невозможно. Мы идем с вами.

Вомба посмотрел мне прямо в глаза:

— Я так понимаю, капитан, что вы отказываетесь выполнять приказ?

Я кивнул:

— Да, сэр. Чертовски точно, сэр.

Вомба хмыкнул:

— Я так и думал. Ты безмозглое дерьмо, Максон, но храброе безмозглое дерьмо, а чего еще желать владельцам компании? Идем, купол ждет.

Майор был майором, а не капитаном, как я, потому что имел мозги — много мозгов — и умел ими пользоваться.

Он проанализировал оборонительный огонь, определил три сектора со сравнительно небольшой огневой плотностью и выбрал из них тот, что находится внутри границы внешних укреплений станции.

Это означало, что с трех сторон мы имеем врагов, а с четвертой — главный купол «Т-12», но это также означало, что около трети забастовщиков не станут стрелять в нас из боязни попасть в купол, поскольку он рассчитан на нормальный износ, а не на тяжести боя.

Ну и пока рабочие пытались по-новому отладить свои огневые линии, мы перебежками двигались к куполу. Эту стандартную тактику вбили в нас в первые же дни в учебном лагере. Маневр начинается с образования рассредоточенного квадрата — рассредоточенного, чтобы уменьшить потери от современного оружия, и квадрата, потому что прямые углы ставят атакующего противника в перекрестный огонь. В ходе боев крупными подразделениями такой квадрат развертывается на пять, а то и на десять квадратных миль, что было бы невозможно, не существуй боевых символов, позволяющих каждому контролировать свое положение относительно остальных.

Затем, пока бойцы четных номеров обеспечивают огонь прикрытия, нечетные номера выполняют двухмильный прыжок. Приземлятся — их очередь прикрывать огнем. И так далее, пока все подразделение не достигнет объекта. Так вот и мы попеременно двигались к куполу. Да, четверых мы потеряли — их всех сняли вблизи высшей точки прыжка, — но остальные дошли.

Обитатели купола послали наружу добровольцев, чтобы остановить нас… отправили, так сказать, овец на убой. Мы прошли сквозь них, как нож сквозь масло, форсировали шлюз и вошли внутрь.

И на этом образы вдруг потускнели, воспоминания исчезли, дверка захлопнулась. Пустота была настолько внезапной и полной, что мне показалось, я умер там, в куполе. Но Вомба продолжал говорить. Откуда же тогда темнота? А, черт, у меня же глаза закрыты. Я открыл их. Вомба улыбнулся и сочувственно кивнул.

— Что, вспомнил? Но воспоминания кончаются на шлюзе, так? Это не случайно, ведь именно рабочие поставили точку.

Механизм зажужжал, и Вомба покачал головой.

— Это я виноват. Я решил, что мы разделались с их главными силами, и худшее, с чем столкнемся, это какие-нибудь слабо обученные болваны. Я не знал, что на «Т-12» был послан отряд командос. Для подкрепления и чтобы помочь эвакуироваться персоналу станции. Единственная причина, почему отряд был внутри, а не снаружи, — нехватка боевых скафандров. Так что они подождали, когда мы все войдем, захватили шлюз и задали нам жару. Но ты не растерялся и убил-таки нескольких, пока командос в панцире не достал тебя.

Вомба философски пожал плечами.

— Я получил свое секунд через тридцать. И что со мной стало — ты видишь.

Мысли процедились у меня в голове, как кофе в старинном кофейнике. Ладонь коснулась макушки, но я не помнил, чтобы велел ей это делать. Металл был холодным.

— Значит, мне попали в голову?

Вомба нахмурился.

— Нет, это-то и странно. Парень в панцире очистил тебя, как апельсин. Я в тот момент был вроде как занят, но сдается мне, ты выскользнул из скафандра, вскочил и получил пулю в грудь. Черепная пластина — просто какая-то бессмыслица.

Я расстегнул рубашку и посмотрел на заплатку из зарубцевавшейся ткани на правой стороне груди. Заплатка была величиной со старинную монету, слегка сморщенная и на ощупь грубее, чем остальная кожа. Сколько раз я пялился на нее, гадая, что же такое со мной приключилось, но темнота и теперь окутывала мои воспоминания.

Я посмотрел на Сашу. Черт побери, а ведь для девочки это все не новость! Будь я проклят, она знала все это с самого начала! Не спрашивайте как, но я это понял. Я увидел это в ее подчеркнуто нейтральном выражении лица, почувствовал в том, как она смотрела на меня, услышал в ее голосе. Одно из редких прозрений, вот и все. В голосе девочки прозвучало удивление, будто она знала в общих чертах, что произошло, но интересовалась подробностями.

— Но как? Как же он выжил?

Робот вскочил на колени Вомбы. Киборг погладил его, как кошку, которую этот робот напоминал.

— Так же, как выжил я. Рабочие были сволочи, но нашлись среди них сволочи сострадательные и чертовски хорошие доктора. Три года я провел в их больницах и всегда считал, что и Максон — тоже.

Три года?! Неужели я был в их руках так долго? Черт, ведь у меня все время была информация — мои документы, которых я не мог прочесть, а все из-за этой темноты, покрывшей мой разум. Но как же металлическая пластина? Она-то откуда взялась? И кого надо за нее благодарить? Мысли смешались, и в животе стало пусто. Все мои догадки, мои предположения о том, кто я есть, разбились в пух и прах. Я жаждал ответов, и логика подсказала начать с Саши. Но я уже не раз спрашивал девочку — и безрезультатно.

Нет, на это потребуется время, время и терпение. Впрочем, до Европы путь долгий, и случай мне еще выпадет. Я нарушил гнетущую тишину.