Сила любви - Нора Хесс

— Корд, — робко начала Джонти, — что касается моей лошади. Я не била ее. Это была…

— Послушай, Джонти, — Корд вскочил на ноги. — Не начинай сначала. Просто считай, что тебе повезло, что ты так легко отделался. Если бы хоть один из моих мужиков так обратился с лошадью, я бы его самого отстегал кнутом.

От расстройства глаза Джонти наполнились слезами, когда Корд отрывисто бросил:

— Вотри этот бальзам в больные места, и, как сказал индеец, пусть твои ноги отдохнут несколько дней. Люси может выполнять за тебя твою работу, пока ты будешь лежать, — он остановился у двери и резко повернулся, как будто его внезапно посетила еще какая-то мысль. — Она позаботится и о тебе, — сказал он хрипло. — Я не хочу видеть здесь никого из мужчин. Понятно?

Дверь защелкнулась, и Джонти, уставшая от его оскорблений и высокомерия, схватила свой сапог и запустила им в дверь. Он не долетел до своей цели всего на один фут, и она откинулась на кровать, впервые в жизни желая быть мужчиной — сильным мужчиной, чтобы суметь сделать из этого злобного дьявола котлету.

Пока она так лежала, в ее памяти прокручивались события, произошедшие с ней сегодня.

Джонти пришла в сознание на горе от того, что кто-то облизывал ее шершавым языком.

— Волк, — проворчала она, отпихивая его голову, забывшись на мгновение и считая, что собака хотела поиграть с ней. Потом ее взгляд упал на огромную серую массу всего в нескольких футах от нее, и она содрогнулась, увидев порванную глотку и глаза, с такой яростью глядевшие на нее, а теперь неподвижно уставившиеся в небо. Если бы не Волк, то на его месте лежала бы она.

Джонти вспомнила, как сидела и крепко обнимала часто и тяжело дышавшую собаку, благодаря Бога. Потом, с трудом встав, она задохнулась от боли, которую почувствовала в ногах под тяжестью своего веса. Она немного постояла, подождав, пока пройдет легкое головокружение, потом повисла на Волке и, хромая, потащилась за ним.

Ей казалось, что она никогда не доберется до ранчо, как вдруг Волк тявкнул, и она увидела трех, спешащих к ней мужчин. «Что было в глазах Корда — раскаяние?» — подумала Джонти, засыпая прямо на покрывале в одежде.

Глава 10

Джонти проснулась в сумерках от воя волка. Она, вздрогнула, вспомнив того, который вырвал бы ей горло, если бы не вмешательство Волка.

Неожиданно Джонти вспомнила что-то намного более приятное и села, широко улыбнувшись. После четырех дней, проведенных ею в постели, Корд, наконец, разрешил встать. Раны на ее ногах полностью затянулись в течение двух дней. Но когда Джонти робко сказала, что может приступить к своим обязанностям, Корд прорычал, что можно занести инфекцию, и ей придется еще неизвестно сколько проваляться в постели. В Джонти вспыхнула злость. У него хватило наглости намекнуть, что она сама виновата в том состоянии, в котором находились ее ноги. Однако она ничего не сказала, а только потупила глаза, чтобы не доставить ему удовольствия обрушить на ее голову новый поток оскорблений в ответ на ее доводы.

Мужчины, после того, как Люси стала им готовить, на следующий же день пожелали видеть у плиты Джонти. На второй вечер она подслушала, когда все они сидели за столом, жалобы Джонса.

— Я не могу больше есть эти помои, Корд. А этот хлеб…

Что-то тяжелое ударилось об пол, и последовал громкий взрыв смеха, когда Джонни Лайтфут заметил:

— Даже Волк не может его разгрызть. Я лучше отниму это у него, пока он не сломал себе зубы.

Затем послышался громкий цокот высоких каблучков, и дверь кухни с треском захлопнулась.

— Стыдно, мужики, — Корд посмотрел на Джонса и Лайтфута, и в его глазах мелькнул озорной огонек. — Вы оскорбили ее чувства.

И опять все разразились взрывом хохота,

— Корд, серьезно, надо что-то решить с едой, — Джонс возобновил свои жалобы. — Ноги мальчика почти зажили?

Джонти не расслышала, что пробормотал в ответ Корд, но не прошло и двух дней, как он пришел к ней в комнату осмотреть ее ноги. Внимательно исследовав ее подошвы, он грубовато сказал, что она может вернуться к своим обязанностям.

Ей было любопытно, в каком состоянии находилась кухня. Джонти спустила ноги на пол и сняла рубашку и брюки с крючка, вделанного в стену. Она не могла представить Люси, убирающую за собой. Женщина была отъявленной лентяйкой, и все что ей приходилось делать, делала с неохотой. Джонти была признательна Джонсу за то, что он вызвался ухаживать за ее животными. Иначе Люси заморила бы их голодом.

А как Люси раздражало, что ей надо было ухаживать за Джонти! Она ухмыльнулась, ища свои ботинки. Джонти не стала относиться более снисходительно к проститутке. Особенно в тот первый день, когда у нее так сильно болели ноги, и такое неизгладимое впечатление произвела рана Красотки. Джонти требовала к себе так много внимания, что по раздраженному взгляду Люси было ясно, что та ее удавила бы.

Но проститутка в должной мере ухаживала за Джонти не потому, что чувствовала свою вину или сострадание к ней, а, скорее всего, потому, что боялась не угодить Корду, если бы отказалась.

С тех пор как он отклонил Люси, она была осторожна, чтобы не дать ему повода выпроводить ее отсюда.

Одетая снова в свое ненавистное одеяние, кроме ботинок, которых не было в ее комнате, Джонти прошла по темному коридору и вошла в кухню. Тухлый запах сгоревшего топленого жира ударил ей в нос, пока она нащупывала коробок со спичками. Пальцы наткнулись на него, и, вынув одну, она зажгла ее, потом зажгла огонь в керосиновой лампе, стоявшей посреди стола.

Дымоход закоптился дочерна, и лампа не давала много света, но светила достаточно, чтобы увидеть состояние большой комнаты.

Все было покрыто жирной пленкой: плита, стол, даже окно над мойкой было забрызгано жиром. Джонти взглянула на пол и содрогнулась. В ее отсутствие мужчины даже не трудились вытирать ноги, прежде чем войти на кухню. Отмоет ли она когда-нибудь всю эту уличную грязь с пола?

— Сначала я поставлю кофе, — пробормотала сама себе Джонти, но тут зацепилась пальцем за скамейку, небрежно отодвинутую от стола. — Потом найду свои ботинки, — добавила она, скорчив от боли гримасу.

Пока варился кофе, Джонти обыскала каждый уголок на кухне, даже выглянула на крыльцо в поисках ботинок. Она не могла их найти.

— Ну, Волк, — она потрепала большую лохматую голову собаки, — должны же они быть где-то здесь, но куда-то спрятались. Пожалуй, мне придется ходить босой, как в детстве.

По особому аромату, исходившему от кофе, стало ясно, что он готов. Джонти налила чашечку и, ошпарив язык, сделала большой глоток дымящейся черной жидкости. Все четыре дня она мечтала о нем, выливая ту жидкую грязь, которую Люси называла кофе.