Средиземноморский пират - Клайв Касслер

— Но ты же сам сказал — легально этого нельзя сделать.

— Это единственная возможность, — Питт глубоко затянулся, потом медленно выпустил сигаретный дым через нос, — получить достоверные факты против фон Тилля до утра.

Ганн снова покачал головой.

— Даже тогда задержка корабля в нейтральных водах, особенно корабля, который принадлежит дружественной стране, может привести к политическим осложнениям. Я сомневаюсь, чтобы какая-то страна захотела столкнуться с этим.

— Это единственный шанс, — настаивал Питт. — Корабль остановится в Марселе, чтобы пополнить запасы горючего. ИНРЕРПОЛу придется работать быстрее; если они получат очевидные доказательства и добьются официального разрешения, то смогут задержать корабль в порту.

Ганн прислонился к дверному проему и внимательно: взглянул на Питта:

— Все дело в том, что ты хочешь подвергнуть риску жизнь людей, которые находятся под моим командованием.

— Это нужно сделать, — спокойно парировал Питт.

— Я думаю, ты увиливаешь от прямого ответа, — медленно произнес Ганн. — Ты по уши завяз в своих переделках. Мне не по душе ни одна из них. Я отвечаю перед НУМА за этот корабль и его персонал. Все, что меня интересует, так это безопасное завершение экспедиции. Почему мы? Я не вижу причин, почему ИНТЕРПОЛ или местная полиция не могут провести свою собственную операцию по расследованию. Найти на острове ныряльщиков не составит трудностей.

«Это было бы слишком неловко», — подумал Питт. На данном этапе игры он не мог так сделать, потому что Закинтас был против даже малейшего беспокойства фон Тилля. Питт был знаком с Ганном больше года, и за это время они стали хорошими друзьями. Капитан был сообразительным парнем. Следующая сцена должна быть сыграна хладнокровно, очень спокойно. Питт какой-то момент подозрительно смотрел на радиооператора, затем снова повернулся к Ганну.

— Назови это судьбой, совпадением или каким-нибудь еще понравившимся тебе словом, но Первая Попытка появилась у берегов Тасоса в тот самый момент, чтобы помешать прекрасно спланированному преступному замыслу. Вся контрабандная операция фон Тилля зависит от использования подводной лодки, может быть, даже не одной, мы еще не знаем. Героин — это самое большое дело, которое он когда-либо проворачивал. Дьявольски трудно представить себе, но от этой операции он легко может получить более двухсот миллионов долларов чистой прибыли. Он все хорошо спланировал, ничто не стояло на его пути. Затем, в один прекрасный день, он выглядывает из своего окна и видит океанографическое исследовательское судно, расположившееся в двух милях. Узнав, что вы занимаетесь поиском легендарной рыбы, он начал сильно беспокоиться. Слишком много шансов, что один из ваших ныряльщиков сможет случайно обнаружить его базу, и, что самое главное, — его способ контрабанды. Он пришел в отчаяние. Он не мог утопить вас. Ведь полномасштабное расследование при исчезновении этого корабля могло разрушить все его планы. Не было также никакой надежды раздуть антиамериканские выступления или бунт. Люди, которые живут на острове, — в основном, миролюбивые крестьяне и рыбаки. Нечего было думать о том, что они выйдут на демонстрацию протеста против научной экспедиции. Они, наоборот, приветствовали вас. Местные торговцы тоже не имели ничего против исследователей. Фон Тилль рискнул предпринять ход с дальним прицелом. Он организовал атаку базы Брейди Филд, надеясь, что полковник Льюис прикажет вам покинуть этот район в качестве меры предосторожности. Когда эта попытка потерпела неудачу, он отбросил всякую осторожность и направился прямо к кораблю.

— Я даже не знаю, — заколебался Ганн. — У тебя все получается довольно логично. За исключением подводных лодок. Ни один человек не может обратиться в ближайший яхтклуб или к посреднику и купить подводную лодку.

— Единственный путь, каким фон Тилль мог прибрать к рукам подводную лодку, не привлекая внимания, — поднять одну из тех, что затонули на мелководье во время войны.

— Все это начинает звучать довольно интересно, — спокойно произнес Ганн. Теперь он был на стороне Питта. У него был лихорадочный вид старого изыскателя, который только что обнаружил карту, ведущую к скрытой золотой шахте.

Питт продолжал.

— Это работа для профессиональных водолазов. К тому времени, когда ИНТЕРПОЛу удастся собрать собственную команду, будет слишком поздно. — Последнее утверждение было полуправдой, но оно превосходно послужило Питту, чтобы перейти к другому тезису. — Нужно действовать сейчас. Ведь, не считая Кусто, только у тебя есть прекрасные водолазы и снаряжение в Средиземном море. Я не собираюсь говорить тебе никакой чепухи вроде «последней надежды человечества» или того, что «лучше принести в жертву нескольких ради спасения миллионов». Все, о чем я тебя прошу, — это несколько добровольцев, чтобы помочь мне обследовать скалы под виллой фон Тилля. Мы можем погрузиться и не найти ничего. С другой стороны, мы можем обнаружить достаточно доказательств, чтобы конфисковать корабль и героин, и задержать фон Тилля с поличным. Удача или провал, но мы должны попробовать.

Ганн ничего не ответил. Но выражение его лица говорило о глубокой задумчивости и сосредоточенности. Питт взглянул на него, размышляя, а затем забросил наживку:

— Было бы интересно, если бы нам удалось узнать, что случилось с желтым Альбатросом.

Ганн посмотрел на Питта и задумчиво поискал что-то в кармане. Более твердолобого и упрямого человека ему не приходилось встречать. Ганн припомнил, что он уже имел возможность убедиться в решимости Питта во время того дела на Гавайях в прошлом году, и он не смог подвести его. Если Питт сказал, что собирается убить каждую акулу в море, размышлял Ганн, то он, вероятно, будет чертовски близок к этому. Он проверил влажность и, посмотрев на забинтованное тело Питта, снова стал шарить в кармане, размышляя, что он будет думать обо всем этом завтра.

— Ну хорошо, ты победил, — тихо сказал он. — Хотя я не сомневаюсь, что из-за этого решения окажусь перед военным трибуналом. И небольшое утешение появиться после этого в газетных заголовках.

Питт засмеялся:

— Не так мрачно, мой друг. Что бы ни случилось, ты просто направил обычную группу собрать образцы морской флоры с шельфа около скал. Если мы попадем в трудный переплет, ты можешь сказать, что это чистая случайность.

— Надеюсь, Вашингтон поверит этому.

— Не беспокойся, я думаю, мы оба достаточно хорошо знаем адмирала Сандекера и можем быть уверены, что он будет стоять за нас, не обращая внимания на последствия.

Ганн достал платок из кармана брюк и вытер пот с лица и шеи.

— Ну, с чего начнем?

— Набери своих добровольцев, — коротко пояснил Питт. — Собери их и необходимое снаряжение на корме в полдень. Я же постараюсь в нескольких тщательно подобранных словах объяснить их задачу, и затем мы отправимся.

Ганн взглянул на часы.

— Сейчас 9.00. Я могу подготовить их к погружению через пятнадцать минут. Зачем ждать три часа?

— Мне нужно немного времени, чтобы поспать, — улыбаясь, произнес Питт. — Я не хочу заснуть под водой на глубине в двадцать метров.

— Это неплохая идея, — серьезно произнес Ганн. — Ты выглядишь не лучше, чем утром после новогодней ночи. — Он повернулся и собрался было уже выйти из каюты, затем остановился. — Кстати, сделай мне одолжение и отправь эту девицу на берег как можно скорее. Я нахожусь в достаточно жарком климате и не хочу, чтобы меня обвиняли, что я превратил корабль в плавучий бордель.

— Извини, но не раньше, чем я вернусь после погружения. Крайне важно, чтобы она оставалась на борту, где кто-то может присмотреть за ней.

— Ну ладно, пусть так, — спокойно произнес Ганн дружелюбным тоном. — Ты снова можешь рассчитывать на меня. Кстати, кто она?

— Ты не поверишь, племянница фон Тилля.

— О, нет. — Ганн казался потрясенным. — Этого мне еще не хватало.

— Не заработай себе инфаркт, — мягко сказал Питт. — Все будет нормально. Даю тебе слово.

— Будем надеяться, — кивнул Ганн. Он поднял глаза к небу и в безнадежном отчаянии пожал плечами. — Почему я, Господи?

Затем он вышел.

Питт задумчиво смотрел через открытую дверь на голубое неподвижное море. Радист склонился над большим приемником и вел передачу, но Питт ничего этого не слышал. Его захватило чувство внутренней сосредоточенности и тишины, которая сопровождалась изнуряющей жарой и ее неизменным спутником — влажностью. Его тело оцепенело — оцепенело от сильного недосыпания и неимоверного умственного напряжения. Его нервы были натянуты подобно канатам подвесного моста; если один лопнет, то остальные начнут рваться один за другим, пока всё сооружение не рухнет и не канет в забвение. Как азартный игрок, который поставил все свое состояние на лошадь, десять к одному, он чувствовал, как его сердце напряженно колотилось в груди, подгоняемое сомнениями и чувством неопределенности.