Нетуристический Нижний - Матвей Геннадьевич Курилкин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я ухожу, девочка, — лицо колдуна вдруг стало печальным и пустым. — Так или иначе я отсюда ухожу. Или умру, или мне удастся в очередной раз обмануть костлявую. Дом в любом случае останется один. Ты права, мне очень жаль его. Я к нему привязался, он — моё продолжение. Но иногда для того, чтобы выжить, приходится меняться. Отказываться от чего-то. А если он попадёт в руки молодому проводнику, я только рад буду. Может, поможет стать настоящим? А то человек, наверное, пять предыдущих своих обязанностей так и не поняли. И выполнять не стали.
— А какие у нас обязанности? — тут же ухватился Птицын.
— Сам сообразишь! — рявкнул старик, да так, что парень даже и не подумал настаивать. И с трудом удержался, чтобы ощупать себя между ног. Опять. — Я тебе не нянька, очевидные вещи объяснять. Так что сам, всё сам.
— Ладно, — кивнул Птицын. — А когда вы хотите переходить?
— Да прямо сейчас и перейдём. Вы готовы, молодой человек?
— Мы хотели бы заключить ряд, — нахмурилась Алиса.
Старик печально вздохнул.
— Ну, как сейчас принято говорить, не прокатило.
Процедура заключения договора Валерке здорово не понравилась. Во-первых, больно — крови потребовалось гораздо больше, чем несколько капель, которые он пожертвовал упырям. Во-вторых, долго. Клятву читали под диктовку Алисы, после чего ещё и заносили сказанное на бумагу. Причём девчонка ещё несколько раз поправляла колдуна и приходилось заново читать и переписывать договор. Изменения, на взгляд парня, были несущественными. Например, яломиште не устроила фраза «пока светит солнце» в обещании не вредить друг другу ни словом, ни делом. Заменили на пафосное «навечно». И таких мелких правок девушка внесла не меньше десятка прежде, чем её всё устроило. Валерка давно бы подписал то, что есть, если бы не заметил проступившее на лице старика выражение искренней досады после очередной правки. Пришлось довериться подруге — она явно во всей этой магической юриспруденции разбиралась значительно лучше.
Глава 17,
в которой Птицыну паршиво и муторно
Только заключением ряда юридические процедуры не закончились. Валерка успел немного успокоиться, и вспомнить, что магический контракт вряд ли будет иметь силу в Росреестре, или где там нужно регистрировать имущество, так что нужно как-то оформить ещё и передачу прав.
— Завещание напишу, — пожал плечами Пётр Ляхов. Так, оказывается, звали колдуна. Друг другу они так и не представлялись, но во время принесения клятвы имя назвать было необходимо. — И даже труп, организую, у меня заготовлено несколько на подобный случай. Похоронишь в крематории, так быстрее. Да и дешевле, насколько мне известно. Устроит?
— Ээээ… это ж надо натариуса вызывать, — протянул Птицын. Нет, наследство — это хорошая идея, парень это понимал. Не нужно будет объяснять в налоговой откуда у него деньги на дачку недалеко от центра. Однако сама процедура представлялась чересчур сложной. Пётр Ляхов не выглядел человеком, который может легко добраться не то что до нотариуса, но даже и до входной двери. А нотариусу вряд ли понравится странная обстановка дома…
— Неужели ты, юноша, думаешь, что за то время, что я здесь живу, я не позаботился о таких мелких неудобствах? Перед тобой, между прочим, действующий нотариус. И я имею полное право заверить завещание.
В общем, проблема разрешилась довольно быстро. Ляхов внёс данные Птицына в заранее заготовленное завещание, немного поклацал клавишами ноутбука, внося необходимые данные на какие-то государственные сайты, и на этом передача предоплаты была закончена.
— Так, теперь не отвлекайте меня, — тяжко вздохнул Пётр. — Надо навести последний марафет на свой труп.
Так и не вставая со своего роскошного кресла, колдун прикрыл глаза и, казалось бы, задремал. Валерка опять чуть не сплоховал — хотел потыкать старика палочкой, чтобы убедиться, что он не помер неожиданно, так и не дождавшись перехода, но Алиса на него шикнула.
— Не отвлекай! Он что-то колдует!
Валерка послушно отстал от старика. Решил всё-таки осмотреться в теперь уже почти его доме. Ему понравилось. Необычно было видеть на столе красного дерева ноутбук. И широкая плазменная панель на стене, сложенной из тёмных, блестящих от старости брёвен, тоже смотрелась на удивление гармонично. Никаких признаков того, что это жилище принадлежит колдуну Птицын так и не нашёл. Не было здесь ни сушёных летучих мышей, ни банок с заспиртованными органами, ни чего-то ещё в таком духе. Обычная комната, только и странного, что слишком богатая для обычного деревенского домика.
Старик, наконец, открыл глаза:
— Всё, иди проверяй. В гостевой спальне, — он указал глазами на дверь. — Если всё нормально, то пойдём уже. Все силы потратил.
— А вы что, сами-то собираться не будете? — удивился Птицын.
— Золото у меня с собой, а больше ничего не нужно, — буркнул Ляхов. — Всё необходимое куплю, когда к жизни вернусь. Если собрался оставить прежнюю жизнь, лучше ничего лишнего с собой не брать.
Птицын заглянул в спальню и нашёл там Петра Ляхова, лежащего на кровати. Уже немного высохшего, с раскрытыми глазами, и слегка оскаленными зубами. Запаха почти нет, потому что в доме холодно. Но всё равно труп выглядел страшно. С трудом поборов тошноту, Валерка вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь.
— Я так понял, ты сделал ему своё лицо. Но изначально это ведь тоже человек был?
— Ну да. Бомжик какой-то. Решил поживиться, лазил по дачам… до меня вот дошёл. Пустой человек, никто не искал даже.
Валерка криво ухмыльнулся. Мерзко, конечно. Но ничего уже не изменишь. А этот Пётр, похоже, вовсе не испытывает пиетета перед человеческой жизнью.
— Ладно. Теперь я готов. Пойдём.
— Тебе ведь для этого идти нужно? И мне тоже, — увидев подтверждение, скривился старик. — Ну тогда имей ввиду, что мне идти тяжело. Уж постарайся побыстрее как-нибудь.
Спорить не хотелось. До момента разглядывания трупа, Валерка хотел ещё о многом расспросить колдуна, а теперь вот стало слишком неприятно находиться рядом с этим персонажем. Нет, и до этого Ляхов не вызывал иллюзий. Почти сразу стало очевидно, что он далеко не ангел, но вот эта лёгкость, с которой он относился к человеческой жизни… Пётр об убийстве бомжа рассказывал так, будто муху прихлопнул. Чёрт с ним с чувством вины, но у него вообще по этому поводу никаких эмоций не было. Ни злости, ни презрения. Так, мелкий эпизод. Действительно,
