Возвращение императора - Аллан Коул

Делать в полете было почти совсем нечего. На нормальном корабле в это время проводится обслуживание техники, обработка груза, и так далее, и тому подобное… На «Сантане» это никого не заботило. Отдрай ржавчину на своем участке — и гуляй по всему кораблю, где хочешь. Это-то и было паршиво — команде, свободной от вахты, задавали слишком мало работы. Моран был просто дрянной задира, а не помощник капитана; лишь бы подчиненный не попадался ему на глаза да вовремя выходил на вахту, на остальное ему было наплевать. «Очень, очень глупо», — думал Рашид.

Обстановка все более накалялась. Команда перестала жаловаться вслух, люди ходили угрюмые. Они собирались по двое-трое в коридорах и пустующих помещениях, очень тихо беседуя друг с другом. Эти беседы могли быть лишь об одном: либо об убийстве, либо о мятеже. Либо о том и другом сразу.

Рашид, прячась за большим котлом, пытался следить за такими группками и подслушивать. Как он понял, заводилами были трое. Сначала они скрывались в тени, но потом ему удалось их выследить. Один был из той компании свободных от вахты, которые недавно напали на Рашида. Все, что интересовало Т’Орстена — так его звали, — это буза; он провозгласил, что главным актом его представления станет буза на камбузе. Он мечтал мелко-мелко нашинковать корабельного повара, лишь только представится удобный случай.

Вторым вожаком было существо женского пола, драчливое от природы, по кличке Хулиганка. Бедняжка чувствовала себя несчастной оттого, что Моран сильнее и дерется больнее, чем она.

Третья приводная пружина, тоже слабого пола, была устроена посложнее. Техник-моторист Питкэрн. Она старалась не отличаться от других, и в большинстве случаев ей это удавалось. Но Рашид распознал нотки некоей образованности, звучавшие в ее речи. Он стал обращать внимание на женщину, и это было замечено.

Как-то раз Рашид наткнулся на нее, когда выходил из своей каюты.

— Я хотела бы поговорить с тобой насчет обеда, — начала она и указала на переговорное устройство.

— Все в порядке, — ответил на ее знак Рашид. — Моран или кто-то другой вставил туда индуктивный датчик, но теперь он больше не действует.

— Не слишком ли умно для работника котлетного фронта?

— Почему? Просто осторожность…

— Член ПДТ?

Рашид отрицательно покачал головой:

— «Гороховые линии» не нанимают членов профсоюза. По крайней мере, тех, кто хвастается профбилетом.

— Вроде тебя?

— Трудновато оставаться активистом, сидя на берегу пару лет. Кроме того, в тех местах, где я работал, организация профсоюза была немного рискованной затеей.

Любопытство Рашида в отношении Питкэрн было удовлетворено. Профсоюз докеров и транспортников, сокращенно ПДТ, переживал трудные времена. Он был известен как воинствующая, необъяснимо агрессивная организация. Задыхающаяся экономика империи давала начальству все возможности не только навязывать любому нанимающемуся в космопорт контракт с обязательством неучастия в профсоюзе, но и составлять черные списки профактивистов и организаторов.

— Я вот о чем хотела поговорить… Все это дерьмо больше невозможно терпеть, — произнесла Питкэрн. — Если Моран не забьет нас до смерти, так Джарвис с перепою наведет корабль прямым курсом на черную дыру.

— Бунт — не самое лучшее средство исправить положение.

— Никто о бунте и не говорит. Пока.

— А какие еще варианты у вас… у нас имеются? Я не вижу, чтобы какая-нибудь согласительная комиссия выглянула из норы, где она прячется.

— Ишь какой шустрый, — усмехнулась Питкэрн. — Просто люди еще не созрели для этого.

— И сколько же человек входит в комитет по претензиям?

— Десять. С тобой будет одиннадцать.

— Неплохой старт. Но наделе с нами слишком немногие. Поднять черный флаг — значит лишиться выбора. Особенно если в борьбе будут убиты или выброшены за борт офицеры. Начальство непримиримо относится к таким вещам. На нас объявят сезон охоты — бессрочный сезон, и в конце концов мы все спляшем на рее.

— Ты так говоришь, будто уже разок пробовал.

Рашид открыл было рот, чтобы сказать: «Ну да, около тысячи лет тому назад», но осекся. Откуда, к черту, это все прет? Он же не Мафусаил.

И он ответил иначе:

— Приходилось читать… Ну ладно, допустим, такого логического завершения не будет, мы победили, дерьмо сгинуло. Что дальше? Корабль в наших руках. На борту примерно половинный запас горючего. И еще груз. Что это нам даст? Наша калоша плохо подходит для занятия контрабандой, а единственное место людей, вставших на путь пиратства, — мультфильмы.

Рашид помолчал, затем продолжил:

— Положим, мы направились в гавань контрабандистов и сумели ее найти. Что делать с кораблем и грузом? Или того лучше: что это будет за место? Какая дыра? Пустыня с каннибалами или что-то наподобие, где мы наконец подвесим Морана вверх тормашками, уйдем с корабля и заживем припеваючи с тем барахлом, что привезли?

— Да, любопытные вопросики, — произнесла Питкэрн после раздумья. — Нам нужно больше денег. С тем, что мы имеем сейчас, ничего не выйдет. Проблема — как не попасть впросак, не сойти с ума… Да еще кровь на корабельных переборках…

— Ты носишься со своим профсоюзом, как… Всего лишь двенадцать болванов. Мне кажется, у тебя не будет особых проблем держать их под каблуком, — сказал Рашид.

— Какое-то время, — кивнула Питкэрн, — я смогу это делать. Однако не вечно же они будут такими послушными. Нам нужна дополнительная информация, и побыстрее.

Четверо корабельных суток спустя новая информация появилась. Портом назначения был Каирен, а точнее, его столица — Дьюсабль.

— Скверно, — заключила Питкэрн. — Я вела там оргработу. Минут двадцать. Если в этой проклятой планетной системе и есть хоть один сравнительно честный работяга, то мне он не встретился… или она, или оно. Да вдобавок у них страшное засилье праведности. Если мы покинем корабль в этих местах, то сядем на мель и просидим долго-долго. Тебе известно что-нибудь о Дьюсабле?

Рашид почти уже сказал «нет», но осекся, потому что совершенно неожиданно почувствовал, что знает чертову тучу всяких разностей про Дьюсабль и его общественное устройство. Правда, он никак не мог вспомнить, был ли он когда-нибудь в Каирене или читал о нем…

— Знаю немного, — соврал он. — Так, чуть-чуть. Теперь очень неплохо выяснить, что за груз мы везем.

— Я спросила у Морана и схлопотала по зубам.

— Боги помогают лишь тем, кто сам себе способен помочь.

— Ну и молись своим богам! Что касается меня, я придерживаюсь Джека Лондона. Мы потихоньку пройдем сквозь шлюз, заблаговременно отключив сигнал тревоги. Моран будет пялиться на негорящую лампочку, а мы побудем снаружи, пока не придумаем, как добраться до места, где есть воздух.

— Шлюзовой сигнал отключен уже с неделю. Я точно знаю, что, по крайней мере, один скафандр не протекает, и прямо сейчас проверю второй.

— Здорово! Просто отлично. Сначала «подслушка», теперь шлюзовой сигнал тревоги… Даты не кок, а шпион экстра-класса! Хорошо. Сейчас первая вахта. Моран дрыхнет, как труп, и будет спать, если никто не станет ломиться в его каюту.

Тихо, как только могли, они пробрались в воздушный шлюз. Рашид сморщился от режущего уши свиста воздуха и воя привода крышки люка. Беглецы вылезли наружу, стараясь не греметь подошвами присосок по корпусу. Питкэрн нацелила приспособление для метания кошки и спустила курок; фал зацепился за поперечную балку. Перебирая по веревке руками, они добрались до грузового отсека и залезли внутрь, затем открыли забрала, разыскали ломики и принялись за распаковку.

— Благослови меня, проклятую, Пресвятая Матерь Божия! — ахнула Питкэрн, когда они победили крышку первого ящика. — Значит, есть на Дьюсабле кто-то, на кого праведность не давит.

Трюм был набит роскошными товарами: деликатесы, ликеры, дорогие вина… Целый ящик с драгоценностями.

— А нас держали на помоях, когда все это было рядом! Я уж постараюсь не упустить счастье! Сорву маску с Морана и дам приказ о его изгнании с борта. А дальше?

— Интересно… — Рашид осматривал коробки. — Обрати внимание: нигде нет имени заказчика, ни на одной наклейке. Только лишь «Согласно инструкциям по перевозке, данным капитану».

— Ну и отлично. Так что же дальше делать-то?

— Наверное… Я думаю, бунтовать.

— Теперь это действительно легко устроить. А что мы сделаем с товаром? Контрабандисты неплохо заплатят за такое.

— Может, это и вариант. Сначала бунт, вопросы потом.

Бунт прошел безболезненно — в широком смысле этого слова, конечно. Приказы Рашид получал четкие и ясные, потому что из двенадцати заговорщиков действовали лишь четверо — те, которые не окончательно свихнулись.