Судьба найдет на сеновале - Дарья Донцова

– Уже нет, – произнес я, – вон толпа к ритуальному залу ринулась.

– Пошли скорей, – засуетилась Киркина, – успеем туда до народа войти.

– У вас есть телефон или адрес Яншина? – спросил я.

– Конечно, – ответила Соня. – Сейчас дам.

Рядом с друзьями Сухорукова, киношниками и Вероникой Григорьевной мы с Соней садиться не стали, устроились поодаль у стены с венками. Люди медленно шли мимо заваленного цветами гроба.

Мать актрисы сидела сгорбившись, но не плакала. А вот Алексей Игоревич периодически прикладывал к глазам платок и вытирал набежавшие слезы. За время траурной церемонии помощник неоднократно подавал олигарху сухие платки. Один раз прислужник оказался нерасторопным и уронил очередной использованный платок. Сухоруков что-то сказал парню, и тот живо его поднял. Я увидел крохотное облачко пыли, взметнувшееся вверх, и вздохнул: ритуальный зал вроде выглядит чистым, но на самом деле это, оказывается, не так. В ту же секунду по спине пробежал озноб – почему здесь так много пыли? Да и пыль ли на полу? Возможно, из трубы крематория вылетает пепел и попадает в помещение, где родные прощаются с покойными. Мне тут же захотелось выйти из помещения и встать под душ. Я машинально отряхнул лацканы пиджака и посмотрел на Сухорукова. Алексею Игоревичу как раз притащили чистый платок, и олигарх вытирал им залитое слезами лицо.

Наконец поток фанатов актрисы иссяк, двери ритуального зала заперли, гроб закрыли крышкой, и он под тихую музыку уехал за бархатные занавески.

– Разрешите считать церемонию завершенной, – заученно произнесла дама-распорядитель. – Нина Орехова навсегда останется в наших сердцах.

Я вышел на улицу, распрощался с Соней Киркиной, пожелал ей удачи на съемках в Белоруссии и начал звонить Максу. Но у Воронова включался автоответчик, пришлось оставить сообщение. Выйдя за ворота кладбища, я сел в машину и поехал к Яншину.

Хлынул ливень, и Москва незамедлительно встала в гигантской пробке. Изображение на экране навигатора меня не обрадовало, стало ясно, что метаться между предлагаемыми маршрутами бессмысленно. Если поеду по Третьему кольцу, то потрачу час сорок, а если двинусь партизанскими тропами, уложусь в девяносто пять минут. В жизни бывают ситуации, которые надо просто принять, бороться с ними бесполезно. Я вырулил на проспект и, чувствуя себя собакой в стае, черепашьим шагом двинулся к намеченной цели.

Дмитрий жил в дышащей на ладан пятиэтажке. Прежде чем выйти из машины, я осмотрел сквозь тонированное стекло убогое, вот-вот готовое рухнуть здание, возведенное, похоже, в конце пятидесятых годов прошлого века. Потом отъехал на соседнюю улицу, достал из багажника сумку и переоделся на заднем сиденье. Вместо пиджака и аккуратных брюк теперь на мне красовались мятые, не очень чистые джинсы, растянутый серый пуловер и черная заношенная ветровка. С тяжелым вздохом я влез в разбитые грязные ботинки. Терпеть не могу нечищеную обувь, но сейчас это завершающий штрих к образу полицейского средних лет, который к своим годам не сделал карьеры и получает нежирную зарплату за тяжелую нудную работу без выходных и праздников.

Я пересел вперед и полез в бардачок. Где коробочка с обручальным кольцом? Пусть бедный служака будет хоть в семейной жизни счастлив. Еще нужно фальшивое, но отлично сделанное удостоверение. Правда, в нем написано «следователь», но покажите мне человека, который станет внимательно изучать документ участкового! Завершив трансформацию, я вышел из машины и пешком отправился назад, к пятиэтажке Яншина.

Консьержки в доме, естественно, не было. Впрочем, лифт тоже отсутствовал. Очутившись на первом этаже, я сразу наткнулся на квартиру под номером двадцать один. Дверь у нее была самой обычной, деревянной, здорово ободранной и хлипкой на вид. Следов звонка я не обнаружил и постучал в филенку. Неожиданно створка сама собой приоткрылась, моему взору предстала крошечная прихожая.

– Господин Яншин, вы дома? – спросил я.

– Чего надо? – донеслось из глубины квартиры.

Послышалось шлепанье, и появился герой-любовник в затасканном спортивном костюме.

– Вы кто? – нелюбезно осведомился он.

Я вынул из кармана удостоверение и, быстро показав, убрал его назад.

– Участковый Иван Павлович Петров. На вас поступила жалоба, вы устроили сегодня дебош на кладбище.

Дмитрий втянул голову в плечи и забормотал:

– Мужик, пойми, я сорвался… не удержался… Хоронил любимую женщину…

Я сделал каменное лицо.

– Это навряд ли. Претензии выдвинул муж покойной, уважаемый человек, бизнесмен Сухоруков.

Яншин вздохнул.

– Ага. Он супруг по закону, а я по любви. Нина хотела с Алексеем развестись. Ее заставили за него замуж выйти.

– Мусульманка? – прищурился я.

– Кто? – вскинул брови хозяин квартиры.

– Покойная.

– Нет. С чего вы взяли? – удивился Яншин.

– Вы сказали, ее заставили замуж выйти, – напомнил я актеру его собственную фразу. И, старательно изображая из себя тупого служаку, добавил: – Наши-то бабы сейчас такие, что на них надавить нельзя, совсем от рук отбились.

– Нина была актрисой, – устало произнес Дмитрий. – Орехова. Слышали фамилию?

Я почесал в затылке.

– Нет. Не хожу по театрам. Некогда.

– Она в телесериалах играла, – уточнил Яншин. – Неужели не знаете? И я тоже актер, очень популярный.

Я сдвинул брови.

– Разве известный человек в такой дыре жить станет? У звезд дома многоэтажные, с бассейнами.

– Как раз строю коттедж, – похвастался Яншин, – эту нору временно снял.

– А-а-а… – протянул я. – Ясно. Так чего мне с заявой делать?

– Порвите ее, – предложил Дмитрий.

– Права не имею, – нахмурился я, – должен разобраться, выяснить, записать, что случилось, отреагировать. Вы мне честно ситуацию доложите, тогда я скумекаю, как поступить. Считаете себя невиновным? Или вы вообще ни при чем, оболгали вас?

– Действительно я поступил некрасиво, – пробормотал Яншин. – Теперь буча поднимется, а Нина шума не любила. Если как на исповеди покаюсь, можно дело замять? Вообще-то после смерти Нинуши мне плевать, что будет, даже в тюрьму с радостью сяду. Но она бы скандала не хотела, а я ее подвел.

Добрый участковый сменил гнев на милость.

– Ладно. У вешалки разговаривать будем?

– Конечно, нет, – спохватился хозяин. – Не на пять минут дело, пошли на кухню.

– Дверь заприте, – велел я. – Живете на первом этаже, а дверь нараспашку. Дом неблагополучный, неразумно себя ведете.

Яншин послушно загремел замком.

– Разнервничался я до предела, влетел в квартиру, обо всем забыл. Мы, артисты, люди эмоциональные, нервы натянуты.

Я покосился на свои грязные штиблеты и двинулся вперед, не сняв обувь. Нельзя выпадать из образа. Иван Павлович Петров усталый полицейский, он вынужден заниматься рутинной работой, разбираться с жалобами, пьяными драками, приструнивать старух, которые кормят на своих балконах голубей и воробушков, не думая о том, что птичье гуано падает на голову людей, живущих ниже и вышедших в недобрый час покурить на свежем воздухе. У участкового нет ни времени, ни желания думать о чистоте чужих полов.

Глава 32

– Кофе хотите? – спросил Дмитрий, ставя на стол керамическую кружку.

Я увидел внутри ее коричневые потеки и отверг любезное предложение.

– Я на службе, вынужден отказаться.

– Зря, – хмыкнул Яншин и достал из шкафчика стеклянную банку с растворимым напитком.

Пока хозяин разводил кипятком малоаппетитный на вид порошок и сыпал в него слишком много сахара, я огляделся по сторонам и окончательно убедился в том, что у актера проблемы с деньгами. Отвратительную, расположенную в малопрестижном районе Москвы квартиру нормально зарабатывающий человек не снимет. Самый дешевый кофе он тоже не купит, равно как и не наденет застиранный тренировочный костюм, косящий под изделие всемирно известной фирмы. Либо Дмитрий пьет, либо балуется наркотиками, либо получает копейки.

– Ну, слушай, – начал Яншин, садясь напротив меня на табуретку. – Я вообще-то в сериалах не играю, предпочитаю большое кино, но тут выдалось немного свободного времени, и как раз позвонил режиссер, Мотя Хладкин, мы с ним вместе учились, он стал упрашивать меня у него поработать. Я согласился, однако предупредил, что беру пять тысяч евро за смену. Бывший однокашник так хотел внести мое имя в титры, что спорить не стал. Короче, приехал я на площадку, встал в кадр и… влюбился.

– Прямо сразу? – ухмыльнулся я.

Хозяин берлоги заерзал на жестком сиденье.

– Сам думал, что этого не случается. По сценарию мы с Ниной муж и жена, у нас много совместных сцен. Начали с постельной, и меня прямо будто током ударило, когда я ее в кадре обнял. Нинушу тоже шандарахнуло, она мне эсэмэску кинула, предложила в кафе сходить.

– Орехова сама пригласила вас поужинать? – усомнился я в правдивости слов Дмитрия. – Вы же говорили, что ваша партнерша известная актриса, значит, ее знали в лицо многие. О том, что Нина трапезничает со своим сериальным мужем, желтая пресса узнала бы мгновенно, едва вы переступили порог харчевни.