Нокаут - Олег Сидельников

— Нельзя, голуби мои, человека с жилплощади выжать. Грех это, — пропела старушенция в белом платочке.

Черноглазый, кавказской внешности, с вилкой в руке, произнес витиевато:

— Эшаку не породить коня, администрации не выселить жильцов.

Администратор сокрушенно махнул руками.

— Эх, опять не вышло! Идите, граждане, к Мордухаевой. Она на уплотнение пускает.

— Пущу, конечно, пущу! — послышался рассыпчатый женский голос. Из толпы выбралась быстроглазая полная брюнетка. — Я в тридцать втором. Одного на диване устрою, другого на раскладушке…

Администратор исчез. Толпа старожилов рассосалась. Через пять минут Винокуров и его спутник уже располагались в уютной комнатке Мордухаевой. Всюду лежали подушки с вышивками, выполненными гладью и болгарским крестом. На подоконнике увядал фикус. В углу стоял огромный несгораемый шкаф, сплошь обляпанный инвентаризационными номерами. Мордухаева украсила его салфеточками и пользовалась шкафом как холодильником. На стене в коричневой рамочке висела фотография вороха волос, из которого виднелись толстый висячий нос и сердитые глаза. Фотография была чуточку меньше рамки, и над ней, на пожелтевшей бумаге, чернели печатные слова: «Правила внутреннего распорядка».

— Мой дедушка, — сообщила Мордухаева, показывая глазами на «правила». И без всякой связи со сказанным добавила: — Десять рублей в сутки с человека. По гостиничной таксе, без запроса.

Благополучно заключив договор субаренды, оба постояльца отправились обозревать город и устанавливать адреса Женщинова и других необходимых им граждан.

Они бродили по улицам, любовались старинными мечетями и усыпальницами, великим искусством древних зодчих, резчиков по камню и инкрустаторов. Фрэнк рассеянно слушал гида, мысленно он перенесся вглубь веков… Площадь… Неумолчный гомон пестро одетой толпы… С минаретов призывают правоверных к молитве… «Викинг» вдруг замедлил шаг.

— Малыш, — сказал он Джо, нахмурясь, — знаешь, у меня появилось желание несколько изменить сегодняшнюю программу действий. С кем я до сих пор имел дело?.. С отщепенцами, когда-то и кем-то уже сбитыми с пути истинного. Хочется попробовать силы не на нашем казначее, не на Эфиальтыче, а на обыкновенном нормальном человеке. Мне это необходимо, понимаешь?.. Для чего? Да так просто, из спортивного интереса. Ведь не на Сопако и Эфиальтычах держится это государство!

Джо озадаченно посмотрел на шефа, в недоумении потер лоб:

— К чему вся эта канитель, старик? А если влопаемся?

— Ну уж! — фыркнул Стенли.

— В таком случае у меня есть на примете один дальний знакомый. Лектором работает. Фамилия — Набобчик. Очень любопытный субъект. И слабинка у него есть — боится собственное мнение высказать. Отец дома рассказывал про него историю, со смеху умереть можно было. Обсуждали однажды в лекционном бюро какой-то недостойный поступок сослуживца этого лектора на профсоюзном собрании. Все, конечно, критиковали нарушителя морали, некоего Самохвалова. Он грубо обошелся с коллегой.

Настала очередь выступать Набобчику. Вышел он на трибуну и говорит. Говорит полчаса, примерно так: «Товарищи! Мы обсуждаем сегодня поступок товарища Самохвалова. Того самого Самохвалова, который является одним из создателей нашего бюро, несущего в массы… Но я отвлекся. Судя по поведению Самохвалова, он признает своего коллегу товарища Хризантемова… А что представляет собой Хризантемов, я вас спрашиваю? Можно его признавать? По мнению Самохвалова, Хризантемов ничто! А на деле, как работает он? Мы все хорошо знаем, как он работает! Стоит ли говорить по этому поводу? Мне верится, что Самохвалова… а между тем Хризантемов уверяет, будто бы… Мне очень тяжело, мне обидно, товарищи!..»

— Регламент! — рявкнул Фрэнк. — К черту Набобчика! Для экспериментов мне требуется полноценная личность. Иначе я могу потерять уважение к самому себе.

Джо умолк. Оба завернули за угол и немного погодя увидели небольшой завод.

— На ловца и зверь бежит, — усмехнулся «Викинг», — подожди на улице, я сейчас вернусь.

Созвонившись в проходной с начальником отдела кадров, Фрэнк представился журналистом и, получив пропуск, очутился в небольшом кабинете, уставленном множеством шкафов для бумаг.

— Слушаю вас, товарищ журналист, — приветствовал «Викинга» кадровик с добрыми глазами весельчака и балагура. — Прошу извинить, но не откажите в любезности показать удостоверение… так, значит вы из бахкентской вечерки. Как же это вы у нас очутились?

— Специальный корреспондент, — улыбнулся Стенли. — Мы иногда рассказываем о жизни трудящихся других городов, так сказать в порядке обмена опытом. Вот и сейчас… получил я задание рассказать читателям о том, как проводит свой трудовой отпуск рядовой рабочий вашего города. Решил заглянуть на ваш завод.

Начальник отдела кадров сделал было широкий приглашающий жест, мол, прошу, выбирай любого, но вдруг опустил руку на затылок и задумался.

— М-да-а… задача, — протянул он чуть смутившись. — Как же вы, голуба, беседовать-то с отпускниками будете? Не выйдет, боюсь, ничего с этим делом.

— Отчего же? — удивился «Викинг».

— А вот послушайте. — Завкадрами открыл толстую книгу. — Всего у нас на сегодняшний день в отпуске сорок семь человек, из них рабочих двадцать три… Вас ведь только рабочие интересуют?.. Впрочем, и с остальными не удастся побеседовать.

— Да в чем дело, наконец, объясните! — потерял терпение Стенли.

— В путевках, — кротко ответил завкадрами. — Кто в Сочи уехал, кто на Рижское взморье или в туристскую поездку вокруг Европы… пятнадцать человек в домах отдыха. Не с кем беседовать.

Фрэнк криво усмехнулся:

— Культурно живете, по курортам разъезжаете.

— Не жалуемся.

— А может, извините, вы… как бы это сказать… преувеличиваете? Для журналиста специально… Э-э-мхг… Факты яркие организуете…

Начальник отдела кадров перестал улыбаться.

— Думаете, очки втираю, — сказал он с укоризной. — Нате, убедитесь. В этой книге все записано.

И в самом деле, сколько ни просматривал Стенли список отпускников, все уехали в санатории, туристские походы, в дома отдыха. «Журналист» помрачнел — Фрэнка душила злоба. «Ишь, как заботятся об обыкновенных рабочих! — думал он, наливаясь яростью и в то же время делая, безуспешную попытку улыбнуться. — Не буду же я обделывать свои делишки прямо в цехе!.. К нам бы вас, на хороший конвейер поставить, чтобы не разгибая спины работали… или…»

— Ба! — прервал размышления «Викинга» кадровик. — Совсем забыл. Есть у нас лекальщик Тохтаходжаев Сиродж Ходжаевич… Хорошо, что вспомнил о нем. Дали ему путевку в дом отдыха на двенадцать дней. Он, должно быть, уже вернулся. Так и объявил в завкоме: отдохну, мол, малость, а остальное время посвящу домашним делам. Шагайте смело к нему, — начальник отдела кадров заглянул в толстую книгу-справочник. — Адрес его: Нахальный тупик, дом номер два. Квартира у него не того, плохонькая, да не обессудьте. Всех жильем пока еще не обеспечили.

— На-ха-льный тупик! — протянул Стенли, иронически улыбаясь. — Дивное название.

— Плохое название, — вздохнул кадровик. — Когда-то селились люди, лепили мазанки… жить надо… делали это кустарно, явочным порядком. Оттого и получилось такое название тупику… Ну, всего наилучшего. Садитесь на трамвай, и до конца, а там — рукой подать.

Пять минут спустя Фрэнк и Джо ехали в громко позванивающем трамвае. «Викинг» весело напевал на мотив песенки из опереты «Фиалка Монмартра»: «Тупик-На-ха-а-льный, тупик На-ха-а-льный». Стиляга высказывал смелые предположения об архитектурных особенностях жилища Тохтаходжаева.

— Не рассчитывайте на ионические колонны, — резвился сын академика, — однако могу гарантировать, что наш подопытный располагает шикарной виллой из крупноблочных кизячных плит.

Они то и дело перешептывались, разражаясь хохотом, трое-четверо пассажиров недоуменно поглядывали на молодых людей, а какая-то старушка даже сказала, чинно глядя перед собой в пространство:

— Натрескаются зелья, а потом ржут в общественном месте. Скоро, небось, песни орать будут.

Фрэнк усмехнулся и сказал старушке:

— Да, я пьян, мамаша. Но пьян от счастья. Трамвай остановился, и кондуктор объявил:

— Конечная остановка. Массив Хиланзар.

— Какой массив? Какой Хиланзар? — удивился Джо. — Я был здесь в прошлом году. Здесь «Нью-Йорк» — лачужки разные…

— «Нью-Йорк» в Нью-Йорке остался, — невозмутимо отвечал кондуктор. — Теперь здесь массив жилой, строительство развернулось. Сто домов уже построено за год, и еще столько же строятся… Чего вы рот разеваете, граждане? В окошко лучше поглядите.

— А…а… где здесь… На-ахальный тупик? — взволнованно спросил Стенли.