Логофет Базилевса - Александр Сапаров

В письме я же написал следующее:

– Иоанн, я рад, что ты смог занять трон отца. Я искренне считаю, что именно ты его достоин. Это не лесть, не желание получить какие-то преимущества, а просто констатация факта.

Я понимаю, какое множество забот тебя сейчас одолевает. В том числе тебя, наверняка, беспокоят и мои успехи. Поэтому хочу тебе сообщить следующее: Тебе придется смириться с тем, что Таврида и Таматарха выходят из-под влияния Империи. В принципе я могу продолжать носить звание эпарха, это может помочь нам в некоторых случаях. И формально эти места пока остаются твоей фемой.

Следующее, у моего отца есть договор о нашей границе на Дунае, Хочу сказать что я, как возможно будущий наследник своего отца, не буду претендовать на изменение этих границ, так, же, как не буду препятствовать торговле между нашими странами, а наоборот, постараюсь сделать ее более безопасной.

Чтобы не было непонимания, я объясняю, поступаю так не из каких-то непонятных причин, а просто потому, что твоя Империя занимает очень выгодное геополитическое положение. Вы контролируете проливы, которые нужны всему северу, а значит и мне. Мы с вами одной веры, почти все наши высокие чины церкви являются ромеями. Поэтому я буду всегда поддерживать и помогать твоей стране. И это определяется не какими-то эмоциями, дружбой, которую ты предложил мне, это все прекрасно и это так на самом деле, но мы не можем в своих поступках руководствоваться только этим. Так вот я тебе ясно говорю – Мне просто выгодно, что твоя Империя будет сильной и богатой. И для начала я хочу предложить совместную войну в следующем году.

Как ты знаешь после избиения устроенного твоим отцом печенегам они бежали из ваших пределов. Но все же сейчас их число значительно выросло. По моим сведениям они горят желанием отомстить ромеям за прошлое и готовятся к этому. Эта неконтролируемая орда мешает и моим планам. Поэтому надо раз и навсегда покончить с ними.

Я пишу тебе это письмо, в надежде, что ты еще не забыл мои уроки и сможешь прочитать все, что я написал, и дать ответ также желательно в зашифрованном виде.

Я не люблю забегать вперед, но если вдруг мы действительно успешно выступим против печенегов, тогда может, ты подумаешь о том, чтобы совместными усилиями изгнать турок из Малой Азии. Подумай и напиши мне ответ. А у меня на этот год еще очень большие планы, мне, почему-то кажется, что тебя регулярно извещают о них, так, что ты еще многое узнаешь.

Твой зять стратилат Глеб эпарх Таматархи.

Мои большие планы, о которых я довольно нахально написал Василевсу, начинали быстро претворяться в жизнь. Уже почти все половецкие роды, кочующие между Доном и Итилем, были под моей рукой. А когда заитильские половцы узнали о моих планах, их даже не понадобилось уговаривать или завоевывать, в нескольких родах просто убили своих ханов и все явились ко мне, желая встать под мою руку и идти на Булгарию. К, сожалению, убийство ханов нельзя было оставить без наказания, поэтому, тех, кто это совершил, пришлось казнить. Но, тем не менее, сейчас у меня было шестьдесят тысяч половцев и тридцать тысяч русских ратников. Я прекрасно понимал, что покорить Булгар этими силами невозможно. Но мне нужны были люди, мастера, крестьяне, строители, кроме того, Булгария была самым крупным центром работорговли на это время, не половцы, а булгары торговали русскими людьми свозимыми туда со всего северо-запада Руси. И тысячи рабов на лодиях увозили по Итилю в Персию. А было бы очень неплохо, если бы все эти люди жили у меня на Тамани.

Половцы, от которых булгары успешно отбивались много лет, буквально стояли на ушах, они прекрасно знали о богатствах, хранящихся в сундуках булгарских купцов и знати, и каждый день вскользь интересовались, когда же мы пойдем туда.

Дромоны, регулярно доставлявшие в устье Дона все, что нужно для пополнения армии, уже увезли все трофеи половецкой войны, теперь ожидали новых грузов с Волги.

Ярополк не мог идти в этот поход мы с ним расстались с грустью. У меня в прошлой жизни не было ни братьев, ни сестер, и трехмесячное пребывания рядом с родным человеком сильно изменило меня. В первый раз, когда мы с ним встретились, он был полон сомнений, но после единственного взгляда на меня побледнел, глаза его стали мокрыми, он непослушными губами прошептал:

– Глеб, братец родимый! И кинулся меня обнимать. А я то, старый, битый, перебитый волк, от этих слез и объятий, сам пустил слезу. А потом мы, вытерев слезы, устроили праздник, какой полагается делать при встрече, давно не видевшихся родственников, в нем с удовольствием приняли участие все бояре и военачальники половецких родов.

Иногда, мне даже казалось, что я наверно и есть настоящий Глеб и родной брат Ярополка, и как обычно, при таких мыслях передо мной всплывало ехидное лицо Яровида. Ярополк остался бы со мной и дальше, но он был не вполне властен нал собой, и должен был заниматься и другими делами, впрочем, как и я.

В августе месяце мои планы и войска были полностью готовы, и двинулись маршем на север. Обгоняя нас, туда летела весть о половецких полчищах, идущих на Булгар.

Эмир Алтынбек угрюмо сидел в своем дворце и читал донесение, доставленное ему с южных рубежей страны. Перед ним стояли два визиря, услужливо заглядывающие в глаза своего господина.

Прочитав письмо, Алтынбек небрежно уронил его на подушки и уставился немигающим взглядом на визиря, отвечающего за своевременное извещение о событиях в степи. Тот мгновенно вспотел и уже почувствовал на шее холод сабли, отделяющей голову от тела.

– Ну, как это понимать, уважаемый Менгли бей? Не ты ли еще совсем недавно уверял меня, что куманы разбиты, коназом Владимиром и в ближайшие годы будут зализывать раны в своих степях. А когда три месяца назад в степи пришли сыновья Владимира Ярополк и Глеб, кто меня уверял, что они будут добивать остатки половцев, и больше ни до чего руки у них не дойдут.

– Великий эмир,- склонился в низком поклоне Менгли бей,- недостойный готов искупить свою вину, пошли меня войну с неверными и я принесу тебе головы этих собак, посмевших нарушить покой нашего народа.

Алтынбек сидел в раздумье, с одной стороны ему очень хотелось отрубить голову этому сыну ишака, который прозевал, такое событие, но с другой, может быть, чуя за собой вину, Менгли-бей будет лучше сражаться.

– Ладно,- решил про себя эмир,- голову отрубить никогда не поздно.

– Бей, я поручаю тебе идти на врага и разбить его, Буду ожидать выполнения твоего обещания,- сказал он и ядовито улыбнулся.

Визирь немного побледнел, но только склонился перед Алтынбеком, и сказав:

– Слушаю и повинуюсь,- вышел из зала.

Алтынбек повернулся к второму визирю:

– Ну, что Махмуд, как ты думаешь, что надо нам еще предпринять.

Престарелый булгарин, задумчиво погладил свою крашеную хной бороду и сказал:

– Все в воле Аллаха всемогущего, я думаю. что надо поднимать ополчение, потому, как мы не знаем сил противника, и надо послать лазутчиков в стан врага, по возможности, узнать их намерения. К, сожалению, из-за небрежения Менгли бея мы этого сейчас не знаем.

Алтынбек, снова нервно сжал рукоять сабли, ему вновь захотелось отсечь голову этому тупому отродью верблюда, но тот наверно уже скакал далеко от дворца эмира, радуясь, что уносит свою дурную голову с собой.

Переправившись через Итиль, мы, медленно, но неуклонно поднимались вверх по его течению, степь уже понемногу начинала переходить в лесостепь, но все равно это еще были не леса, и конница чувствовала себя вполне уверено. Неожиданно на горизонте появились какие-то вытянутые бугры. Увидев, что я внимательно разглядываю это необычное явление, Ратибор, ехавший рядом пояснил:

– Это булгары валы насыпали, защищаются от кочевьев, раньше от печенегов, сейчас от половцев.

Сопровождающие меня два огромных нукера с поклоном добавили:

– Великий хан, нам здесь не пройти. Два лета назад, мы тут половину воинов положили, но пришлось уходить. Надо искать место, где не такие укрепления, или идти в обход.

Я дал приказ остановиться, который был немедленно продублирован на всю ширину нашего широко раскинувшегося воинства.

Пока ко мне подъезжали воеводы, показались наши дозорные, за ними на аркане бежал пленный в изодранной одежде. Он рухнул у моих ног, хрипло дыша.

– Печенег,- плотоядно воскликнул один из моих нукеров и потянул саблю из ножен.

Я кашлянул, и мой охранник мгновенно сделался меньше ростом, потихоньку отпустил рукоятку сабли, и та легко скользнула обратно в ножны.

После моего свиста, рядом со мной появились Ильяс и Тирах.

Они сразу поняли причину вызова и немедленно притупили к допросу. Услышав родную речь, пленник с удивлением уставился на моих парней. Сначала он гордо хранил молчание, но после нескольких фраз, и уколов ножом, начал быстро отвечать на все вопросы.