Проклятый (СИ) - Лимасов Александр

- Приветствуем, принц.

- Какой принц!!! – злобно завизжал старик. – Вы – Рабы кольца, убейте его!

- Не можем, он сын повелителя. Принц, хочешь, мы съедим его? Это великая честь служить тебе.

- Нет, зверюки, возвращайтесь в свой мир.

- Никак не получится, мы можем вернуться лишь по приказу обладателя кольца или после его смерти.

- Тогда будете просто зрителями. – оборотень повернулся к отцу настоятелю, пуская лезвием меча огненные зайчики в глаза монаха. – Придётся тебе убить меня собственноручно, старикан. Какое оружие выбираешь?

- Смилуйся! – старик упал на колени, подметая животом грязный пол, попытался поцеловать сапог человека, которого он только что называл варваром. – Я не смел перечить воле моего господа.

- Ты так любишь своего бога, что послал издеваться над моей беззащитной женой? Передай там наверху, – Бэр сломил основание распятия, что оказалось не толще древка копья. – что скоро я приду и по их души.

Косой обломок дерева ударил в рот, выбив остатки зубов, проломил кости черепа и вонзился в щель между камнями стены. Тело задрожало, пару раз дрогнули узловатые пальцы, шаркнули по полу ноги, старик выгнулся в судороге и обмяк.

Бэр отойдя на пару шагов, полюбовался на торчащее распятие.

- Красота! Человек так любил своего бога, что принял смерть от креста.

- Так мы пойдём, принц? – чудища нижнего мира с выжидающе смотрели на оборотня.

- Да, идите.

- Тогда возьми перстень с его пальца и скажи, что ты нас отпускаешь.

Глаза оборотня полыхнули подземным огнем:

- Безо всякого перстня, я вас отпускаю! – он простёр руку, земля под проломленными досками взметнулась вихрем, охватив чудищ и ушла в глубину.

Оборотень приглядевшись к золотой змейке на пальце мертвеца, прищелкнул языком:

- А перстенёк знатный! Возьму на память. – сорвал украшение и сунул за пояс. Подошёл к решётке, разомкнул запор.

- Вылезай, болезный. – из тьмы каменного мешка донеслись шорохи. Человек вышел, не кривя спины в раболепии, хотя монашеская привычка и давала о себе знать, не позволяя развернуть плечи во всю ширь. Голова немного склонилась.

- Благодарю за освобождение. – сказал он.

- Идём, пока здесь всё не загорелось.

Они выбежали во двор как раз вовремя: дом настоятеля оставался единственной постройкой не тронутой огнём, но соломенная крыша, блестящая золотом свежих колосьев, уже понемногу занялась. Язычки пламени выглядывали пока несмелые, но мгновение и пламя уже гудит, пожирая балки и хищно поглядывая на стены.

Повинуясь взгляду оборотня, пламя переметнулось и на частокол, и на лежащие отдельно брёвна. Когда Бэр и заключённый вышли за ограду, монастырь превратился в сплошной костёр. Огонь поднимался всё выше и выше.

- Жарко тебе, Белобог? Погоди, станет ещё жарче. И ты, называющий себя моим отцом, не жди моей покорности, если достанет сил, я уничтожу вас обоих. Клянусь!

Устроившись под ближайшим деревом, он с удовольствием наблюдал, как горит монастырь, и сытая улыбка играла на губах. Из полудрёмы его вырвало сдержанное покашливание. Освобождённый стоял рядом.

- Ты ещё здесь? Ты свободен, иди куда хочешь. – отвлёкся от умиротворяющего созерцания учинённых их разрушений оборотень.

- Если не возражаешь, я бы составил тебе компанию. Хотя бы до ближайшего города.

- Мне без разницы, но если хочешь идти со мной, то назови своё имя. Меня зовут Бэром.

- Димитрий. – представился монах. – Скажи, Бэр, ты тот самый оборотень, которого нам велели довести до безумия?

- Ты тоже был там? – оборотень сказал эти слова как бы вскользь, но Димитрий глазом опытного воина заметил, как пальцы ласкающе коснулись рукояти меча.

- Нет, и в темницу я попал как раз за отказ.

Нюх сказал Бэру, что человек не лжёт, у лжи особый запах. Заложив руки за голову, он попросил:

– Расскажи о себе, Димитрий.

Бывший монах опустился рядом, прислонившись спиной к замшелому камню, подумал с чего бы начать и приступил к рассказу:

- Родился я в вечном Риме, но ещё в детстве вместе с семьей перебрался в Грецию, затем в Константинополь. Мои родители были потомками римских рабов, которых везли с севера, поэтому у меня русые волосы, возможно предки были даже славянами.

Сколько себя помню, любимыми играми были драки. Сначала кулачные, потом на палках, в отрочестве очень близко познакомился с мечом, копьём и луком. Поступив на службу к базилевсу, быстро двигался вверх и через пять лет попал в его личную гвардию. Родители гордились мной. Наша семья вообще-то небедна, но тогда впервые замаячила возможность стать придворными, поднявшись из простолюда. Так бы и случилось через год-два, базилевс заметил меня и приблизил, сделав телохранителем.

- Но?

- Но проклятый азарт. Я сделал удачную ставку и огрёб кучу денег. С приятелями мы завалились в лучшую корчму города, я впервые в жизни напился. Вино, продажные женщины, песни, музыка, актеры – всё было для меня. Когда выходил на улицу, подошел нищий мальчонка лет шести и попросил на миску похлёбки. Подать нищему – сделать зло, так учил меня отец, именно он сделал нашу семью богатой. Он всю жизнь работал и вырвался из бедности, в пятнадцать лет ещё не умел читать, но уже в двадцать говорил на трёх языках, владел несколькими лавками, в которых торговали оружием и дорогими тканями. Я получил лучшее образование и хорошо понимал это его изречение: люди должны работать, а не привыкать к подачкам, но мальчишка был такой жалобный… В общем, я предложил ему выиграть в чашечки.

- Что за чашечки?

- Три маленьких пиалы или стакана и горошина или круглая бусина. Их крутят и нужно угадать, в которой шарик.

- Всё, я знаю эту игру, что дальше?

- Дальше? Дальше я поддался ему. Я был пьян, мне было весело, но мальчишка выиграл слишком много.

- Ты убил его?

- Храни господь! Я накормил мальчонку и честно отсчитал выигрыш – пять золотых. Это видело слишком много народу. Не успели двери закрыться за ним, как послышался вскрик. Я выскочил на улицу и увидел его. Мальчик был еще жив, его глаза смотрели с немым вопросом, словно не понимая, за что ударили ножом. Он умер на моих руках. После этого я ушёл из гвардии, оставил всё мирское, совершил искупительное паломничество и добровольно попросился в самый дикий край нести свет учения Христа. Я думал, что буду делать добро…

Я был против нападения на деревню, клянусь.

- Я тебе верю.

Глава 15

Новгород – город свободных людей, мир самых опытных торговцев и самых ловких воров, самых справедливых правителей и вече. Даже Вече, на котором решают все вопросы, а когда-то выбирали князя.

Бэр и Димитрий подошли к его воротам ровно в полдень, как раз когда кипение жизни достигло своей высшей точки. Стражники в сияющих доспехах стройным шагом ходят по широким улицам, поглядывая орлиным взором по сторонам, пытаясь определить воришек, нечистых на руку, торговцев фальшивым серебром. Но и те, кого они ловят не так глупы и, едва завидев блеснувшее в толпе, мигом прекращают свои дела.

По улице неспешно бредут два монаха. Правда у обоих рясы распороты от горла до нижнего края, да и идут слишком уверенно, но никто не обращает на это внимания. В городе полно самых разных людей и всевозможных одежд.

- Бэр, ты уверен, что необходимо идти в этих балахонах?

- Ты же монах, Димитрий, тебе-то что?

- Бывший монах, и идти в одежде, снятой с трупа… это нечто.

- Зато не видно нашего оружия. Шляться с мечами по городу – привлекать излишнее внимание к нашим персонам. Если хочешь и дальше составлять мне кампанию, привыкай носить всё.

- Хм. Излишнее внимание. – передразнил Димитрий. – Да кому мы нужны?

- Ты может и никому, а за мою голову, наверняка, назначена немаленькая награда.

- Ну и что? Кто с тобой справится?

- Поодиночке никто, но гуртом могут попытаться. На мне и так предостаточно смертей.

- Как заговорил! В святые не желаешь?