Транспортный вариант - Леонид Словин

— Много получили?

— Всего двенадцать пар. Каким вы размером интересуетесь?

— Сорок третьим.

Она снова уткнулась в накладную. Записи были затерты, верхний свет не помогал.

— Сорок третий… Всего две пары. Обе проданы.

Одну нам вернули. Брак.

— Она еще здесь? — спросил Денисов. — Можно посмотреть?

Женщина прошла за шторку, вернулась с резиновым сапогом. Денисов достал блокнот. Сомнений не было: речь шла о сапогах с одинаковым рисунком на подошве.

Подходила и дата продажи — конец февраля.

— Польского производства, — объяснила продавщица. Внезапно она замолчала, взглянула на Денисова: — Знаю, у кого вторая пара! Вспомнила.

Зинаида Ивановна просила оставить… Потом пришла и взяла. Как сейчас помню.

— Как ее найти? — спросил Денисов. — Она работает?

— Преподает в железнодорожном техникуме. Это близко. Сейчас пойдете прямо. Через городской сад.

— У нее семья? Кому она могла брать?

Продавщица улыбнулась. Она оказалась моложе, чем Денисов предполагал.

За прилавком большого магазина в форменной дубленой безрукавке — не в сатиновом халате — ее наверняка бы замечали.

— Семьи у нее нет. Племяннику, кажется… Она вам подскажет. Хорошая женщина.

Денисов прошел мимо горсовета, на этот раз вниз по тротуару. Старший лейтенант проводил его взглядом из окна.

Денисов нашел городской сад, пересек его, вышел к кирпичному зданию с постройками. Он постоял, пропуская по лыжне спортсменов с их тренером.

Здесь все еще была зима.

Мимо подсобных помещений, очевидно мастерских, Денисов прошел к преподавательской, открыл дверь.

В комнате сидело. несколько человек.

— Зинаиду Ивановну можно? — спросил он.

— На уроке, — ответил чей-то голос. — Подождите.

Сейчас будет звонок.

Он вышел, постоял у окна. Звонок действительно раздался скоро.

Несильный, дребезжащий. В отдалении послышался шум, потом гулко отозвалась лестница. По одному, по двое показались учащиеся. Из аудитории пронесли что-то похожее на игрушечную железную дорогу.

Обнявшись, пробежали мимо девушки.

— Вы меня спрашивали? — Денисов увидел средних лет блондинку в строгом костюме, с высоким начесом на голове, крупно вылепленными чертами. — Зинаида Ивановна…

— Денисов. Я из транспортной милиции.

Она изменилась в лице:

— По вопросу?

— Ничего особенного. Где нам лучше…

Она почти бегом устремилась к окну:

— Сюда, пожалуйста. Что случилось?

— В феврале вы купили резиновые сапоги…

Он заметил, как у нее опустились руки:

— Да…

— Вы брали кому-то из членов семьи?

— Можно сказать так. Племяннику.

— Он живет здесь?

— Да. Вы, наверное, насчет того, что он их продал…

— В общем, да.

Она сжала руки, пальцы были перепачканы мелом. Она поднесла их к лицу:

— То, чего я боялась.

— Успокойтесь, — сказал Денисов. — Расскажите подробнее. По-вашему, мы найдем покупателя? Кому он их продал?

— Вернуть сапоги? — она поняла по-своему.

— Да.

Она задумалась:

— Вряд ли! Их увез в Москву какой-то парень… Племянник все вам скажет. Он дома. Мне пойти с вами?

— Не надо. Скажите адрес.

— Сейчас… По-вашему, это ему чем-то грозит? Тот у него просто выпросил, насильно сунул лишнее… Что же вы молчите?

— Все будет в порядке. Конечно, при таких обстоятельствах…

— Другого и не может быть! Уверяю.

Прозвенел звонок. Она немного успокоилась.

— Сейчас вернетесь в центр, свернете налево. И дальше пойдете до конца, направо начинается наша улица. Дом…

Денисов понял только, что сначала должен снова пройти под окнами дежурной части.

— Как его зовут? — спросил он.

— Микляев Юрий. Он бухгалтер, живет один. Инвалид детства. Вы все поймете, когда увидите.

Дверь в квартиру открыл хозяин. Денисов принял его за подростка, поздоровался.

— Мне нужен Микляев, бухгалтер.

Тот молча кивнул, пошел впереди. Дверь с низко прибитой ручкой открылась легко. В квадратной по виду комнате мебели было мало: письменный стол, книжный шкаф, тахта. Тот, кого Денисов принял за подростка, подошел к письменному столу, неловко взобрался на стул:

— Слушаю.

Теперь Денисов лучше рассмотрел его. У Микляева была большая красивая голова, узкие плечи, приятные зеленоватые глаза. Голова молодого мужчины была соединена с детским укороченным туловищем.

Денисов представился.

— В феврале вам купили резиновые сапоги… — он коротко сформулировал вопросы, которые его интересовали.

— Действительно купили… — Микляев растерянно улыбнулся. — Зинаида Ивановна. Я ее у магазина ждал.

Ступеньки там крутые, а у меня… — он скользнул взглядом вниз, к ногам — короткие и непропорционально большие в ступнях, они на добрые сантиметров тридцать не достигали пола. — Зинаида Ивановна вынесла сапоги, отдала мне. Сама сразу убежала. В техникум. Тут он и подошел. Этот самый.

У которого теперь они.

— Пожалуйста, ничего не упускайте, — предупредил Денисов.

— Постараюсь. Парень как парень. Не особо резкий, сухой. Лет тридцать ему. Может, немного меньше. «Здорово, Юра!» — говорит… — рассказывая, Микляев шевелил своими свисавшими со стула сапожками со стоптанными носками.

— Выходит, знает вас, — сказал Денисов. — А вы его?

Микляев улыбнулся:

— Меня весь город знает. Все здороваются. А я и половины не знаю.

Близорукость! И этого парня я не узнал. «А кому ты шапку собачью подарил, помнишь? — спрашивает. — У Сашки Алякринского в комнате…» — «Не помню», — говорю.

— Был такой случай?

— Был. Мне подарили шапку, а ее передарил. И действительно в гостях, у Алякринского, у соседа… — Микляев пошевелил сапожками. — Не могу я носить шапку Из собаки. Понимаете? Мы их приручили, значит, взяли на себя обязанность заботиться!

Денисов думал сейчас не о том:

— Дальше.

— «Значит, я тебе подарил?» — спрашиваю. А сам ничего не помню. Выпили за столом много. Мне уже потом Алякринский рассказал подробности…

— Кто он? — спросил Денисов.

— Алякринский. Сосед. Шофер на междугородных перевозках.

— Дальше.

— «Куда сейчас направляешься?» — спрашиваю. Говорит: «Опять к Сашке!» — «Он же в поездке, — говорю, — неделю не будет». — «А, черт! — говорит. — Забыл. И вина взял. Ну, ладно… Тебя, Юра, подвезу, поцелую у Сашки замок на дверях и уеду!» «Зачем? — я сказал. — Посидим у меня…» Он сходил за машиной…

— Такси?

— Частная…

— Дальше.

Микляев предупредил:

— Только тете моей, Зинаиде Ивановне, ни слова…

— Обязательно.

— Расстроится она. Я ей сказал, что уговорили продать сапоги. Да еще за четвертной! Как бы не так… Выпили с ним, много ли мне надо? Я захмелел… Вечером просыпаюсь: уже темно, все разбросано. Новых сапог нет. И документов.

— Паспорта?

— И военного билета. И еще. пятьдесят рублей лежали на книжной полке, между книг — Микляев показал на книжный шкаф.

Денисов тоже оглянулся. Даже с того места, где он сидел, было видно стекло аккуратно вытерто.

«Кем? — подумал он — Вором?» Впрочем, во всей комнате чувствовались чистота и порядок. Тахта была аккуратно застелена ковровой дорожкой по полу бежали половики.

— Вы говорили с Алякринским, когда он вернулся? — поинтересовался Денисов.

— Насчет него? Говорил. Алякринский и не слыхал о нем!

— Как же он попал к нему за стол? Принял шапку?

— В том-то и дело. За столом сидел другой парень Он потом приезжал. Вовсе не тот.

— Значит, кто-то посвятил в детали… — Денисов подумал. — Могу я увидеть Алякринского?

— Побудьте. Пойду посмотрю… Правда, он ночь на свадьбе гулял. — Микляев неловко скользнул со стула: — Я сейчас.

На двери на высоте его роста висело короткое пальтецо. Он ловко надел его, сдернул с крючка лохматую шапку.

— Подождите, — в движении он делал руками короткие, но энергичные отмашки.

Его не было несколько минут. Денисов полистал блокнот, снова наткнулся на записи Шерпа, которые не смог расшифровать.

«…Я стал свидетелем поразительного светового эффекта. Гигантский прямоугольник и огромный, величиной в добрые два этажа, глаз плыли по городу…»

«Зачем это Шерпу? Адвокат не стал бы описывать состояние, в котором он находился после наблюдения за солнечным зайчиком!» — Денисов спрятал блокнот.

За окном, у небольшого магазинчика, стояло несколько человек, Денисов привычно пересчитал их.

«Шесть человек… — Он прошел по комнате. — Конечно, преступник, снимавший комнату в Расторгуеве, приехал в Ожерелье не за сапогами. За документами! — Кто-то рассказал ему о маленьком доверчивом человеке, любимце городка, который на вечеринке подарил незнакомому человеку модную собачью шапку. Преступник узнал, что человек этот — инвалид детства… А кому-то требовались на будущее документы человека, не состоящего на воинском учете…»