Испанский поход - Тимур Лукьянов

Весь следующий день прошел спокойно. На захваченном у пиратов корабле поредевший шампанский отряд по-прежнему плыл в Барселону. Форштевень[33] дракара весело пенил воду, и свежий ветер надувал большой прямоугольный парус. По невысоким волнам судно шло быстро. Помогая парусу, гребцы неустанно работали веслами, ведь теперь они плыли навстречу своей свободе.

Монах Адамус стоял у правого борта и внимательно смотрел в даль. Он наблюдал за птицей, черной точкой летящей над водой параллельно курсу судна. Странная эта птица, большой черный ворон, которого брат Адамус заметил еще перед битвой на окраине Черного леса, не отставала от них. Обычный ворон никогда не стал бы так далеко удаляться от берега. Но этот ворон не был обычным, похоже было, что ни в пище, ни в отдыхе он не нуждается, а это могло означать только одно: тьма по-прежнему неусыпно следила за ними.

Глава 10

Испанская марка

Проспав до полудня, Гуго де Пейн впервые за последние дни хорошо выспался и чувствовал себя достаточно отдохнувшим, хотя тело его все еще ныло после долгой скачки и жестокого сражения за корабль. Поднявшись, он оглядел трофейный дракар. Накануне он видел его лишь вечером, когда краски были тусклы и почти незаметны. Теперь же при свете яркого солнца, стоящего в зените на ясном лазурном средиземноморском небе, все предметы выглядели совсем по-другому. Большой прямоугольный парус на единственной мачте судна, который был наполнен попутным ветром и уверенно гнал корабль вперед по сине-зеленым волнам, оказался сшитым из грубой холстины, окрашенной охрой. На носу для устрашения неприятелей красовалась зеленая голова чешуйчатого дракона с красными глазами и красным высунутым языком между длинными зубами оскаленной пасти. Причем, если сама фигура дракона была искусно вырезана из дерева, то зубы у нее были настоящими. Длинные клыки каких-то неведомых чудовищ украшали деревянную пасть, делая ее еще более зловещей. И, если смотреть только на эту высоко поднятую драконью голову, могло показаться, что вовсе не корабль, а настоящее морское чудовище рассекает воду своей грудью.

Почти все оставшиеся в живых после вчерашней битвы участники похода отдыхали, лежа на палубе. Кто-то по-прежнему спал, а кто-то просто смотрел в ясное небо. Некоторых мучила морская болезнь: Фридерик де Бриен, Гильом де Мондидье и один из оруженосцев проводили большую часть времени, перегнувшись через борт. И только суровый Хельге Гундесван, на изборожденном шрамами лице которого после вчерашнего боя прибавился еще один косой порез, терпеливо бдел у рулевого весла, да монах Адамус, надвинув от ветра капюшон, любовался морским пейзажем у правого борта, а на носу одиноко стояла закутанная в синий рыцарский плащ де Пейна Эсмеральда. Гуго подошел к девушке и встал рядом с ней. Постепенно они разговорились. На иберийском, на родном языке девушки, которым, впрочем, весьма неплохо владел и Гуго де Пейн, беседа сложилась сама собой.

– Почему вы все время так пристально смотрите на меня, мессир Гуго? – спросила Эсмеральда.

– Не скрою, донья, вы очень напоминаете мне мою невесту, – честно признался де Пейн.

– И как же зовут вашу избранницу? – спросила молодая испанка. Немного помолчав, Гуго ответил девушке, голос его при этом дрожал:

– Вернее, звали. Она, как это не прискорбно, погибла в страшном пожаре, когда враги окружили и сожгли деревянный замок ее отца. С тех пор рана на моем сердце не заживает.

– Какое несчастье! Моя кузина однажды тоже едва спаслась от осады и пожара, но, к счастью, она осталась жива, – воскликнула Эсмеральда. Рыцарь взял себя в руки и произнес более твердо:

– Я, к сожалению, не знаю вашей кузины. Впрочем, давайте лучше поговорим о другом, ибо, когда я рассказываю об участи моей бедной невесты Кристины, душа моя рыдает. Я пока еще не в силах спокойно говорить об этом, хотя, быть может, время когда-нибудь загладит и эту боль. Прошу вас, донья, меня извинить.

– Какое странное совпадение! Мою кузину тоже зовут Кристина. А не назовете ли вы мне ее родовое имя? – произнесла девушка, повернув голову и с интересом разглядывая молодого человека. Несмотря на его просьбу, она вовсе не собиралась оставлять эту, почему-то заинтересовавшую ее, тему.

– Мою невесту звали Кристину де Селери, – проговорил француз, недоуменно глядя в большие карие глаза молодой испанки, в которых вдруг загорелся лукавый, как показалось ему, огонек. Скорбящая девушка, убитого родителя которой похоронили только вчера, не смогла сдержать улыбки, сказав:

– Тогда я вас сильно удивлю, сеньор. Селери – род моей матушки, она происходит из Лангедока, а Кристина приходится мне по матушке двоюродной сестрой.

– Скажите тогда, не был ли ее отец трубадуром, и не звали ли его Ангеран? – пробормотал де Пейн, побледнев.

– Совершенно верно. Ее батюшку звали именно так, и он был знаменитым трубадуром и братом моей матушки, моим родным дядей, – сказала девушка. Бледность рыцаря сменилась румянцем, еще не до конца веря только что услышанным словам, он проговорил:

– Какую же благую весть принесли вы мне, милая Эсмеральда! За это известие я в неоплатном долгу у вас. Значит, Кристина жива? Но что с ней? Где она сейчас? И как она спаслась из горящего замка?

– Не стоит благодарить меня, вы спасли мне жизнь, добрый сеньор, и это я в неоплатном долгу перед вами и перед Господом нашим, которому я молилась, будучи в беде, и который, чудесным образом, послал вас мне во спасение. Воистину, это Провидение Божье, что мы встретились с вами, – произнесла девушка, опустив взор, и продолжила:

– Но, боюсь, мой рассказ огорчит вас. Из горящего замка Кристина бежала от опасности по подземному ходу. Ее отец отправил с нею охрану из двоих своих лучших рыцарей. Те, израненные, спасли ее от врагов и невредимую доставили к нам в Барселону. И Кристина жила с нами все последние годы. Но несчастная судьба преследует ее. Мои родители взяли над ней опеку и выдали ее замуж за одного небогатого пожилого рыцаря. Лучшего мужа для нее не нашли, ибо приданного за ней совсем не было. Но прожили они недолго. В позапрошлом году муж ее пал в битве неподалеку от Сарагосы. Она сделалась молодой вдовой и до недавнего времени жила у нас в поместье недалеко от Барселоны, но этой зимой мавры прорвались в долину и напали на окрестности города. Они сожгли и разрушили наш маленький загородный манор, захватили Кристину вместе со всей прислугой и забрали в рабство. Мы с отцом и матушкой в это время находились в самой Барселоне и оттого спаслись чудом. Потом неверные присылали к нам своих людей и требовали выкуп. Но у моего отца не было денег: почти все сбережения семьи погибли вместе с разоренным поместьем. В Барселоне у отца остались только небольшой особняк и еще корабль. Ведь мой отец, хоть был из знатного рода, но занимался морской торговлей, поскольку у нас в Барселоне многие знатные семейства поддерживают торговлю и не видят в этом ущерба для своей чести. Чтобы получить деньги для выкупа, папа решил выдать меня замуж за знакомого богатого купца из Марселя. Мы сели на корабль, благополучно преодолели большую часть пути, но, спасаясь от шторма, поплыли на свет обманного маяка. Корабль наш разбился о камни, и на маленькой лодке мы приплыли прямо в лапы пиратов. Что было с нами дальше, вы знаете. Но не будем об этом. Лучше расскажите мне, как вы познакомились с моей кузиной.