Тайны Гагарина. Мифы и правда о Первом полете - Владимир Губарев

Есть такая любительская фотография: Королев стоит у подножия ракеты и смотрит ввысь, на корабль, куда только что забрался экипаж. Он смотрит чуть сбоку – у Сергея Павловича была короткая шея, и оттого выражение лица Главного конструктора необычно: во взгляде чувствуются отрешенность и волнение, сомнение и страстное желание проникнуть в то будущее, что придет через полчаса, когда ракетные двигатели заработают во всю мощь. Рядом с громадой носителя человек выглядит маленьким, почти беспомощным, но стоит всмотреться в черты этого словно вырубленного из скалы лица, и начинаешь понимать, насколько велика сила этого человека, которого за глаза, а иногда и впрямую коротко называли СП. Кажется, его взгляд уже проложил дорогу в космос той ракете, что должна взлететь.

Таким его запомнили на всю жизнь, потому что СП вошел в нее сразу и навсегда, если уж любили его, то беспредельно…

Слишком велика была дистанция между Главным конструктором и рядовыми инженерами и техниками, поступившими на работу в конструкторское бюро С.П. Королева. Это много позже те самые «рядовые» станут прославленными космонавтами, героями, людьми, которыми мы, современники, гордимся. А в самом начале космической эры сияло имя их Главного конструктора, уже тогда он казался легендарной личностью (да и был ею!), но тем не менее нашлись-таки в его жизни минуты, когда он становился рядом с ними, помогал, советовался, беседовал. И эти мгновения они помнят до мельчайших подробностей. Время не стирает их из памяти, и сегодня они по-прежнему возвращаются к Сергею Павловичу, к своему Учителю, хотя некоторым из них уже больше лет, чем было тогда Королеву. Годы не щадят и космонавтов, они не старят только тех, кого уже нет с нами…

Каким же помнят космонавты Королева? И что в характере Главного конструктора нравилось больше всего?

«Он был беспредельно предан своему делу!» – так ответил на мой вопрос дважды Герой Советского Союза Георгий Гречко. А потом космонавт рассказал о нескольких случаях, которые помогли ему сделать этот вывод.

Спутник уже собран. Начались заключительные испытания. И вдруг обнаружена течь электролита.

По распоряжению Королева испытатели разобрали объект. Королев стоит рядом, смотрит. И вдруг он увидел нечто необычное…

– Что это такое?! – закипел Сергей Павлович. – Откуда такая безответственность!

Испытатели не могли понять, что так возмутило Главного. А Королев уже «бушевал».

Выяснилось, что Сергей Павлович увидел… некрасивую пайку. Соединение было добротным, надежным, соответствовало техническим условиям, но выполнено было некрасиво, «грязновато», как говорят специалисты.

– Первый спутник, всего лишь первый спутник! – возмущался Королев. – А вы позволяете себе такую пайку!

– Но ее же никто не увидит, – заметил кто-то.

Неосторожная фраза переполнила чашу терпения:

– А вы для кого работаете? Не для себя разве?! Выговор… Это у меня еще мягкий характер, а вообще-то за такое отношение к делу увольнять надо…

И еще долго Сергей Павлович не мог успокоиться. Даже много лет спустя он напоминал об этой злосчастной пайке.

В таблицу заправки носителя вкралась ошибка. Работы были приостановлены, а на вершине ракеты ждал запуска третий искусственный спутник Земли.

– Под рукой не было электронной вычислительной машины, – говорит Георгий Гречко, – так что пришлось вооружиться логарифмической линейной и взяться за расчеты… Около часа ночи заходит в комнату Сергей Павлович. «Что делаешь?» – спрашивает. Отвечаю: «Заправку считаю». Он уже знал, что эту работу надо проводить на космодроме. «Иди спать, поздно», – говорит СП. Я ему объясняю, что если пойду спать, то к утру не будет расчета. Королев внимательно посмотрел на меня, помолчал, а потом коротко бросил: «Тогда считай». И ушел. Потом несколько раз заходил, интересовался, как идут дела. И всю ночь тоже не спал…

Много лет прошло с тех пор, а до мельчайших подробностей помнит космонавт ту бессонную ночь Главного конструктора, одну из очень многих.

Георгий Гречко находит в своем архиве фотографию: ракета и космический корабль в степи между монтажно-испытательным корпусом и стартовой площадкой. Дюзы ракетных двигателей горят в ярких лучах солнца…

– Это вывоз ракеты, – говорит космонавт, – есть в стороне от насыпи всего одна точка, откуда ракета и корабль выглядят столь величественно. Когда теперь бываю на космодроме, за вывозом носителя я смотрю только отсюда… Эта привычка идет от Сергея Павловича. Было так: раньше мы запускали небольшие ракеты – метеорологические, геофизические, и вот рождение гиганта, который начал космическую эру. Ракета – самая большая в мире – появляется из совершенно невиданного до сих пор ангара… Такое раньше можно было увидеть разве только в фантастических фильмах. Конечно, мы, молодые инженеры, старались взглянуть в эти минуты на ракету. Шлагбаум – дальше не пускают. Мы на цыпочки поднимались, чтобы увидеть что-нибудь… Пять часов утра, рассвет… К сожалению, ничего не видно. Вдруг рядом останавливается машина, выходит Сергей Павлович. «Хотите вывоз посмотреть, ребята? – спрашивает и тут же распоряжается: – Давайте ко мне в машину». Привез на это самое место. – Гречко показывает на снимок. – «Отсюда лучше всего видно, – сказал Королев, – если есть свободное время, я тут бываю…» Оставил нас и уехал… До сих пор я волнуюсь, когда вижу вывоз ракеты, ее установку и, конечно, старт. Не знаю, может, кто-то привык к этому, а я не могу. Для меня каждый запуск – событие.

Для многих из тех, кто 4 октября 1957 года был на Байконуре и видел, как уходил в небо первый искусственный спутник Земли, отсчет космической эры человечества начался со звуков горна, прозвучавшего за несколько минут до старта.

Неожиданно – это не предусматривал график подготовки к пуску – на опустевшей стартовой площадке появился трубач. Запрокинул голову, поднес к губам горн.

Одним эти звуки напомнили о Первой конной, о минувшей войне, о прожитых годах.

Другим показалось, что горнист провозглашает будущее, о котором так долго они мечтали и во имя которого они не щадили себя.

Ни перед одним из запусков, на которые столь богаты минувшие годы, не появится на стартовой горнист. Он был здесь единственный раз 4 октября 1957 года, соединив для людей, открывших космическую эпоху, прошлое с будущим.

У летчиков праздник. Товарищи по службе поздравляли молодых – Юрия и Валентину Гагариных. Один из тостов прозвучал символически:

– Космического счастья вам, друзья!

В этот день шел праздничный правительственный прием. Были на нем и те ученые и конструкторы, которые только что вернулись с Байконура. Звучали тосты.