Письма Ефимову - Сергей Довлатов

Всех обнимаю. Жду набор, корректуру прочтут три человека: я (это почти не считается), мама и Лена.

Ваш С. Д.

P.S. При случае отправлю Д. Штурман мою записку, если она (записка) не постыдна. С.

Довлатов — Ефимову

25 августа 1983 года

Дорогой Игорь!

Во-первых, спасибо за хороший набор. Лена, я и мать обнаружили втроем 22 опечатки на 120 страницах, при том, что каноны советской партийной печати допускают для машинисток 5 опечаток на странице, а значит, вы работаете в 30 раз лучше.

Обложка и титул — готовы, всем понравилось — просто, строго и симпатично. Новый фотостат (штриховой) с Калинина получился идеально. Уже сейчас напоминаю Вам, что в выходных данных надо указать (чтобы не прицепился какой-нибудь вонючий Глезер, да и просто по правилам): «На передней обложке использован фрагмент (или репродукция) картины Вячеслава Калинина «По мотивам Гофмана». 1972. Точное название картины: «Motifs from the Story of Hoffman». Об этом я еще раз напишу Вам, когда буду отсылать макет и гранки. Не позднее понедельника.

Правку Лена наберет Вашим шрифтом, чтобы Вы ее просто наклеили, и я бы не беспокоился относительно возможных новых опечаток. Будут также указаны страницы, где находятся эти опечатки.

Перечитывая «Заповедник», я, конечно, обнаружил много несовершенства. Мама говорит, что самое плохое в книге — все разговоры героя с женщинами. Еще она говорит, что все женщины во всех моих произведениях всегда удивляются, глядя на лирического героя — какой он высокий! Это правда. Весь мой творческий путь — это борьба с дурным вкусом, унаследованным от папаши.

Далее. Я получил от Доры Штурман очень любезное письмо и сразу пожалел о своих нападках, но я все налажу, почва для этого есть, дело в том, что и первая ее книга — «Мертвые хватают живых» — очень хорошая.

Приезжали на неделю Серманы-старшие.

Из приятных новостей — я познакомился с Чеславом Милошем, который притворился, что знает меня (мы печатались в одном номере «Партизан-ревю»), был любезен, говорил, что Бродский — гораздо более крупный поэт, чем он сам, и вообще меня всячески поразил. Именно таким я представлял себе Андрея Седых, когда жил в Ленинграде.

Спасибо за фото с рыбой. Значит, у Вас уже есть время ловить рыбу. А как насчет второй — пагубной и антидуховной страсти — к бриджу?

Все хвалят кругом и Ваше издательство, и Ваши собственные книжки, а один знакомый, наводя справки о живущем в Мюнхене Игоре (Гаге) Смирнове, сказал:

«Нельзя ли позвонить Ефимову?». Я ответил: «Зачем звонить Ефимову, когда я знаю Игоря Смирнова ровно 25 лет?!». А он говорит: «Тебе что, жалко позвонить?».

Обнимаю вас всех. Надеюсь, книжка будет черно-белая? Я знаю, что Вы не любите мрака, но там явно преобладает — белый.

Ваш С. Довлатов

Ефимов — Довлатову

29 августа 1983 года

Дорогой Сережа!

Ваше последнее письмо пришло очень вовремя. Потому что мы с Мариной были просто подавлены Вашей «полемикой» со Штурман. Что на Вас нашло? Избрать для войны с Седыхом объектом нападок единственного автора, который за последние месяцы пришелся Вам по сердцу! Это все равно, как если бы Америка, враждуя с Ираном, решила бы бросить пару бомб на Израиль — чтоб знал, как продавать иранцам запчасти к самолетам. И все передержки и демагогические натяжки в статье разваливаются мгновенно, если вспомнить, что Седых не держит в своих руках монополии на печатное русское слово, как держит советская власть, с которой Вы его постоянно сравниваете. Историю того, как он одолевает конкурентов. Вы знаете лучше меня и знаете, что он делал это со всеми акульими и шакальими приемами, но оставаясь в рамках закона. А не есть ли это тот способ существования, тот самый звериный мир рынка, который мы так расхваливаем в теории? Почему-то никто — ни Вы, ни я — не осудили Проффера за то, что он после разрыва со мной отнял у нас все заказы на наборную работу, и я только радовался, что они достались Лене. А от Седыха Вы требуете, чтобы он вел себя по-джентльменски с авторами и рекламодателями. Ну, хорошо, он не джентльмен, а Штурман с ним в дружеских отношениях. Вы что же, водитесь с одними джентльменами? Кухарец, Поляк, Соловьев — это что, сливки общества?

Когда я думал, каким образом могло Вас занести в такой ляп, я вспоминал Ваши рассказы о катастрофическом опускании критериев в нью-йоркской среде. Но потом я вспомнил и другое: сколько Вас помню, если случалось вам несправедливо нападать на кого-то (бывало довольно редко), всегда объектом оказывался кто-нибудь из самых Вам близких и дорогих. Не может ли быть, что и тут такая же ситуация?

Буду очень рад, если Вам действительно удастся — как Вы пишете «наладить», загладить это.

Всего доброго, ждем пакет, дружески

Игорь.

Довлатов — Ефимову

29 августа 1983 года

Дорогой Игорь!

Одновременно с этим письмом посылаю пакет, который Вы получите, очевидно, дней через 6–8. В этом пакете:

1. Тщательно вычитанные копии гранок

2. Набранная Леной правка (Вашим шрифтом и на Ваш формат) с указанием страниц, куда эту правку надо вклеить. Надеюсь, это чуть облегчит Вашу работу.

3. Макет обложки, которая мне кажется простой и симпатичной. Надеюсь, Вы сделаете ее черно-белой, иначе пропадет, так сказать — графичность.

4. Титульный лист.

Прошу Вам не забыть указать в выходных данных, что мы использовали картину Вячеслава Калинина «Мотив из Гофмана».

Ну, пока все. Новостей, вроде бы, никаких. Поповский стал баптистом, но уже поссорился с двумя другими русскими баптистами, назвав одного из них «шавкой».

Рубин 20-го сентября выпускает первый номер ежедневной газеты. Я почти уверен, что она будет еще хуже НРС, но это не важно. Я считаю их затею исторически прогрессивной.

Да, вот какая новость. Я писал на «Либерти» скрипт о переводах в Америке русских и советских книг и в связи с этим получил разные сведения из Публ. библиотеки. Пережил большое уныние. Ни один из советских авторов (кроме Солженицына и Алиллуевой) не имел, не имеет и не будет иметь коммерческого успеха в США. В финансовом смысле провалились все: Войнович, Ерофеев, Севела… Проваливается Лимонов. На очереди: Алешков-ский, Аксенов, естественно — Довлатов. Рано или поздно провалитесь и Вы…

В чем опора? Где источник радости? И т. д.

С. Довлатов.

Довлатов — Ефимову

31 августа 1983 года

Дорогой Игорь!

В Вашем письме (относительно Доры Штурман) есть некоторая косвенная правота, то есть. Вы правы в общем смысле: не следует грубить хорошему человеку и т. д. Действительно, я остервенел за последнее время, все так.

В оправдание могу сказать, что:

1. Контекст моего обращения к Доре Штурман — безусловно уважительный.

2. Нападки на дорогих и близких людей совершенно естественны, поскольку 95 % окружающих не заслуживают даже нападок.

Что же касается Седыха, то Вы заблуждаетесь полностью, что объясняется Вашим мичиганским неведением.

а. Во-первых, Седых постоянно нарушает законы о монополиях, но это слишком долгий разговор, и мы его продолжим при встрече.

б. Седых вовсе не «остается в рамках закона», как Вы пишете. Он практически неуязвим, это другое дело. Но вообще-то, он — довольно крупный уголовный преступник — это общеизвестно. Судиться с ним можно, но это дорого, долго, результат же будет смехотворным. Даже если через два года удастся отсудить у него миллион, он, симулируя бедственное положение газеты, будет выплачивать по 40 долларов в месяц, суд же обойдется тысячи в четыре. Приведу микроскопический, но доступный пример. Если Седых отказывается рекламировать мою книжку — это противозаконно. Я нанимаю адвоката, плачу ему 3000 долларов, и в результате суд через два года с помощью исполнителя (маршала, который дополнительно стоит денег) вынудит Седых мою рекламу — поместить. И все.

Уголовные прегрешения этого отпетого негодяя — разнообразны. Начиная с абсолютно безразличного мне присвоения гигантских, необлагаемых налогами наличных денег за рекламу, и кончая потоком клеветы и доносов в Эф-Би-Ай [ФБР]. Но это все чепуха по сравнению с главным его достижением: усилиями этого старикашки большинство интеллигентов из Союза превращено в холуев, дрожащих за свои нищенские гонорары, изгибающихся перед его дефективными помощниками. Я знаю людей (вроде Косинского), сидевших по многу лет в лагерях и сохранивших достоинство, но надломившихся в приемной у этого шакала. Естественно, что, услышав от Доры Штурман комплименты в его адрес, я разбушевался.

С чего это Вы взяли, что ни Вы, ни я не осудили Проффера? И Вы и я его осудили, но Проффер, с одной стороны, абсолютно далекий человек, с другой не газетная фигура (не критиковать же его в газете), и с третьей — рак и все такое, а с четвертой — объективная роль и заслуги Проффера во многом служат ему оправданием. Что же касается заказов, то я впервые слышу о том, что Ваша работа перешла к Лене, я не думал, что это так уж прямо связано, я считал, вы разошлись и действуете раздельно, но о Проффере мы лучше тоже поговорим при встрече.