Сорок имен скорби - Джайлс Блант

Над головой послышалось жужжание. Он посмотрел вверх как раз в тот момент, когда единственная лампочка мигнула и перегорела. В комнате стало темно. Полоски дневного света, тонкие и бледные, обрамляли заколоченное окно.

Кийт Лондон никогда не боялся темноты, но сейчас она его пугала. Он включил телевизор. В таком глубоком мраке скажешь спасибо и за его холодное, режущее глаз мерцание. Ни антенны, ни кабеля, прием — никакой. По одному из каналов на него с важным видом посмотрел ведущий новостей, но голоса из-за помех слышно не было.

Кийт нажал кнопку «Вынуть» на видеомагнитофоне — выскочила кассета. Наклейка, где от руки написано: «Жизнь как вечеринка». Фильм Эрика, вспомнил он, или какое-то домашнее видео. Он вставил кассету обратно и включил просмотр.

Место действия было плохо освещено, да попросту отвратительно. В центре экрана — четкий круг света, а вокруг — чернота. В освещенном пятне сидит мальчик, костлявый, с длинными волосами. Не особенно подвижный, сидит тянет пиво, глупо ухмыляется. Потом пару раз рыгает, кривляясь перед камерой.

Затем появилась женщина — Эди — и села рядом с ним. Началось, подумал Кийт. Любительское порно. Боже ты мой, ну и извращенцы они тут на севере.

Освещение не льстило сложению Эди. Ее кожа мутно поблескивала, когда она протянула руку, сунула ее между ног мальчика и принялась его поглаживать. Мальчик засмеялся. Видно было, что он нервничает и смущается. «Ну, вы с ним — те еще штучки», — пробормотал он.

На заднем плане включили музыку — судя по звуку, магнитофон, из дешевых динамиков которого донеслась искаженная мелодия «Перл джем». Эди продолжала механически поглаживать его промежность. Мальчик расстегнул ширинку, и ее рука забралась внутрь.

Тут на сцене появилась новая фигура. Это был Эрик, изображавший разгневанного супруга. Он выкрикивал самые смехотворные фразы: «И ты так со мной поступаешь? После всего, что я для тебя сделал?» Это было даже хуже, чем Кийт мог себе представить.

Эрик оттолкнул женщину, продолжая бессмысленно вопить.

Парнишка, со своей стороны, актерствовал изо всех сил, воздевая руки самым неестественным образом. Штаны у него были наполовину спущены, и выглядел он нелепо.

Тут Эрик на переднем плане принял картинную позу, поднимая молоток. «Ты пытался трахнуть мою жену за моей спиной! Я убью тебя!»

«Нет, прошу вас, — умолял мальчишка и при этом, понятное дело, ржал. — Пожалуйста, не убивайте меня! Я не хотел! Я искуплю свою вину!» И потом, напрочь выйдя из роли: «Извиняюсь. Не могу удержаться, все смеюсь. Получается глупо как-то, понимаете?»

«По-твоему, это глупо? — Эрик шагнул вперед, высоко занеся молоток. — Я покажу тебе, что такое глупо».

Молоток опустился на голову мальчика — и все изменилось. Даже несмотря на плохой звук, Кийт сразу понял, что хруст костей — реальный. Реальным было и внезапно появившееся на лице мальчика отсутствующее выражение — открытый рот, остановившиеся, ошеломленные глаза.

Эрик размахнулся снова.

«Ах ты ублюдок, паршивец, ты думаешь — ты кто?»

Дальше было еще полторы минуты видео. На экране перед ним проходили кадры, и Кийт совершенно неподвижно сидел в мерцающем озерце света. Потом поднял голову и завыл, как пес.

30

Снаружи кто-то буксовал в снегу. Безнадежное нытье колес проникало даже в комнату, где Кардинал беседовал с грустной молодой женщиной по имени Кэрен Стин. Вообще утро выдалось какое-то невеселое. Сначала он заехал в больницу Онтарио, как выяснилось, лишь для того, чтобы увидеть, как мрачна и необщительна Кэтрин. Он сам скомкал посещение, когда почувствовал, что она начинает его раздражать. Первый звонок за утро был от матери Билли Лабелля: она плакала, и невнятность ее речи объяснялась передозировкой бог весть какого средства, которое прописал ей врач для облегчения страданий. Затем позвонил мистер Карри (разумеется, им двигало исключительно беспокойство о супруге), и Кардинал вынужден был признать, что по-прежнему далек от задержания того, кто до смерти избил их единственного ребенка. Потом позвонил Роджер Гвинн из «Лоуд», спросив в своей вялой манере, есть ли какой-нибудь прогресс. Когда Кардинал дал отрицательный ответ, Гвинн разразился восторженной одой, вспоминая их былые дни в алгонкинской школе, словно эта ностальгия по прошлому могла придать Кардиналу словоохотливости. Вскоре последовали звонки из «Глоб энд мейл», из «Торонто стар» и от Грейс Лего с четвертого канала. С газетами он развязался легко, но Грейс Лего каким-то образом разузнала пикантную новость про Маргарет Фогл и теперь допытывалась: правда ли, что они и ее причисляли к жертвам Виндиго, а теперь она, живая и здоровая, нашлась в Британской Колумбии?

Кардинал вкратце сообщил, что Маргарет Фогл считалась пропавшей и по некоторым критериям соответствовала предполагаемым предпочтениям убийцы. Однако теперь пропавшая найдена, и полиция Алгонкин-Бей ею больше не интересуется. Звонок его рассердил: значит, кто-то говорил с Лего, не поставив его в известность. От мысли, что придется обсуждать это с Дайсоном, он заранее ощутил страшную усталость.

Сегодня он намеревался провести день в разъездах. Они с Делорм решили, что она займется фотоаппаратами, а он — часами. Переписали нужные звуки с кассеты и сделали множество копий, чтобы послать специалистам по ремонту фотоаппаратов и часов в Торонто и Монреале. Делорм уже, должно быть, успела проверить двадцать фоторемонтных мастерских, между тем как Кардинал не сдвинулся с мертвой точки. Сначала его отвлекали по телефону, а теперь вот прямодушная молодая особа рассказывала ему о своем исчезнувшем дружке.

Кардинал злился на сержанта Флауэр, которая сообщила мисс Стин, что он может ее принять, тем более когда выяснилось, что посетительница — из Гельфа, маленького поселка милях в шестидесяти к западу от Торонто.

— Если ваш парень из Торонто, — указал он ей, — вам следует обратиться в торонтскую полицию.

Кэрен Стин была застенчивой женщиной — точнее, девушкой: ей было, пожалуй, не больше девятнадцати. Между фразами она предпочитала смотреть в пол.

— Я решила не тратить время на звонки, констебль Кардинал. Я подумала — вы скорее уделите мне внимание, если я приду к вам сама. Я уверена, Кийт здесь, в Алгонкин-Бей.

Все молодые женщины наводили Кардинала на мысли о дочери, но мисс Стин, кроме возраста, не имела с Келли ничего общего. Келли — по крайней мере, с точки зрения Кардинала — была воплощением богемной легкости и небрежности, в то время как девушка, сидевшая напротив него в кабинете, выглядела достаточно заурядно. При этом на ней был старящий ее деловой костюм и очки в серебристой оправе, придававшие ей ученый вид. Заурядная, но очень серьезная девушка.

Мисс Стин снова поглядела в пол, на лужицу растаявшего снега у своих ног. Кардиналу на мгновение показалось, что она вот-вот заплачет, но когда она посмотрела на него, глаза у нее были ясные.

— Родители Кийта уехали на раскопки в Турцию, — они у него археологи, — и с ними невозможно связаться. Я не хотела ждать, пока они скажут, что мне делать. Я читала про убийства, которые у вас тут были. Это были не просто убийства. Как я понимаю, сначала люди на какое-то время исчезали, а потом их убивали.

— Это не значит, что каждого пропавшего похищает этот психопат. И потом, ваш друг путешествует автостопом через всю Канаду — ему было где затеряться. Вы сказали, в четверг его ждали в Су.

— Да. И это на него не похоже — не появиться там, где планировал. Что мне в нем нравится среди прочего — так это что он очень внимательно относится к другим. На него всегда можно положиться. И он терпеть не может доставлять неприятности.

— То есть это не в его характере.

— Совсем не в его характере. Я не истеричка, мистер Кардинал. Я пришла сюда не просто так. У меня есть причины.

— Продолжайте, мисс Стин. Я ничего не имел в виду, разве что… В общем, продолжайте.

Девушка глубоко вдохнула и задержала дыхание, глядя куда-то в пространство. Кардиналу показалось, что она частенько так делает, и выглядело это очень мило. В мисс Стин была приятная степенность. Он легко мог понять молодых людей, которые в нее влюбляются.

— Мы с Кийтом во многом совсем разные, но при этом очень близки, — наконец произнесла она. — Были планы сразу после школы пожениться, но потом решили отложить на год. Я собиралась сразу поступать в университет, а Кийту хотелось, так сказать, посмотреть мир, а уже потом спокойно осесть на одном месте и учиться дальше. В общем, мы подумали, что нам не повредит, если мы подождем еще годик. Я вам это рассказываю, чтобы вы поняли: когда Кийт сказал, что будет мне писать, он действительно имел это в виду, а не просто языком трепал. Мы даже условились, в какое время будем друг другу писать, чтобы наши послания не разминулись.