Вечный союз - Уильям Форстен

Обернувшись, Винсент увидел подходившего к нему Марка. – Я думаю, сэр, что неразумно нам обоим находиться здесь, под огнем.

– То есть, по-вашему, я должен прятаться на форуме?

– Сэр, вы сами знаете, что случится, если вас убьют.

– Катулла и Петрония это вполне устроило бы, – усмехнулся Марк. – Вы можете удержать город?

– Подкрепление прибудет только через пять дней. Если противник будет продолжать в том же духе, то скоро брешь в наших укреплениях достигнет сотни ярдов и преградить путь их многотысячной армии будет практически невозможно. Я уже потерял половину своих людей.

– Петроний вчера говорил примерно то же самое.

– А вот его вы не могли бы удержать, сэр?

Марк оглянулся на Бориса и других следовавших за ним телохранителей.

– Вы были правы насчет попыток убийства, – спокойно сказал он.

– Что?!

– Это произошло час назад, – возбужденно сказал

Борис, подходя к ним.

– Пусть он расскажет – он видел это гораздо лучше меня, – сказал Марк, с улыбкой похлопав Бориса по плечу.

– Консул шел в сторону южной стены, – приступил к рассказу Борис. – На улице было полно народа. Неожиданно я заметил, как блеснуло что-то металлическое. Гляжу – они уже около него. Ну, одного из них он запросто уложил сам, а я проткнул штыком второго. – Он продемонстрировал клинок, покрытый засохшей кровью.

– Ты не должен был подпускать их так близко! – возмущенно бросил Винсент.

– Не сердитесь на него, – умиротворяюще произнес Марк, почувствовав гнев в его тоне. – Он умело расправился с ними. Возможно, это были просто какие-то маньяки.

– Очень сомневаюсь, – буркнул Винсент.

– Ну поскольку проверить это мы не можем, то лучше всего закрыть эту тему.

Винсент подошел к Борису вплотную.

– Ты выполнил свою задачу только наполовину, – произнес он холодно. – В следующий раз постарайся справиться с ней полностью. Если его убьют, все полетит к черту, и ты будешь отвечать за это головой.

– Слушаю, сэр, – ответил Борис дрогнувшим голосом.

– Ну вот и хорошо, мы поняли друг друга, – заключил Винсент и отвернулся от него.

Молодой командир терпеть не мог проявлять свою власть подобным образом. Он привык делить с подчиненными все тяготы службы и всегда отдавал приказы спокойным и ровным тоном, действуя в первую очередь собственным примером. Впервые он применил угрозу, и это казалось отвратительным ему самому. Но иначе было нельзя.

Винсент опять взглянул на рабов, трудившихся над возведением защитного вала.

– Марк, ведь в городе почти двести тысяч жителей, а под ружьем всего десять тысяч.

– И что вы предлагаете?

– Если карфагеняне пойдут на штурм, то у них будет неоспоримое преимущество в вооружении.

– Если бы вы прислали нам все то оружие, что обещали, соотношение было бы лучше.

– Сэр, сначала нам надо вооружить еще одну собственную дивизию. После того как это будет сделано и появится излишек оружия, мы передадим его вам.

Он говорил неправду. Когда после подписания договора Калин увидел, как трудятся рабы в Испании, он дал понять, что не станет поставлять оружие правительству, способному обратить его против своего народа. На их складах громоздились тысячи гладкоствольных мушкетов, ожидая переделки в нарезные ружья. Теперь Винсент жалел, что не уговорил Калина послать часть мушкетов в Рим.

– В городе больше ста тысяч таких рабов, – сказал Винсент, указывая на бригаду рабочих, которые опасливо поглядывали на двух обсуждавших их патрициев.

– Вооружить рабов?!

– Но они же дрались с Тугарами не щадя своего живота. – Потому что знали, что если Тугары победят, то двое из каждых десяти пойдут в убойные ямы.

– Возможно, они будут сражаться и с карфагенянами. Тогда мы сравнялись бы с ними численно.

– Ради чего они станут сражаться?

– Ради возможности получить за это свободу, Марк.

– Вы сказали Петронию, что не допустите государственного переворота. А то, что вы сейчас предлагаете, – разве это не настоящий переворот?

– Я предлагаю путь к спасению. Если бы вы пообещали отпустить рабов на свободу, они все как один поддержали бы вас. Ведь вы и так в их глазах героическая личность, потому что прогнали тугар. Они пойдут за вами.

– А что станет с моей страной, когда все это закончится?

– Марк, без них от вашей страны вообще ничего не останется.

– Не берите меня за горло, – сухо сказал консул. – Через пять дней здесь будут ваши товарищи. Нужно, чтобы карфагеняне узнали об этом, – они поймут, что было бы безумием оставаться здесь до прихода вашей армии, которая раздавит их.

– Они знают, что Эндрю должен прибыть сюда с армией, – ответил Винсент, вспомнив о том, что телеграфная линия была перерезана не сразу. – И я подозреваю, что они даже хотят этого.

– Хотят? Почему?

– Не знаю. Но у меня такое ощущение, что и вами, и Эндрю, и всеми нами манипулируют с каким-то тайным умыслом.

– Так не пытайтесь и вы манипулировать мной в своих целях, – сказал Марк. – Вы мне нравитесь, я даже восхищаюсь вами, несмотря на вашу молодость. Но вы неисправимый мечтатель, Винсент Готорн. Очевидно, сказывается ваша квакерская закваска.

– По-моему, во мне уже ничего не осталось от этой закваски, – печально отозвался Винсент. – Я слишком много убивал, чтобы иметь право называть себя квакером.

– Но разве вы предпочли бы сдаться Тугарам или карфагенянам, за которыми, по всей вероятности, стоят мерки?

– Нет, – признался Винсент, стыдясь того, что так открыто признался в отходе от своих религиозных убеждений. – Но моя вера в свободу остается неколебимой.

– Точно так же как и моя вера в незыблемость римских традиций, – откликнулся Марк, и тонкая улыбка промелькнула на его озабоченном лице. – Мне кажется, что мы зашли в нашем споре в тупик, дорогой посол, – добавил он тоном, дававшим понять, что разговор на эту тему окончен.

Винсент вдруг осознал, что они уже давно стоят на бастионе и за это время осаждающие не произвели ни одного выстрела ни из тяжелых, ни из легких орудий. Он подошел к краю парапета.

По полю вдоль батареи противника ехала группа всадников. Он достал подзорную трубу.

– Это Кромвель, – процедил Винсент, передавая трубу Марку. – Эх, все бы отдал за хорошую винтовку, – кинул он с досадой.

– Они что-то затеяли, – заметил Борис.

Один из всадников отделился от группы и направился к ним через поле. К его копью был прикреплен белый флаг.

– Что означает белый флаг? – спросил Марк.

– Временное перемирие. Они хотят переговорить с нами.

Консул вопросительно посмотрел на Винсента.

– Им нечего предложить нам, Марк. Это просто хитрость, рассчитанная на то, что мы пойдем на уступки, сознавая свою слабость.

– Но надо все же выслушать их.

Всадник, размахивая флагом над головой, приближался к стенам города. Не доехав ярдов пятидесяти, он остановился и высоко поднял флаг.

– Подъезжай ближе! – крикнул Марк.

Всадник осторожно приблизился к пролому, с интересом разглядывая произведенные разрушения.

– Борис, возьми его на мушку, – приказал Винсент. С довольной ухмылкой Борис подошел к краю пролома и взвел курок. Услыхав щелчок, парламентарий поднял голову. – Говори, что тебе надо, или я прикажу тебя застрелить! – крикнул Марк.

– Мне нужен первый консул Рима, Марк Лициний Грака.

– Он перед тобой.

– Мой командир хочет, чтобы ты пришел к нему на переговоры и вы уладили бы наши разногласия, не проливая больше крови. Он гарантирует твою безопасность.

– Только не консул, – вмешался Винсент. – Так не делается. Вы, Марк, не имеете права бросать город на произвол судьбы.

– Хорошо, я пошлю дипломатического представителя.

– Тебе нечего бояться, – насмешливо бросил карфагенянин. – Мы ручаемся, что с тобой ничего не случится.

– Нет, – отрезал Винсент. – Мы пошлем кого-нибудь другого.

– Тогда вас, – сказал Марк.

– Меня? Но я русский посол. Как я могу быть вашим дипломатическим представителем?

– Но кого еще мне послать? Кого-нибудь из враждебно настроенных сенаторов? Эта война в такой же степени ваша, как и наша. И разговаривать вам предстоит с вашим же Кромвелем. Так что я выбираю вас.

Зазвенели колокольчики, и поезд снизил скорость до минимальной. Выйдя на открытую площадку тамбура, Эндрю поспешно ухватился за поручень. Если и было что-нибудь, что он переносил с трудом, так это высота. Он осторожно посмотрел на речную долину в ста футах под ним.

– Переезжаем Кеннебек, сэр? – спросил ординарец, вышедший вслед за ним из вагона.

– Да, что же еще? – сухо ответил Эндрю. Его желудок свело судорогой, когда юноша подошел к самому краю площадки и с интересом свесился вниз.

– Ого, высота приличная, да, сэр?

– Да, больше ста футов, сынок. Отойди-ка лучше от края.

Молодой солдат послушно подошел к Эндрю и посмотрел на него взглядом ребенка, которому взрослый портит удовольствие.