На острие углы - Илья Стальнов

Торк, ошеломленный и озадаченный, немного ослабил хватку, потом еще чуть-чуть. Он упускал меня. Упускал на самом пороге своего дома, после того как уже произнес роковые слова.

Все, я мог двигаться, я жил! Я был свободен и от Чудовища, и от наваждений. Мир вновь стал ясным и понятным, как и мои мысли. И первое, что я сделал, это заслонился от яркого желтого света, бушевавшего вокруг.

Этот свет яростным вихрем пронесся по залу - он был вещественен, он гасил факелы и кружился вокруг теряющих разум людей. Послышался первый крик боли, затем второй, и вот уже воздух наполнился режущими слух воплями и стонами. Монахи корчились на полу, рвали на себе одежды, впивались в свои руки зубами, пытаясь уйти от больших мучений, но не думаю, что это кому-нибудь удалось. Карвен стоял на коленях и колотил ладонью об пол. Долкмен, схватившись за горло, ругался хрипло и горячо, турок тер глаза и скулил. Это был ад!

Все переменилось в один миг. И теперь победителем был я! Теперь я взирал на их муки и боль, теперь они стояли на краю бездны.

Торк, обделенный добычей, бушевал!

И среди стона и воплей, среди боли и страдания послышался мой смех. В жизни я не смеялся так зловеще, распираемый сознанием собственного превосходства. Мне действительно было легко и смешно. Сегодня я оказался сильнее всех. Сегодня, в который уже раз, победителем вышел Магистр Хаункас... Нет, кончено же, не Хаункас, а лекарь Фриц Эрлих!...

А потом все кончилось. Кончилось неожиданно быстро и просто... Вихрь собрался вокруг Камня, сгустился, стал блекнуть и вошел в него.

Чудовище ушло. Ярость его из-за упущенной добычи была велика. Хотя и металось оно по Залу Камня не более минуты, можно только гадать, что пришлось испытать его жертвам. А жертвы эти, не веря, что все прошло, поднимались с земли, осматривали себя, терли царапины и ушибы, причиненные ими самим себе.

Карвен встал, отряхнул плащ и крикнул слугам:

- Все вон отсюда. И прихватите этот кусок мяса!

Монахи, с трудом передвигая ноги, удалились, волоча за собой труп девочки.

Остались вскоре в зале Камня лишь Мудрые, которые окончательно пришли в себя и напялили привычные маски, сорванные на миг огненным желтым вихрем.

- Нам есть о чем поговорить, брат Хаункас, - произнес Карвен.

- Вы чем-то обеспокоены, братья? - насмешливо приподнял я бровь. По-моему, все получилось очень занимательно. Не правда ли, брат Лагут?

Лагут вытер сочащуюся из носа кровь. Лицо он разбил, когда бился головой об пол. Он устало, но с вызовом произнес:

- Магистр, ты несешь разрушение Ордену. Я чувствую, что ты не наш и Тьма не принимает тебя.

- Будь сдержан, брат, - приподнял ладонь аббат.

И мне стало ясно, что их сомнения и неприязнь имеют один источник. Скорее всего брат Карвен и брат Лагут делились своими подозрениями друг с другом.

- Такого не было никогда, - произнес, криво улыбаясь, итальянец. - Никогда Торк за всю историю не был так разъярен и не творил ничего подобного.

- Неужели непонятно вам, что ваши ошибки, в которых вы все более утверждаетесь, дадут право идущим вслед за вами назвать вас глупцами? - гнул свое турок. - Неужели непонятно вам, что разум ваш затуманен этим носителем коварства и хитрости? - он ткнул в меня дрожащим жирным пальцем, на котором запеклась кровь. - Неужели не видите вы, в чьих руках оставляете судьбы мира? Хаункас - иной! Он должен умереть!

- Умереть? Ну что же, брат Лагут, попробуй убить меня, - я засмеялся. Меня, Магистра Хаункаса, владельца и носителя Жезла Зари, сила коего служит, по-моему, хорошей защитой.

- Эх, Магистр, я, конечно, неплохо отношусь к тебе, - через силу улыбнулся итальянец, стремящийся надеть свою привычную обаятельную маску. - Итальянцы вообще неплохо относятся к людям, которые не залезли в их карман и не изнасиловали их сестру. И, конечно же, негоже мне желать тебе смерти. Но, когда мы укрепимся в мысли, что ты несешь вред Ордену, будет брошен жребий, и тот, кто вытянет его, заплатит своей жизнью за твою.

- Ты тоже нравишься мне, брат Долкмен. Тем, что откровенен, что предупредил меня, и теперь я знаю, чего мне ждать от вас, мудрейших из Мудрых. Но мне непонятен этот запутанный разговор. Вы испытали меня. Я выдержал испытание. Именно вы, а не я катались по полу в виде, не приличествующем людям воспитанным и соблюдающим свое достоинство. Я же был спокоен и полон сил.

- Именно это и странно, брат мой, - произнес Долкмен. - Торк будто испугался тебя и в ярости своей набросился на нас.

- А может, именно во мне он увидел истинную преданность, ощутил подлинного носителя Тьмы? - засмеялся я. - Вы же, Мудрые, как бы ни превозносили себя на словах и в мыслях своих, полны колебаний и обычных человеческих слабостей.

- Торк действительно испугался тебя. - Карвен говорил сам с собой и смотрел куда-то в пол. - Белая сила? Вряд ли. Ей путь сюда заказан, здесь самые сильные ее чары, великое белое колдовство бессильны Жезл? Нет, он могуч против нас, смертных, а на Торка он не подействовал бы. Третья, указанная в. древних книгах, сила? Сила, о которой мы ничего не знаем, и даже не представляем, в чем она выражается?..

- Ты уже говорил об этом вчера, Карвен, - махнул я рукой. - Наверное, это не лучшая из мыслей, которые посещали тебя.

- Третья сила?.. Кто знает... Ну а если нет. Тогда остается одно. - Карвен помолчал, будто боясь произнести следующее слово. Но он произнес его, и звучало оно каркающе, грубо и как-то тяжело, будто сразу падая на душу тяжелым грузом:

- Кармагор.

- Кармагор? Нет, - хмыкнул итальянец, пожав плечами. - Хаункас вряд ли способен на нечто подобное.

- Глупости, Карвен! - закричал турок. - Кто угодно, но не этот безумец! Не этот шакал! Да я лучше поверю, что на такое способен кто-то из Белого Ордена.

- Кровавый Торк не тронул его... - не согласился аббат.

- Я не понимаю, о чем сей жаркий спор. Кто такой Кармагор и при чем здесь я? - повысил я голос.

- Тебе вообще не должно знать этого, брат Хаункас. Ты ведь не прошел через Первые Врата, и ты пока что не один из нас. Так что умерь свое любопытство и гордыню, - отмахнулся от моего вопроса Карвен.

- Тогда, братья, я вообще не пойму, к чему столь тягучий и бесцельный разговор, - снова возмутился я.

- Как, ты не понял? Это с твоим-то умом, брат. - Турок прищурился и улыбнулся, а улыбка на его жирном, мясистом лице производила удручающее впечатление и напоминала оскал гиены, да и зубы у него были острые, как у хищного зверя. - Мы здесь решаем твою судьбу.

- Похоже, это стало вашим любимым лекарством от скуки, - ухмыльнулся я.

- Мы решаем твою судьбу, Магистр. И я выбираю смерть. Несмотря на то что жребий может выпасть мне, - ощерился турок.

- Ты слишком суров, брат Лагут, - вмешался Долкмен. - Твоими устами говорит лишь злость- чувство, несомненно, достойное, но бесполезное, если оно не подкреплено разумом.