Белая Роза. Игра теней - Глен Кук

— Да, сударь.

Кожух уже взлетел наверх. Заметив пакет в промасленной коже, он, не раздумывая, сунул его за пазуху.

— Сынок…

Кожух обернулся. В дверях стоял нахмуренный Сироп.

— Ты что делаешь?

Полковник был самой устрашающей фигурой, какую мог себе вообразить Кожух, — даже страшнее жестокого и требовательного отца. Как ответить, юноша не знал. Он стоял и трясся.

Полковник протянул руку. Кожух отдал ему пакет.

— Так что ты делал, сынок?

— Э… сударь… однажды…

— Ну? — Полковник осмотрел Грая, не прикасаясь к телу. — Ну давай рассказывай.

— Он просил меня отправить письмо, если с ним что-то случится. Ему казалось, что его время истекает. И он сказал, что письмо будет в кожаном пакете — на случай дождя и все такое. Сударь.

— Понимаю, — Полковник кончиками пальцев приподнял подбородок Грая. Пакет он положил на стол, потом приподнял веко Грая. Зрачок был не больше булавочной головки. — Хм-м-м. — Полковник пощупал лоб пострадавшего. — Хм-м-м. — Он нажал на несколько рефлекторных точек. Никакой реакции. — Странно. На удар непохоже.

— А что же это такое, сударь?

Полковник Сироп выпрямился:

— Может, ты мне подскажешь?

— Простите?

— Ты говорил, будто Грай ожидал чего-то.

— Не совсем. Он чего-то боялся. Говорил, что стар и что его время вышло. Может, у него была какая-то болезнь, а он никому не признавался?

— Может быть. А, Всхолм. — Явился коновал.

Проделав те же манипуляции, что и полковник, он выпрямился и пожал плечами:

— Не по моей части, полковник.

— Лучше перенести его туда, где за ним присмотреть можно. Этим ты и займешься, сынок, — приказал полковник Кожуху. — Если он вскоре не придет в себя, придется кормить его насильно, — Он побродил по комнате, глянул на корешки дюжины томов. — Человек ученый. Так я и думал. Гора контрастов. Я все раздумывал, кто же он на самом деле.

Кожух начал опасаться за Грая.

— Мне кажется, сударь, что он когда-то был важной персоной в одном из Самоцветных городов, но потерял все и был вынужден вступить в армию.

— Об этом поговорим, когда перенесем его. Пошли.

Кожух последовал за очень задумчивым полковником.

Может, все-таки стоило передать предупреждение Грая?

Глава 26

По дороге

На исходе третьего дня, когда мы со Следопытом успели вернуться к месту высадки, загрузить фургон и двинуться на север по дороге на Клин, я начал подумывать, а не подвела ли меня логика. Ни Гоблина, ни Одноглазого.

А беспокоиться не стоило. Настигли они нас близ Мейстрикта, крепости в Клину, которую Отряд, будучи на службе у Госпожи, когда-то удерживал. Мы съехали с дороги в рощу и готовились к ужину, когда услыхали перебранку.

— А я настаиваю, что ты во всем виноват, — верещал голос, принадлежащий, несомненно, Гоблину, — ты, червеобразный заменитель рыбачьей наживки! Да я бы тебе мозги в кисель превратил за то, что ты втравил меня в это дело, если бы только у тебя были мозги!

— Я виноват. Я виноват?! О боги, да он даже себе не способен сказать правду! Это я его втравил в им же придуманное дело?! Слушай, ты, пожиратель навоза, за этим холмом — Мейстрикт. Там нас помнят еще лучше, чем в Розах. А теперь я спрашиваю тебя еще раз: как пройти через город, чтобы нам глотки не перерезали?

Сдержав понятное облегчение, я не стал кидаться к дороге.

— Верхом едут, — сообщил я Следопыту. — Как по-твоему, где они взяли коней? — Я попытался отыскать хоть что-то светлое. — Может, выиграли в карты, шулера несчастные? Если Одноглазый не лез Гоблину под руку, — Одноглазый такой же паршивый шулер, как и картежник. Иногда мне кажется, что он склонен к самоубийству.

— А все ты с твоим проклятым амулетом! — пискнул Гоблин. — Госпожа не сможет его найти! Отлично! Так и мы не можем.

— Мой амулет? Мой амулет?! Да кто, чтоб ты сдох, вообще ему амулет подарил?

— А нынешнее заклятие кто придумал?

— А накладывал кто? Ну, скажи мне, жабий сын, скажи!

Я выбрался к опушке. Колдуны уже миновали нас. Следопыт полз за мной. Ради такого зрелища с места двинулся даже пес Жабодав.

— Стоять, мятежники! — взревел я, — Первый, кто двинется, — мертвец!

Глупо, Костоправ. Очень глупо. Ответили они быстро и весело. Чуть меня не прикончили.

Колдуны исчезли в сияющих облаках. А вокруг нас со Следопытом возник гнус. Оказывается, на свете намного больше жучков, чем я себе представлял, и каждый из них стремился мной пообедать.

Пес Жабодав зарычал и принялся щелкать челюстями.

— Хватит, шуты базарные! — взвыл я. — Это я, Костоправ!

— Какой Костоправ? — спросил Одноглазый у Гоблина. — Ты знаешь какого-нибудь Костоправа?

— Да. Но останавливаться не стоит, — ответил Гоблин, высунувшись из облачка, чтобы проверить. — Он свое заслужил.

— Точно, — согласился Одноглазый, — Но Следопыт-то ни при чем. А я не могу перенести чары на одного Костоправа.

Гнус вернулся к своим гнусным делишкам — наверное, принялся жрать сам себя. Я сдержал гнев и поприветствовал колдунов. Оба изобразили оскорбленных невинных овечек.

— Ну что скажете в свое оправдание, ребята? Хорошие у вас кони. Интересно, а хозяева их не хватятся?

— Погоди! — пискнул Гоблин. — Ты нас обвиняешь…

— Я вас знаю. Слезайте с коней и пошли есть. Завтра решим, что с ними делать.

Я повернулся к колдунам спиной. Следопыт уже вернулся к походному костру и раскладывал по тарелкам ужин. Я принялся помогать ему, внутренне все еще кипя. Придурки конокрады. Мало им того шума, что они и без того подняли… У Госпожи везде свои люди. Мы, может быть, и не худшие из ее врагов, но уж какие ни на есть. Кто-то обязательно придет к выводу: Черный Отряд вернулся на север.

Заснул я с мыслью о возвращении. Меньше всего нас будут искать на дороге к равнине Страха. Но я не мог наплевать на приказ. Слишком многое от нас зависело. Хотя первоначальный мой оптимизм подвергался серьезной опасности.

Чертовы безответственные клоуны.

Наверное, когда-то сгинувший под Арчой Капитан чувствовал то же самое. У него хватало на это поводов.

Я приготовился к золотым снам. Дремал я беспокойно, но сновидения так и не пришли.

Следующим утром я запихал Гоблина и Одноглазого в фургон, под мешки с той ерундой, что мы сочли жизненно важной в экспедиции, отвязал их коней и направил фургон в Мейстрикт. Пес Жабодав трусил под колесами, Следопыт шел рядом. Я правил. Гоблин и Одноглазый шипели и матерились под мешками. Стража в форте поинтересовалась, куда мы направляемся, с такой скукой в голосе, что я понял — на все им наплевать.