Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 3. Том 2 - Борис Яковлевич Алексин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не успели они переступить порог, как Борис и Гриша невольно вздрогнули от громкого стонущего крика, раздавшегося где-то впереди. Домна Васильевна повернулась к Клаве:
— Разве в «кричалке» кто-нибудь есть?
— Да, сегодня ночью из аула привезли. Мария Антоновна говорит, что, наверно, сегодня родит, — ответила Клава, не обращая внимания на крик.
— Здесь у нас родильное отделение. Роддом всё никак достроить не могут, видели, наверно, вон, недостроенный стоит, — подойдя к окну, Домна Васильевна показала рукой на видневшееся во дворе двухэтажное кирпичное строение, с зияющими проломами окон и дверей, но уже подведённое под крышу. — Вот и пришлось своё хирургическое отделение роженицам отдать. Правда, операционной, когда надо, мы пользуемся, но обычно в ней акушерка Мария Антоновна роды принимает. При патологии и мне вмешиваться приходиться.
Заглянув в первую маленькую палату, в которой лежали две женщины и двое новорождённых, ласково поздоровавшись с ними и спросив их про самочувствие, Домна Васильевна, сопровождаемая Борисом и Гришей, подошла к большой комнате, находившейся в центре этой части коридора. Собственно, это были две комнаты. В первую, маленькую, дверь вела прямо из коридора, она была как бы преддверием операционной, это практиканты поняли по имевшемуся там оборудованию. В следующей — большой комнате, имевшей два окна, — посредине стоял операционный стол, который, как уже знали и Борис и Григорий, при помощи добавочных приспособлений можно было легко превратить и в гинекологическое кресло, и в родильный стол. Туда заглянули через дверь, и Борис, сравнив это помещение с маленькой и довольно невзрачной комнаткой, которая служила операционной в отделении неотложной хирургии, был и удивлён, и обрадован. «Ну, здесь можно будет по-настоящему оперировать», — подумал он.
Между тем Домна Васильевна, выйдя из предоперационной, показала рукой на дверь следующей палаты и сказала:
— Там у нас сейчас «кричалка», хотя вообще-то эта палата предназначена для больных, ожидающих операции. Ну, вот и всё. Сейчас зайдём в амбулаторию.
Вход в амбулаторию находился с противоположной стороны здания, к нему вела особая калитка и дорожка с улицы. Амбулатория состояла из ожидальни, комнаты примерно в 12 кв. метров, и кабинета врача, небольшой комнатушки, в которой едва помещался стол, кушетка, небольшой шкаф с инструментами, пара стульев для врача и пациента. Очевидно, этот кабинетик служил одновременно и местом простейших амбулаторных манипуляций.
После осмотра амбулатории, где уже несколько больных ожидали приёма, побывали на кухне, находившейся в том же доме, где и квартира врача. Затем Домна Васильевна пригласила практикантов к себе. Усадив их за стол, на котором стояло огромное блюдо клубники, она познакомила их со своим мужем, он оказался бухгалтером этой же больницы. Угостив практикантов клубникой, она сказала:
— Ну вот, товарищи, хозяйство я вам показала, так что теперь можете работать. Я вчера оформила себе отпуск, ведь я уже два года не отдыхала. В прошлом году отпуском воспользоваться не смогла: заменять меня в районе некем, а практикантами прислали таких молоденьких девочек, что оставить участок на них я не решилась. В этом году мне обещали прислать людей посолиднее, вижу, что обещание сдержали, и поэтому уезжаю отдыхать вместе с мужем со спокойной совестью. Судя по возрасту, вы в прошлом фельдшеры, а, следовательно, прибавив к своему опыту результаты четырёхлетней учёбы, справитесь с участком хорошо. Ну, а в крайнем случае поможет и район, с ним всегда по телефону связаться можно, тут всего три часа езды на автобусе. Мы с Павлом Петровичем, — она кивнула на мужа, — решили вашу работу оплатить: выделяем вам одну врачебную и одну фельдшерскую ставку, ну а вы поделите, как захотите. Я думаю, что вам по очереди надо работать на амбулаторном приёме и в больнице. Работы тут не очень много, местные жители обращаются нечасто. Сейчас начнётся наплыв отдыхающих, тогда работы прибавится. Сюда любят приезжать на лето разные известные лица — артисты, писатели и т. п. На больших курортах им покоя не дают, а здесь они живут, как обыкновенные граждане. Вот даже Игорь Ильинский снимает квартиру у речки и целыми днями удит рыбку, и никто его не тревожит. Местные жители почти все свои дома на лето сдают приезжим, а сами ютятся в сараюшках да курятниках. Питаться будете в больнице бесплатно, ну а чего будет не хватать, купите на базаре, базар здесь хороший. Фруктами из сада можете пользоваться сколько угодно. Вечерами в кино в дом отдыха можете ходить, тут километрах в трёх на той стороне долины за речкой есть дом отдыха Центросоюза имени Цюрупы. Купаться можете и в речке, и в море… Ну, я пойду амбулаторный приём проводить, а вы устраивайтесь, присматривайтесь, сегодня вечером ещё поговорим, а завтра и за работу. Мы рано уезжаем, как только катер придёт.
Борис и Григорий, ошеломлённые услышанным, вышли от Домны Васильевны, вернулись к себе в комнату и уставились друг на друга. Некоторое время они молчали, затем Быков заговорил:
— Ну, Борис, кажется, мы с тобой влипли в историю. Ведь Домнушка вообразила, что мы с тобой бывшие фельдшеры, придётся вечерком настроение ей испортить. Скажем, что мы в медицине такие же младенцы, как и те девушки, что у неё в прошлом году практиковались.
— А, может быть, не нужно говорить? Возьмёмся и будем работать за неё, неужели не справимся? Ведь мы уже четыре года проучились, неужели зря? А, Гриша?
— Да тебе-то хорошо так говорить, ты в хирургии-то собаку съел, так что с этим делом справишься. Ну, а я? Ведь Жадкевич мне «удочку»-то и то еле-еле поставил. В терапии я плавал, а про хирургию и говорить нечего.
— А мне всё-таки кажется, что если будем заранее паниковать, задержим Домну Васильевну, то у нас никакой практики не получится. А так мы начнём самостоятельно думать, и ты, Гриша, увидишь, что и у тебя дела пойдут лучше. Помощников у нас много, все учебники с нами, да и здесь живые люди есть, спросим, посоветуемся. Рисковать, конечно, мы не будем. Если трудно придётся, в Геленджик позвоним, оттуда помощь вызовем, — убеждал товарища Борис.
В конце концов, Быков согласился с доводами Алёшкина, и утром следующего дня, провожая Домну Васильевну, они ей ничего не сказали. После её отъезда практиканты, которых Клава (единственная медсестра на участке) и
