Мозаика мертвого короля - Юрий Валин

Рата позавидовала. Вот так и нужно говорить, — мягко, с улыбкой, — и никто и не пикнет. Порежешься о такой ласковый тон. Эх, как бы научиться. А то бывало, орешь-орешь…

Жо силился найти слова. Лот-Та осторожно сказала:

— Может, впоследствии? Эти мертвые мятость имеют. И мокрость.

— Нет уж. Вашего Авеля я сто раз видела. Он и не труп вовсе, а… Ну, существо такое костяное. Мне настоящих видеть нужно. И давайте без излишних дебатов.

Ждать пришлось довольно долго. Сидели в кустах у Дровяного моста. Здесь было спокойно, даже дерьмом несло умеренно. Только в канале порой сильно всплескивало. Леди-мама старалась не вздрагивать, шепотом рассказывала о новостях Медвежьей долины. Интересно там у них. Иногда Рате хотелось пожить вот так: в бесконечных размеренных заботах о большом хозяйстве, с частым хождением по гостям, охотиться в знакомых лесах, сплетничать о событиях в столице, каждый день пить молоко и не прислушиваться каждое мгновение к изменению ветра. С другой стороны, ведь устанешь жутко. Нет, разве мыслимо «Квадро» на что-то поменять? Три месяца, четыре, а потом взвоешь. Семья — и оседлая её часть, и бродячая, — это понимает.

— Идут, — прошептал муж.

Несколько теней двигались мимо закрытых ставнями окон лавок, стараясь держаться в тени. Усиленный патруль ночной стражи прошел совсем недавно, так что наткнуться на следующий вероятность невелика. Но Леди, как всегда, предельно внимательна.

Одна тень отделилась, скользнула к запертой будке у входа на мост, — Утбурд, не теряя времени, занял пост. Остальные спустились под мост.

Пленник стоял кривобоко, — глаз подбит, из-под кляпа на подбородок текла кровь. Дядька немолодой, но смотрит с нескрываемой стурвормьей злобой.

— Бравый пенсионер, — сказала Катрин. — Отмахивался резво. Думает, будем пугать его утоплением. Тоже нашелся, кронштадец фигов.

— Я ему сказал, что парням отдадим, которых ты так подставил. Не верит, — Ква покрутил головой, удивляясь людской недоверчивости.

— Они-то, клиенты, здесь? — Леди глянула на Рату.

Где ж им быть. Рата прикрыла глаза, отделила нужных мертвяков, от трех старых, местных, — одной была женщина, изловчившаяся утопиться в таком мелком месте. Вот она, любовь. А ведь уже тридцать тетке стукнуло. Кто ж на старости лет… Ладно, к делу. Идите сюда…

Пленник сначала не верил своим глазам. Пришлось подвести ближе. Пьяно покачивались мертвяки, текла вода с их одежды. За спиной Раты стоял муж с оружием наготове. Любимая сестра на всякий случай стала ближе к леди-маме, но леди Флоранс не дрогнула. Замерев, смотрела в морды мертвяков, которых уже успела частично обглодать вездесущая черноперка.

Дергался, рухнувший на колени, пленник. Мычал отчаянно. Катрин и Ква с трудом его удерживали. Вынули кляп, — завыл так, что пришлось впихивать тряпку обратно.

Больше от Раты ничего не потребовалось. Держала мертвецов на расстоянии. Пленника прижали к земле, он захлебываясь говорил, временами начинал рваться, ползти прочь. Мертвяки действительно хотели ему отомстить, но вяло, без страсти. Леди-мама смотрела на них уже деловито, — как на колбы-стекляшки в своей душистой лаборатории. Чуть привыкла, ужас из себя выдавила. Вот её рука расслабилась, из рукава жало стилета чуть-чуть выскользнуло. Сказать ей, что уколы клинка мертвецам не страшны? Наверняка сама понимает. Оружие человеку всё равно нужно. Без оружия и без одежды человек уподобляется зарвавшейся обезьяне, — так когда-то учила Леди.

— Отпускай. Люди Эшенбы к нему приходили. Жаль, он не знает, где сейчас логово короля…

Под мостом стало на мертвеца больше. Ничего, кого-то течением унесет. Рата не любила города, — слишком много неупокоенных.

Эшенба… Не живой, и не мертвый. В тот день, когда сражались с его пиратами у Цитадели, сама Рата знаменитого короля так не видела. А до сражения видела Эшенбу единственный раз. Зато уж прямо глаза в глаза. Выглядел король жутким и гниловатым, но явно живым. Что же с ним потом стало?

— Вот что, мальчики и девочки, — озабоченно сказала Катрин. — В Глоре определенно затевается какая-то гнусь. Разберемся, конечно, но наш детский сад нужно придержать подальше. А то приплывут к самой раздаче. Нужно предупредить, пусть в Конгере задержаться, что ли…

Речной круиз с песнями, рыбной ловлей и дозированными физическими нагрузками. Аша уже давно втянулась. Рукоять весла перестала казаться чудовищно толстой, спина ныла умеренно. Вспомнил организм поход по далекой южной реке, дружную компанию уголовничков, беженцев из погибшего Каннута. Да и потом, когда через океан шли, пришлось поработать. Славные были времена, волноваться приходилось только о муже, который и мужем-то еще не стал. Никакого хозяйства, кроме оружия и тощего мешка со шмотками.

Жив Сашок. Точно жив. Не могут сны обманывать. Грустно ему, бедняге. Но сохраняет спокойствие. Правильно воспитывали. Ничего, скоро уже.

Дня четыре до моря. Потом еще почти полмесяца.

Аша заставила себя не налегать излишне на весло. Здесь главное — слаженность. Южане говорят, что еще никогда так быстро по реке не ходили. Если судить по графику, действительно быстро. Но еще бы капельку быстрее…

Эй, комроты, даешь пулеметы,

Даешь батареи, чтоб было веселей! -

орал Ёха оглушительно.

Гребцы хохотали, стараясь подпевать. Русский язык, кроме лихого Ёхи, знало всего несколько человек: замковые близнецы, их верная подружка Кэтти, сама Аша и, конечно, Николка. Костик довольно сносно понимал, но почти не говорил. Кое-что понимали мама Эле, Док, и ведьма со своим Литом. С некоторых пор упрощенный русский частенько использовался для шифрованных посланий. Ёха клялся, что русскоязычных в Новом мире видимо-невидимо. В каждом кабаке пару слов по-русски вспомнят. Знаем мы те слова. Не хотелось бы Лёшку разочаровывать, но ту табуированную лексику в этот мир в основном Катерина Георгиевна привнесла. Были у достойной леди по молодости приключения. Она же почти первая пришла. Впрочем, и ныне в отдельные исключительные моменты хозяйка Медвежьей долины в выражениях не стесняется. Впрочем, как-то ругаться людям все равно нужно.

Разносилась древняя революционная песня над широкой рекой. Детвора помогала изо всех сил, — вопили так, что в ушах звенело. Теа уже грозила своим рыжим бесенятам, как бы за борт от усердия не повываливались.

Вообще-то, с песнями и детьми идти было легче. Раньше Аша с ужасом представляла, — как же плыть с таким детским садом? Оказалось, вполне адекватный народец. Утонуть никто не пытался, лишь раз, непреднамеренно, в воде Кэтти оказалась, но то был особый случай, тогда и десяток взрослых лбов в реку посыпалось. ДТП, так сказать. А в остальном, несовершеннолетний личный состав вел себя разумно. Даже когда вздумали детскую смену на весла сажать, ничего ужасного не стряслось. Выматывалась малышня, конечно, за десять минут, зато какое чувство выполненного долга! Садились по двое, чуть ли не зубами за весло цеплялись. Взрослые подбадривали, работая на других веслах. Хохот жуткий, но какой-то необидный.

Путешествие трех торговых кнорров шло, в общем-то, благополучно. Единственный раз караван обстреляли с берега, но несерьезно. Шли местами, хорошо знакомыми. Остановились на дневку у «Боспора». Мариэтта ждала, все приготовила, — сварила такой огромный котел борща, — южане клялись, что теперь специально приплывать будут. Хорошая девчонка Мариэтта, — ни разу ведь не виделись, а ждала земляков. Подарила весь запас рабочих перчаток, — Ашины уже на полпути дырками зияли. Отблагодарить хозяйку «Боспора» смогли только шматом настоящего сала. Надо будет с каждой оказией посылать.

Потом была дневка у лельгов. Там было людно, шумно, народ малость с алкоголем перестарался. Кое-что детям можно было и не видеть. Ну, ничего, зато никаких лишних задержек.

Дрожи буржуй, настал последний бойПротив тебя весь бедный класс поднялся,Он улыбнулся, засмеялся, все цепи разорвал…

— завел Ёха.

Аша уже каялась, что напела новый хит. Почему-то мотив пришелся по вкусу абсолютно всем, и гребцы ревели непонятные слова с особым рвением. Возможно, подсознательно сочувствовали иномировому классовому возмущению. Не дай бог, Катерина узнает. Она за любое подведение революционно-теоретической базы без шуток может ноги повыдергивать. Жесточайшая сторонница плавной эволюции общества. Ладно, пусть уж про революцию поют, чем бесконечные неприличные баллады заводят. К этому безобразию еще и Рата руку приложила. От авторства отказывается, но заметно же, чьи бесстыжие уши торчат. А еще некромантка, серьезный вроде человек. Вот эта — «О вдове Южного берега», - просто натуральная порнуха. Дети аж рты пооткрывали. Особенно замковая девочка-близняшка, — Дики. Вся в мать, прости господи, — воительница на всех фронтах.