Дети Ивана Соколова - Владимир Шмерлинг

И он не один. Капитолина Ивановна рассказывает, что до сих пор на адрес детдома приходят письма от тех, кого разлучила война.

Слава нас всех перегнал. Он закончил в Москве институт и стал дипломатом. Капитолина Ивановна пророчит ему большое будущее. Ну, а Сережа — кем он стал? По следам Сережиной памяти удалось разыскать только его родственников. Они жили в Одессе и в Ленинграде. Сережа стал носить фамилию своего отца, инженера Дынина, который погиб, когда советские моряки оставляли Таллин. А свое имя моему другу не пришлось менять, так как он действительно оказался Сергеем.

Когда Дынин окончил семилетку, он не отправился ни в Одессу, ни в Ленинград к своим родственникам, а поехал к летчику, который хотел стать его отцом. Они сдружились на всю жизнь.

Письма от Сережи приходили из Архангельска, и из Владивостока, и из многих других городов. А потом на его письмах стало красоваться: Ленинград. Осуществилась мечта Сергея — он стал слушателем Военно-медицинской академии имени С.М.Кирова.

Оля стала садовницей. Тысячи корней гвоздики высадила она в Пионерском и Комсомольском садах Сталинграда. Хочет стать инженером зеленого строительства. Особенно уговаривает ее это сделать Игнат Кузьмич. Если бы им дать волю, они бы озеленили все пустыри, все бы фасады обвили плющом; сажали бы полевые цветы на клумбах, а все братские могилы и мемориальные постаменты с небольшими моделями танков, которыми обозначен теперь передний край Сталинградской обороны, окружили бы незабудками.

Сколько лет прошло, а Оля до сих пор вздрагивает и кричит по ночам.

Я стал сталеваром и даю скоростные плавки; учусь в вечернем металлургическом институте. Нам преподает инженер Панков.

Не могу не рассказать и о Шуре.

Впервые после войны я встретился с ней, когда пароход с детьми Сталинграда рано утром пришвартовался в Московском речном порту в Химках.

Она прикрыла мне рот рукой, притянула к себе и долго молчала, прежде чем начала говорить.

Я никогда не видел ее такой нарядной. Ей очень шел белый офицерский китель с золотыми погонами.

А потом мы наговорились вволю — сразу за несколько лет. Мы вспоминали, как бесстрашная Женя-патефончик с Дар-горы пела нам песни в подвале Дома грузчика; как немец-толстяк учил нас потоньше срезать кожуру с картошки…

Я рассказал Шуре и о том, как босая женщина шла по снегу и фашисты издевались над ней на балконе.

Шура задумалась и сказала:

— Она жива! Фомина ее фамилия.

И Шура много рассказывала мне о своих подругах-разведчицах. Где только не побывала она за войну!

За эти годы Шура окончила Военно-юридическую академию. Сейчас она военный прокурор.

Однажды, когда мы собрались на традиционный вечер выпускников, Капитолина Ивановна сказала, что в трудное время страна давала нам все, что могла, одного только не хватало — ласки.

— Ведь у каждого из нас только две руки, а надо было иметь сотни, чтобы обнять вас всех.

Новые воспитанники детдома уже не лезут под стол во время весенней грозы.

Много хороших советских людей воспитал наш детдом. Мы многое видели, многое пережили. Недетскими глазами смотрели мы в беспокойное небо.

В самый трудный час нас сберегла Родина, и мы будем всегда ее верными сынами и дочерьми.

Пусть эти воспоминания о прошлом помогут лучше ценить и беречь настоящее.