Я учился жить... (СИ) - "Marbius"

Оскар посмотрел на него прозрачными глазами и вежливо приподнял брови.

- Разумеется. Локи, - невозмутимо отозвался он. Хорек, услышавший свое имя, приподнял голову, но, подумав, зевнул и снова улегся. – Уж не заигрываешь ли ты со мной? – игриво поинтересовался Оскар. Стас усмехнулся.

- Нет. Просто понимаешь, есть человек, и есть человек. И вроде как что-то такое есть, но не знаю, что. – Стас замолчал, мучительно подбирая слова. Он хотел поделиться, но сам себе не мог внятно объяснить, что. – Он как бы… – Стас развел руками. – Не знаю. – Он опустил голову. – Блин, не знаю!

Оскар в задумчивости гладил Локи.

- И как этот человек, который человек, реагирует на то, не знаю что? – флегматично поинтересовался он.

Стас вскинул на него сверкнувшие злостью глаза, но на лице Оскара даже интереса не было написано. Только вежливое внимание. Стас опустил голову и задумался.

- Он не против, наверное, - наконец сказал он.

- Не против чего? – прохладно уточнил Оскар.

- Встречаться, - неуверенно предположил Стас. – Не знаю, в том-то и дело!

Оскар сделал глоток; Стас зачарованно следил, как он относил пиалу ото рта, ставил ее на стол и наливал еще чая.

- Оскар! – завопила ассистентка. – Стив не может приехать! У него простуда!

- Лучше бы чирьи на заднице, я хотя бы во вселенскую справедливость поверил, - хладнокровно произнес Оскар, успокаивающе поглаживая засуетившегося Локи. Ассистентка засунула голову в дверной проем.

- Только что позвонил, сопли прямо досюда достают, и жаловался, жаловался! Он и к таким врачам, и к таким, и никак! – затрещала она. Оскар обреченно кивнул головой. – Он мне пятнадцать минут мозги выковыривал, как у него нос распух и глаза слезятся. Короче, если он к выходным оклемается, будет чудо.

- Ну тогда отбой дальнейшим планам. Можете расходиться, - кивнул Оскар. Ассистентка исчезла из дверного проема, и в помещении раздался оживленный гул. Оскар осмотрел Стаса. – Я бы тебя пощелкал, но ты сегодня деревянный, - задумчиво произнес он. – А его ты спрашивал?

Стас дернул плечами.

- Как? Просто взять и спросить? – пренебрежительно хмыкнул он.

- Не поверишь. Просто взять и спросить. Или тебе куда больше нравится упиваться неизвестностью, наслаждаться жертвенностью и страдать, глядя, как жизнь вокруг бьет ключом?

- Да ты поэт, - буркнул Стас, подливая себе еще чая.

- Я бы попросил! – недовольно протянул Оскар. – Ты меня еще властителем дум назови.

Стас хмыкнул и отпил чаю.

Студия опустела, а Оскар все стоял посреди нее, не решаясь выключить свет. Ему хотелось посозидать, поиграть с образами, потворить маски, но Ясинский сбежал, гонимый своими гормонами, других моделей не подворачивалось, а дома были совсем не те удовольствия – ничего, связанного с фотографией. Локи вертелся у треножника, обнюхивая его в который раз за день, Оскар, склонив голову, смотрел на него, думая, стоит ли делать стопиццотый снимок этого оглоеда.

- Восхитительный зверек, - зажурчал интимный баритон за его спиной.

- Пройдоха, проглот и диверсант, - согласно отозвался Оскар, поворачиваясь к человеку, чьи шаги он совсем не слышал. Неужели настолько поглощен своими мыслями?

- Я и говорю, восхитительный, - заулыбался мужчина. Роскошный экземпляр, улыбчивый, с чертенятами в глазах, которых так трудно передать в кадре, с проказливыми мальчишескими ямочками на щеках, с выразительным лицом, с широкой улыбкой. С великолепным телом.

Локи забегал вокруг Генки, недовольно пофыркивая и обнюхивая его. Оскар задумчиво осматривал мужчину, прикидывая, настолько ли сей муж авантюрист, как кажется. Он склонил голову к плечу и вежливо приподнял брови, задавая безмолвный вопрос.

- Не поверите, проходил мимо, - согласно заулыбался Генка. Оскар покосился на столик, где лежала камера.

- Мимо чего? – флегматично спросил он, идя к нему. Локи увязался следом. Оскар поправил по пути лампы, взял камеру направил ее на Генку и вопросительно уставился на него, склонив голову к плечу. Тот беспечно пожал плечами и повторил жест Оскара.

Оскар сделал первую серию кадров. Генка легко задавал вопросы о сложности работы вообще и сложности работы с признанными моделями обоих полов. Оскар легкомысленно отвечал на них, не задумываясь, что говорит, и приказывал представить то и то, переместить руки, склонить голову, изобразить эмоции, и увлекался все больше, потому что мужчина оказался дивно артистичным, и работу с ним можно было смело называть сотрудничеством.

- Руки на пояс, - отрывисто бросал Оскар. – Вдох, томный взгляд из-под ресниц. Руку к верхней пуговице! Расстегивай ее.

- И сложно со Стасом работать? – густым вибрирующим голосом спрашивал Генка.

- Хорошо. Руку в волосы, отведи голову назад.

- И сегодня?

- Сегодня он совсем отрешенный. Голову к плечу, улыбайся позаманчивей.

- Влюбился?

Оскар застыл на секунду.

- Похоже на то, - бархатным голосом признал он. – Руки на живот и веди их медленно к поясу.

Генка послушался; ему нравилась и невероятно возбуждала игра. Он видел, что фотограф увлекся, и подогревал его увлечение, наслаждаясь тем, что делал, послушно следуя указаниям и угадывая его мельчайшие желания. Он подкрадывался поближе, намереваясь проверить, так ли горяч фотограф, как его рабочий азарт.

Оскар замер и посмотрел на экран камеры. На его лице отразилось откровенное удовлетворение. Он пролистал снимки и оглядел студию.

- Локи! – раздраженно крикнул он. – А ну убрался, стервец! Все на сегодня. – Бросил он Генке, устремляясь к дальней стене, у которой что-то зашуршало. – Локи!

Генка опешил. «И все?!» - безмолвно спросил он у самого себя и скорчил обиженную рожу.

Оскар появился через пару минут, неся по сумке на каждом плече. Генка стоял посреди студии, печально глядя на него.

- Загляните послезавтра, посмотрим, что получилось, - безразлично сказал Оскар, нисколько не тронутый ужимками Генки.

- Вас подвезти? – грустно спросил он, преданно глядя на Оскара собачьими глазами.

- Нет, спасибо, мне недалеко. Мне нужно закрыть студию, - и он выжидающе уставился на Генку.

Генка послушно поплелся к выходу. Потом он шел рядом, пытаясь разговорить Оскара, но того совершенно не интересовал разговор, и он отвечал неохотно и после продолжительных пауз. У выхода Оскар распрощался и пошел к пешеходному переходу. Генка печально посмотрел на небо, оглядел улицу и направился следом. С каждым его шагом отчетливей становился охотничий блеск в глазах.

Макар был заинтригован. Он не просто был в клубе. Он был в ночном клубе с той самой репутацией, и не один. Стас шел рядом, невозмутимый и шикарно выглядящий, и недовольно поглядывал по сторонам. А Макар оглядывал помещение, людей, бар горящими глазами и упивался атмосферой. В клубе было многолюдно, ревела музыка, орала толпа, и народ был совершенно разношерстным – от ярой метросексуальности до почти консервативных костюмов. Макар оглядывал людей и самодовольно улыбался, убеждаясь снова и снова, что его практически ничто от них не отличает. Отлично, просто отлично!

После второго коктейля Макар готов был признать, что мир прекрасен. Его попытались угостить, с ним жаждали танцевать, и настроение было просто превосходным. Ясинский хмуро смотрел на него, сидя у бара, но что один-единственный недружелюбный взгляд одной-единственной пары недружелюбных глаз? А Стас все больше сомневался в том, что был вменяем, когда предлагал этому проныре выбраться в клуб – Макару было хорошо, и он совершенно не обращал внимания на Ясинского.

Макар время от времени подбегал к Стасу, вытягивал его в пол, заставлял танцевать, но потом увлекался другими партнерами, забывал про него, и Стас, постояв минуту, снова убирался к бару. Ему было странным образом одиноко, и Макар этому ощущению только способствовал.

- Привет! – проорали ему на ухо. – Тебя угостить?

Стас вздрогнул и посмотрел на мужчину с темными живо поблескивавшими глазами.