Повелитель эллов. Фантастический роман - Зиновий Юрьев

Ивонна погладила меня по голове, глубоко, совсем по-детски прерывисто вздохнула и прошептала:

— И Семью жалко. Такие они тихие и бедненькие, твои эллы. И Первенца жалко. И тебя, глупенького…

Хоть и не помогли мне мои присяжные, спасибо, что навестили, выкроили минутку, чтобы слетать на далекую Элинию.

Проводы были торжественными. Речей, правда, никто не произносил. Здесь, очевидно, это не принято, особенно когда все заранее знают, что будет сказано, но двадцать цилиндров, надетых на двадцать шаров и размахивающих трогательно щупальцами — только платков не хватало, — выглядели внушительно.

Корров же было великое множество. Они, очевидно, во всем старались походить на своих учителей-роботов, потому что тоже махали экспедиционному корпусу своими коротенькими кентаврими ручками.

Эллов я насчитал девять, но знаком я был только с Первенцем и Вертким. Все они казались задумчивыми. Я мог их понять. Если я никак не мог навести порядок в своей голове, что же должно происходить в мозгах недавних членов Семьи…

Нас сопровождали два корра, мой друг Варда, на чьей широкой и удобной спине я уже раз проделал путь от Зеркальных стен до убежища неживых, и Курха. Они должны были показать нам дорогу. Конечно, при помощи своего автонаводчика я и без них не заблудился бы, но пусть делают как хотят. Вначале я было подумал, что корры скорее конвоируют нас, тем более что наручники с нас сняли, но тут же отогнал дурацкую мысль.

Мы шли быстро. Было тепло, но не жарко, и я разглядывал пологие холмы и великое множество самых разнообразных развалин. Мимо одних руин мы проходили совсем рядом, другие виднелись чуть поодаль, третьи рисовали свои еле различимые темные кружева на самом горизонте. Поразительно количество развалин и поразительна тщательность, с которой было уничтожено то, что когда-то покрывало Элинию. Такие развалины могли быть созданы только высокоразвитой цивилизацией.

Удивительно мы все-таки пластичные существа, земляне. Прошло совсем немного времени с момента моей высадки на Элинию, а уже успел нырнуть с головой в здешние дела и поймал себя на мысли, что меня гораздо больше волнует исход нашего путешествия, чем, скажем, работа моих недавних товарищей в гелиообъединении или даже цирке.

— Послушай, Курха, — вдруг сказал Первенец, — я думаю, тебе и Варде лучше вернуться заранее.

— Почему?

— Не надо, чтобы кто-нибудь из эллов увидел вас с нами. Не забывайте, что для Семьи вы — угроза.

— Мы не угроза, — обиделся Курха. — Мы только хотим помочь, а ты говоришь — угроза.

— Я это знаю, корр, но я говорю о Семье, о других аллах. Они не знают ваших мыслей.

— Может быть, ты прав.

Он подозвал Варду, они торопливо поговорили на своем, похожем на тявканье языке и подошли к нам.

— Хорошо, — сказал Варда, — мы сейчас уйдем. Зеркальные стены уже совсем близко, тропинка доведет вас. Но мы бы хотели предупредить вас, что будем все время караулить в тех развалинах, где нашел конец пути Див, помнишь Юуран? Там, где его придавило.

— Да.

— Мы будем прятаться там на случай, если вдруг вам понадобится помощь.

— Хорошо.

— Прощайте.

Оба корра юркнули в ближайшие развалины и исчезли. Несколько минут мы шли молча. Первенец вздохнул и сказал:

— Я боюсь.

— Чего?

— Всего. То мне кажется, что, соприкоснувшись с Семьей, я забуду свое имя и забуду себя. То мне представляется, что я возненавижу своих братьев… Не знаю. — Он вдруг остановился. — Тш-ш… Я слышу Семью…

Он закрыл глаза и откинул голову, словно в трансе. По телу его прошла короткая судорога, он глубоко вздохнул. Я посмотрел на остальных эллов. Лицо Верткого было сурово и решительно, как у солдата перед боем. На других можно было прочесть самые разнообразные чувства, от восторга до ненависти.

Мы медленно шли вперед, и вдруг я увидел летящих эллов. Я уже видел их в воздухе, они даже раз несли меня, взяв под руки, но все равно зрелище казалось нереальным: чуть наклоненные вперед тела: скользящие над землей в легком трепете своих одежд. Они медленно опустились — их было, наверное, около тридцати. Они стояли на тропинке неподвижно, устремив взгляды на нас, и лица их были непроницаемы. Они казались мне двумя разными расами — неподвижные, непроницаемые, безучастные эллы на тропинке и мои спутники, которые то делали несколько шагов вперед, то замирали — и лица их можно было читать, как сводку с поля сражения.

Не знаю уж, как это получилось, но теперь и я включался в их гудящие от напряжения мысли.

— Мы пришли, — сказал Первенец.

— Эллы исчезали. Многих эллов не стало, — ответил кто-то.

— Эллы пропадали из Семьи, и мы переставали слышать товарищей.

— Мы потеряли их голоса. Они слабели, потом переставали быть.

— Мы не слышали их мыслей. Мы думали, их нет, и Семья скорбела.

— Мы есть. Мы пришли, — снова сказал Первенец. И в голосе была печаль.

— Что-то изменилось. Мы плохо слышим друг друга.

— Как будто пропавшие эллы не совсем вернулись.

— Их мысли непрозрачны, и мы не понимаем их.

Слова членов Семьи вонзались вокруг них, как защитный частокол, как крепость, и каждое примыкало к каждому плотно, без зазора. Семья защищалась.

— Они выпали из общего потока.

— Они не входят в поток.

— Их нет, хотя оболочки, похожие на эллов, стоят на тропе.

— Мы есть, — грустно сказал Первенец.

— Не о такой встрече мы мечтали, — пробормотал высокий элл по имени Узкоглазый.

— Те, что на тропе перед нами, изменились.

— Я изменился! — с вызовом вскричал Верткий. Он бросил эти слова, как гранату, и на мгновение воцарилась тишина.

— Мы понимаем слово «изменился», но что значит «я»? Пришелец уже пытался объяснить нам. Но он пришелец. Он из другого мира, где нет Семьи и где разумные существа разъединены, как дикие животные. Но как может произнести этот нелепый бессмысленный звук элл? — Теперь голос Семьи звучал сурово и осуждающе.

— Элл не может сказать «я».

— У элла не может быть «я». Элл не может отказаться от разума и стать диким.

— У нас есть только «мы».

— Только Семья.

На мгновение стало тихо, и мне казалось, что я слышу грозное и предупреждающее эхо: семья… семья… мья… мья…

— Мы пришли, чтобы научить эллов осознать себя, — тихо сказал Первенец.

— Мы осознаем себя.

— Мы эллы. Мы разумны.

— Мы Семья. Наш мозг вмещает в себя все.

Я не успевал следовать за тем, кто из эллов произносил мысленно ту или иную фразу. Да это и не нужно было, потому что они были действительно едины. Не имело ни малейшего значения, стояли на тропинке тридцать эллов, три или один. Они не хотели ничего понимать и не хотели ничего слышать. Они были Семьей и защищали ее совершенство.