Девочка Аллигатора - Ксения Черногорская

ночного, тёплого ветра Шри–Ланки и шороха шин по асфальтированной дороге.

Я сижу рядом с Сашей, прижавшись к нему, а он, держа левой руль, правой рукой обнимает меня.

Мои волосы треплются, вьются на ветру, и я жмурюсь и щурюсь, как довольная лунная кошка. И то и дело улыбаюсь, потому что сдержать улыбку трудно. Мне хорошо.

В это есть что–то сказочное. Тихая лунная ночь, скорость, мы вдвоём в открытом джипе, и при этом чувство какой–то всеобъемлющей безопасности.

Нет, он не гонит машину. Стрелка на спидометре показывает шестьдесят километров в час.

Но за счёт ветра, врывающегося в открытый джип, создаётся впечатление, что мы едем быстрее.

Когда мы вышли с веранды, Саша кратко сказал Ивану, что мы сейчас уедем. К чести Ивана, как сотрудника Аллигатора, и к моему облегчению, никаких вопросов задавать он стал. Просто кивнул и сказал "Да, босс". Саша затем подошёл к официанту и расплатился, оставив, судя по реакции, щедрые чаевые.

Всё это время Даша, оторопев сидела за столом и не могла вымолвить ни слова. Она явно рассчитывала на другое окончание вечера. Но было понятно, что Иван скучать ей не даст. Когда мы уходили, он подсел к ней и принялся что–то рассказывать. Я даже успела увидеть, как она улыбнулась и кокетливо убрала локон за ухо.

Когда мы, пройдя по деревянной дорожке, вернулись из ресторана на берег, Саша, обняв меня рукой за талию, достал из кармана брюк телефон, минуты две разговаривал с кем–то по–английски. Из того, что я поняла, он договоривался насчёт аренды другого бунгало. И, судя по всему, ему это удалось.

Едем мы недолго. Очень скоро Саша, нежно поцеловав меня в висок, отчего я снова улыбнулась, так как ощутила кожей мягкость его бороды, легонько высповождает руку и я отодвигаюсь на своё место, чтобы ему не мешать.

Он с благодарностью смотрит на меня, берётся за ручку переключения скоростей, и, спустя несколько мгновений джип, снизив скорость, сворачивает на дорогу вправо. К океану.

Мы тихо едем по берегу. По обе стороны растут пальмы, сонно покачивая крупной листвой на ветру. И между стволами с моей стороны мелькает тёмная вода океана вдали. Сверкающая лунной дорожкой.

Пальмы заканчиваются, и перед нами открывается пространство широкого берега. Вдали, метрах в трёхста от нас высится почти у самого края высокого берега тёмный дом с оранжевыми из–за света окнами. У него плоская крыша, и он похож на несколько кубиков поставленных рядом и друг на друга. Четыре кубика – первый этаж и два – второй. Свет горит только на первом этаже.

Дом окружают пальмы и кусты. И те и другие кажутся едва ли не чёрными с серебрением на листве.

Рядом с домом – асфальтированная автомобильная стоянка на несколько машин. Но на ней припаркован только один автомобиль.

Мы подъезжаем, Саша ставит джип рядом и, когда он выключает зажигание, мы выходим.

Из дома к нам навстречу направляется какой–то мужчина в свободной светлой одежде. Он улыбается и глядя на Сашу на пару секунд чуть склоняет голову. Прижав ладонь к груди, Саша отвечает ему тем же. Затем мужчина кланяется уже мне, и теперь я отвечаю ему поклоном.

– Добрый вечер, – мужчина говорит по–русски, несмотря на очень индийскую внешность. – Как доехали?

– Хорошо, – улыбнувшись, отвечает ему Саша.

– Дом готов, – произносит мужчина. – В нём идеальный порядок и я уверен, что вам там будет очень уютно.

– Спасибо, – отвечает Саша.

Мужчина протягивает ему ключи и Саша убирает их в карман.

– Передайте Васанту мою благодарность.

– Обязательно, – мужчина вновь улыбается своей белозубой улыбкой, и, задержав на мне взгляд, говорит: – Цветок лотоса расцветёт этой ночью в этом доме. С такой красавицей иначе и не может быть.

Смущаюсь. Потупившись, тихо благодарю за комплимент.

Аллигатор улыбаясь смотрит на меня. Приобнимает за плечо и легонько прижимает к себе.

– Я с вами согласен, Ахан. Иначе и не может быть.

Мужчина ещё раз с улыбкой склоняет голову и уходит к своему автомобилю. Стоя перед домом, мы провожаем его. Когда машина скрывается за пальмами, я поворачиваюсь к Саше.

– Что он имел в виду?

– Цветок лотоса – счастливый символ, у которого много значений в индуистской культуре. Ахан сам – сингалец, а значит, скорее всего – буддист. Для буддистов лотос символ самосовершенствования, чистоты и умиротворения. Поэтому что конкретно имел в виду Ахан, я тебе не скажу, – он улыбается. – Но думаю, что он имел в виду что–то очень хорошее.

Саша берёт меня за руку и, взглянув мне в глаза, кивает в сторону океана.

– Пойдём прогуляемся по берегу?

Пологий спуск ведёт к чистому и пустому песочному пляжу, освещённому в нескольких местах уличными фонарями. Мощённая плоскими серыми камнями дорожка пролегает меж ними. Метрах в ста вдали виднеются уличные качели, повёрнутые к океану.

– Пойдём, – улыбаюсь я.

Глава 31.

Нежная, тёплая ночь. Яркая луна в чёрном небе – светящийся диск. Тихо шумит океан, мерцая лунной дорожкой вдали.

Взявшись за руки, мы спускаемся с Сашей на пляж и подходим едва ли не к самой воде. Маленькие пузырики серебристо–серой пены лопаются на песке, волны откатываются назад, оставляя за собой мокрый и тёмный песок. По нему так и хочется походить босиком.

– Разуемся? – взглянув на Сашу, предлагаю я.

Он выпускает мою руку. В тёплом свете фонарей вижу его улыбку.

– Хорошая идея, – тихо отзывается он.

Оставив обувь рядом с изгибом мощёной камнем дорожки, мы продолжаем прогулку вдоль пенистой кромки океана. Так приятно идти по прохладному, нежному песку, держа Сашу за его большую, тёплую ладонь... И так спокойно на душе. Так хорошо...

– Расскажи мне о себе, – снова взглянув на Сашу, тихо прошу я.

Он отвечает мне тёплым внимательным взглядом.

– А ты мне о себе расскажешь?

Коротко и растерянно пожимаю плечами.

– А разве... про меня интересно?

Он берёт меня за плечи и разворачивает к себе. Мы останавливаемся. Он с нежностью смотрит мне в глаза.

– Ты смеёшься?

Смущаюсь. Но это очень приятное смущение.

– Нет... – потупившись на мгновение, отвечаю я.

– Конечно интересно! – восклицает он.

Я даже не знаю, что сказать... В отличие от него, я ведь совершенно обычная...

– А что тебе интересно? – взглянув в его умные глаза, спрашиваю я.

– О тебе? – он даже