Обреченные невесты - Тед Деккер

— Эти щели, они как ноли. Один ноль, другой, но если какое-нибудь число разделить на ноль, получится ноль. Таким образом ему пришлось приплюсовать женщину. Получается, один плюс один, в сумме два. Дважды. Затем — совершенство, понимаете? Двойное совершенство и далее Потерянный рай. — Она жирно подчеркнула эти слова на записке.

— А ты, Рауди, что скажешь?

В этой троице Птичка была главной: тузом в колоде, объединяющим началом. И хотя, судя по виноватым взглядам, которые она то и дело бросала на Брэда, Птичка это понимала, друзьями своими не командовала, разве что время от времени слегка подталкивала.

— А чего тут говорить? — Рауди закатил глаза: мол, и так все ясно. — Он кормит их яблоками, не червями же.

Искушает. А им нравится то, что он говорит. Яблоки, Птичка, яблоки! — Он дважды щелкнул пальцами. — Сосредоточься!

— Да я стараюсь. И вижу, что змей ловко сбивает хвостом яблоки с дерева и швыряет их в девушку с такой силой, что она теряет сознание. Затем он обвивается вокруг ее шеи и тащит к себе в дыру. — Ясно, что это лишь отдельный фрагмент насыщенной картины, что формировалась в ее сознании, представляющем собой удивительный зеленый лес, в котором бурлит жизнь.

— Мужчины подобны змеям, — бросила Андреа, не отворачиваясь от доски. — Только об одном и думают. Объясни им это, Птичка.

— Да, Рауди, мужчины подобны змеям, — согласилась она и добавила, бросив очередной взгляд на Брэда: — Большинство.

— Большинство, — повторила Андреа. — Двойное совершенство. Двойное совершенство. — Она всхлипнула.

— Семерка — совершенство, — посмотрел на нее Рауди.

Брэд с трудом сдерживал улыбку. Вырвавшись на волю, их мысли перескакивали с одного на другое, как поезд без машиниста. И тем не менее в этом мире без правил, в этом безумии была своя система.

Брэд не мог отделаться от ощущения, будто все они стараются вылепить детский кулич безупречной формы. Это мечта любого ребенка. Вот и здесь: имеется безупречный детский кулич, им остается лишь убрать лишнее. По ходу дела они швыряются ошметками теста, хохочут, сердито топают ногами, как дети, играющие в песке.

— Ну как вы тут? — Птичка подошла к Брэду.

— Отлично.

— Сомневаюсь.

— Э-э… Темнеет уже.

— Говорила я, может ничего не получиться. Но вы-то как, все нормально? То есть… не надоело еще?

— Как можно… — Брэд был абсолютно искренен.

— Не очень похоже на экскурсию в зоопарк, верно? — ухмыльнулась Птичка.

— Если это зоопарк, то я в нем обезьяна.

Птичка на мгновение остановила на нем взгляд и покраснела. Это обеспокоило Брэда — он опасался, как бы недавний разговор не нарушил хрупкую связь, возникшую между ними.

Вернулись они вместе, как лучшие друзья, и возобновили совместные попытки решения ребуса. Притворяться нужды больше не было, и Птичка легко и свободно, весело улыбаясь, порхала по комнате. Но по мере того как часовая стрелка пробегала круг за кругом, ее вновь охватили сомнения.

В отношениях с женщинами, не предполагающих обязательств, Брэд новичком не был. И если за свои тридцать два года он чему-то и научился, то этот урок подсказывал, что любая связь с Птичкой станет несчастьем и для нее, и для него. Поэтому он старался даже не думать о чем-то подобном.

Поначалу Брэд считал, что должен оберегать ее. Он не имел права поманить девушку надеждой, чтобы завоевать доверие, а потом бросить. Правда, Элисон высказалась ясно: даже непродолжительная связь с разочарованием в финале пойдет Птичке на пользу.

«Впрочем, все это не имеет значения. Ведь я не за Птичку опасаюсь. Как ни стыдно признаться, я боюсь собственных чувств. А отсюда другая, еще более тревожная мысль: неужели я действительно способен полюбить такую, как Птичка? Полный абсурд. Этому надо положить конец».

Но вот она краснеет, который раз за последние полчаса. На бледных щеках проступает лишь подобие краски в тон алому цвету ее губ. Она улыбается, обнажая безупречно белые зубы. Интересно, она хоть раз в жизни целовалась? Хрупкая и целомудренная, невинная как голубка.

Вкуса в одежде совсем нет — надела мятые джинсы на пуговицах, да еще короче, чем нужно, на дюйм, желтую безрукавку, тоже помятую. И ко всему прочему розовый виниловый пояс.

«Это она для меня нарядилась, — подумал Брэд. — И девяносто девять человек из ста нашли бы ее полной дурой».

Но он в этом списке шел сотым.

— Ш и А, — сказала Андреа. — Ша.

— Что Ша? — встрепенулся Рауди. — Шалав он не убивает.

— Да нет. Ша, а потом «два — ноль в мою пользу». И еще «ко мне». — Андреа захлебывалась словами, водя дрожащим пальцем по строчкам. — …чтобы взять к себе в шалаш. Двойное совершенство. Я. Потерянный рай. Четырнадцать…

Андреа беспорядочно оперировала цифрами, но голос ее звучал твердо, и это заставило Птичку повернуться к ней.

— Что четырнадцать, Андреа?

В кармане у Брэда зазвонил мобильник. На экране высветилось: Ники Холден. Все правильно, она обещала отзвониться. Брэд нажал на зеленую кнопку.

— Ша, затем девятнадцать букв, — Андреа с трудом сдерживала возбуждение. — Всего двадцать один. Потом «я». И такая комбинация повторяется дважды, тут и вот еще здесь.

— Привет, Ники, как дела? — Брэд прижал аппарат к уху.

В мембране что-то зашипело. Потом раздался еще один звук — словно кто-то пытался что-то сказать, но от избытка чувств не мог выговорить ни слова.

Случаются в жизни моменты, когда раздаются такие вот страшные звонки и ночные кошмары превращаются в явь… Автокатастрофа, сломанный позвоночник, смерть…

Брэд сразу понял, что это один из таких звонков. Сердце глухо ухнуло и словно остановилось. Но мысль работала быстро и четко, порождая надежду, что все, может быть, не так, ничего дурного не случилось.

— Ники?

Она все еще пыталась что-то выговорить. Брэд задрожал всем телом.

— Ники, что с тобой? — Он застыл на месте. — Ники?

Наконец она обрела дар речи, но голос звучал сдавленно и прерывисто.

— Брэд…

— Что с тобой? Что происходит?

— Брэд, он… — прорыдала Ники.

Ну вот, все прояснилось. Есть только один «он», который может прийти в голову.

А потом «он» заговорил:

— Привет, Человека Дождя. Ну что, нашел моего валета в колоде? Это не она, должна была быть другая. А теперь попробуй поймать меня, Человек Дождя. Время уходит.

Связь оборвалась.

— Ники! Ники!

Мир сжался до точки. Андреа толковала о совершенстве, Птичка спрашивала о чем-то, но Брэд слышал только мертвую тишину в телефоне.

«Он захватил Ники. Коллекционер Невест захватил Ники. Этого не может быть. Здесь что-то не так. Ники гостит у матери! Она даже расследованием сегодня не занимается. Однако…»

У Брэда перехватило дыхание. Он по-прежнему прижимал к щеке мертвый телефон. Все вокруг застыло, он даже не мог сообразить, что надо делать. Но опыт и инстинкт взяли свое.

— Это Ники. — Брэд оторвал телефон от уха.

Все уставились на него.

— Коллекционер Невест захватил Ники.

— Выходит, мы опоздали?! — воскликнул Рауди. — Ну вот, а я что говорил? Что я говорил? Быстрее, быстрее, и теперь видите, как все обернулось!

— Ники, — недоверчиво протянула Птичка. — Он захватил Ники?

— Да. — Дрожащими пальцами Брэд выстукивал номер телефона Джеймса Темпла.

«Возьми себя в руки, успокойся. Сделай глубокий вдох, ну же, успокойся».

Дежурный спецагент откликнулся на третьем звонке:

— Темпл.

— Он захватил Ники. Мне только что был звонок по мобильному. Убийца захватил ее…

— Не так быстро. У нее же была охрана…

— Звони в часть. Пусть ребята из полиции Касл-Рока немедленно пошлют машину к дому ее матери. А я попробую связаться с ней.

— Ты уверен, что…

— Живо! К дому матери! — оборвал его Брэд и, отключившись, быстро просмотрел последние входящие. Так, вот и номер Ники. Срочное сообщение.

Звонок вывел его прямо на ее голосовую почту.

«Думай. Думай!»

Тем временем вновь раздался негромкий воркующий голос Андреа:

— Шалаш. То есть дом. Все сходится. Ша, затем девять букв, и еще пять — ко мне. Итого четырнадцать. Сочетание повторяется дважды. — Она схватила карандаш и принялась подчеркивать нужные места.

— Точно, шалаш, — подтвердил Роуди. — Дом. Валет в колоде! Он написал записку сразу после того, как решил взять ее. Он взял ее дома.

В комнате наступило молчание. Птичка робко посмотрела на Брэда:

— А где Ники живет?

У него в глазах заплясали светлячки. С трудом верилось, что Андреа рассеяла-таки тьму.

«Дома…»

— А как узнать, ее ли это дом? — спросил он.

— Не стал бы он оставлять ключ к шифру, если это не поможет разгадать ребус, — возразила Птичка. — Его дом ничего бы не сказал, если только не знать, где он. А где дом Ники, известно. — Она помолчала. — Если вы только что с ней разговаривали по телефону, значит, она жива.