Привет от Вернера - Юрий Коринец

– Hallo! Bitter!

У меня сперло дыхание, и я на секунду замешкался.

– Алло! – повторил голос. – Пожалуйста? Фирма слушает!

И тут меня прорвало.

– ЖЕЛЕЗНУЮ ДОРОГУ И ВСЕ К НЕЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ! – сказал я погромче, чтобы услышали. – ПОЖАЛУЙСТА, ДОСТАВЬТЕ! СКОРЕЕ!

– КТО ЭТО ГОВОРИТ? – спросил голос.

– ЭТО Я ГОВОРЮ! – крикнул я.

– АДРЕС? – спросил голос.

Я назвал адрес. Адрес я хорошо знал: мама велела мне его вызубрить на всякий случай. И вот такой случай подвернулся!

– КАКИЕ ВАМ НУЖНЫ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ? – спросил голос.

– ВСЕ! – заорал я. – СОВЕРШЕННО ВСЕ! ДОСТАВИТЬ НА ДОМ!

– КОГДА? – спросил голос.

– СЕЙЧАС! – заорал я. – СКОРЕЙ!

У меня даже руки вспотели.

– СЕЙЧАС ДОСТАВИМ! – сказал голос. – ВЫ НЕ ВОЛНУЙТЕСЬ! БОЛЬШОЕ СПАСИБО!

В трубке опять звякнуло и раздались частые гудки. Я положил трубку на место...

А сам я себе места уже не находил! Взволнованно слонялся я от двери к окну, перешагивая через свою сиротливую железную дорогу в середине комнаты. «НИЧЕГО! СЕЙЧАС ЧТО-ТО БУДЕТ! – думал я. – НЕЧТО ТАКОЕ УДИВИТЕЛЬНОЕ! ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА СО ВСЕМИ ПРИНАДЛЕЖНОСТЯМИ! НАДО ТОЛЬКО НЕМНОЖКО ПОТЕРПЕТЬ!»

Я выглянул в окно. Там, внизу, в правом углу, виднелся краешек мостовой, если плотно прильнуть к окну носом. «Не увижу ли я, как подъедет машина с игрушками?» – подумал я. Но там ничего нельзя было разглядеть. Только дурацкий пейзаж на стене был хорошо виден. Другие наши окна тоже смотрели на стену, лишь кухня смотрела в другую сторону, но там был сад. Приходилось ждать. «Не надо волноваться!» – успокаивал я себя, но все равно волновался. «А может, они обманут? – подумал я. – Сказали, а сами не приедут? Может, они не поверили, что мне нужны все эти принадлежности? Или я не туда попал?» Мне стало тоскливо.

Я опять подошел к телефону, взял трубку и набрал: «333-05»... Раздался гудок, и тот же голос сказал:

– Hallo! Bitte!

Я молчал, тяжело дыша.

– Hallo! Bitte?! – повторил тот же нежный голос. – Фирма слушает!

Я положил трубку. Второй раз спрашивать несолидно, решил я. Так можно все испортить. Да и прошло-то всего минут двадцать, надо же им все упаковать и доехать... И тут вдруг раздался звонок!

Я прыгнул к двери и отодвинул задвижку, даже не спросив, кто гам, как велела мама... На площадке лестницы стояла наша квартирная хозяйка фрау Аугуста. Она жила над нами и пришла меня проведать по просьбе мамы. «Вот уж некстати!» – подумал я.

– Guten Tag! – сказала фрау Аугуста, входя в коридор.

Она была седая, в очках, в синем платье с фартуком. От нее опять пахло ванилью. От нее всегда уютно и вкусно пахло мылом, ванилью, куличами...

– Добрый день! – буркнул я.

– Ну, как ты здесь поживаешь?

– Хорошо!

– Играешь?

– Играю!

– Почему ты такой красный? Ты что, прыгал?

– Прыгал! – сказал я.

– Надо пообедать! Пойдем, я разогрею тебе суп...

– Не хочу! – буркнул я.

До супа ли было мне, посудите сами!

– Ты же голодный! Мутти велела тебя покормить! Надо слушаться мутти!

– Я уже ел! – соврал я. – Хлеб с маслом и молоко.

– Ах, бедняжка! – Она погладила меня по голове. – Ел холодное! Это я виновата! Я немножко опоздала! – Она опять меня погладила. – Может, все-таки суп?

«О, хоть бы ты ушла! – думал я. – Хоть бы скорей ушла!» Ее слова звучали для меня как с того света. Я отвечал ей полумашинально. Я был, наверное, очень невежлив. Я это потом только понял. В тот момент я был вне себя от ожидания... И тут опять зазвенел звонок!

– Странно! – сказала фрау Аугуста. – Может, это меня... – и пошла открывать.

Я тоже пошел за ней. Она открыла дверь, и тут я увидел его! Мальчишку в синей форме с желтыми пуговицами! И в синей фуражке с желтым кантом! Я его сразу узнал, и сердце у меня провалилось куда-то в пятки...

– Извините! – сказал он, улыбаясь. – Тут заказали железную дорогу...

– Я ничего не знаю... – начала было фрау Аугуста.

– Да, да! – выпалил я из-за ее спины, протискиваясь в дверь. – Заказали! Здесь!

– Ах, это тебе! – весело блеснула очками фрау Аугуста. – Тогда это здесь! Родителей нет дома, но я могу принять...

– Спасибо! – улыбнулся мальчишка. – Так можно вносить?

– Да! Да! Пожалуйста! – И фрау Аугуста широко распахнула дверь.

Я стоял сам не свой. Мальчишка стал вносить картонные коробки с яркими наклейками! Столько коробок с игрушками сразу я в своей жизни еще не имел! И ни у кого не видел! Разве что в магазинах! Мальчишка их вносил и вносил обеими руками, пока не завалил всю мою комнату. Я стоял посреди этих коробок смущенный, растерянный, вне себя от радости. Я чувствовал себя как во сне! И вместе с тем я чувствовал какое-то странное угрызительное скобление в глубине души от количества этих коробок... Это было какое-то подсознательное скобление души, я толком не понимал, в чем дело, но что-то здесь было не так!

– А вот это тебе премия! – сказал мальчишка, протягивая мне огромную коробку с нарисованным на ней автомобилем. – Подарок фирмы! Передай маме нашу глубокую благодарность!

Я взял коробку дрожащими руками. Этого уж я никак не ожидал!

– А вы, пожалуйста, распишитесь! – протянул он листок фрау Аугусте.

Она взяла его двумя пальцами, внимательно глядя сквозь очки.

– Kolossal! – выдохнула она. – Это колоссально: такая огромная сумма! Подумать только! Как тебя все-таки любит твоя мутти!

И она расписалась ручкой, которую вручил ей мальчишка.

– Большое спасибо! – сказал он, забирая листок. – Я могу быть свободен? – И вышел...

На этом я сейчас прерываю – я больше не могу писать! От волнения. Перед следующей главой, которая называется «Расплата», я должен немного отдохнуть...

РАСПЛАТА

– Это что такое? – спросил вечером отец, входя в комнату. Мама выглядывала из-за его спины. У обоих был растерянный вид.

– Железная дорога! – сказал я.

– Откуда? Кто ее принес? – спросил отец.

– Мальчишка! – сказал я.

– Мальчишка? – переспросила мама. – Какой мальчишка?

Она стояла рядом с отцом, машинально стаскивая шубу. Отец застыл в пальто, со шляпой в руках.

– Ну, «какой, какой»! – сказал я. – С рекламы! С желтыми пуговицами! Вот какой!

Отец сел в кресло.

– Из какой еще рекламы? – спросил он упавшим голосом.

– Ну, как вы не понимаете! – сказал я. – Реклама игрушек! И там нарисован мальчишка! Вот он и принес...

– Ах! – вздохнула мама. – Помню! «ЖЕЛЕЗНАЯ ДОРОГА СО ВСЕМИ ПРИНАДЛЕЖНОСТЯМИ...»

– Ну да! – сказал я. – Мальчишка от фирмы!

– Не понимаю! – сказал отец.

– Ну как ты не понимаешь! – сказала мама. – Служитель фирмы, реклама которой висит на Унтер-ден-Линден, принес вот эту железную дорогу! – и тоже плюхнулась в другое кресло.

Отец посмотрел на разложенные на полу рельсы, на разбросанные вагончики, паровозы, платформы, станции, человечков, на мосты и туннели, потом на меня.

– Мистика! – сказал он.

– И совсем не мистика! – сказал я. – Он еще автомобиль принес! Подарок от фирмы! И сказал, чтобы я передал вам глубокую благодарность!

– Действительно мистика! – сказала мама. – Странно!

– И совсем не странно! – сказал я.

– Кому это потребовалось заказать! – сказал отец. – Ума не приложу!

– Это я заказал! – сказал я.

– То есть как? – спросил отец.

– Ну да! – сказал я. – По телефону! Вот и квитанция: фрау Аугуста расписалась...

Отец взял квитанцию и углубился в нее. И мама в нее углубилась: она смотрела отцу через плечо. Я видел, как их лица постепенно мрачнеют. Потом отец опустил руку с квитанцией и посмотрел на меня тяжелым взглядом. Я почувствовал, что дело принимает плохой оборот.

– Немедленно отправить все назад, – раздельно сказал отец глухим голосом.

Я почувствовал, как внутри у меня что-то оторвалось...

– Это невозможно! – сказала мама. – Это скандал!

– А это не скандал? – спросил отец, тряхнув квитанцией.

– Да, – сказала мама, – это тоже скандал... Но это среди нас! А если мы вернем, это примет огласку. Нет, вернуть никак нельзя!

Они помолчали.

– Пятьсот марок! – сказал отец. – Возмутительно!

Они помолчали.

Он опять взглянул на меня так, что я опустил глаза. Сердце мое провалилось куда-то в пятки.

– Ты понимаешь, что ты натворил? – сказал отец. – Где я возьму эти деньги?

Он встал, резко снял пальто и повесил его в коридоре на вешалку, перешагнув через злополучную дорогу, и опять вернулся.

– Ты понимаешь, что ты натворил? – повторил отец. – Отвечай!

Я молчал.

– Отвечай, когда тебя спрашивают!

– Понимаю, – прошептал я.

– Пятьсот марок! – тихо сказал отец. – Понимает ли твоя медная голова, что это за сумма?

– Понимаю, – сказал я, хотя вовсе этого не понимал. Я только понял, что это, наверное, очень много. Мне стало невыразимо тоскливо и страшно, из глаз у меня брызнули слезы, и я открыл было рот, чтобы заплакать...