Эта песня мне знакома - Мэри Кларк

— Если вы так хотели помочь Питеру, не логичнее ли было избавиться от сорочки? — поддела я ее.

— Нет, потому что это доказательство, что я действительно видела Питера той ночью.

«Что-то вроде страхового полиса, — подумала я. — Заначка на черный день».

— Я раздобуду вам эти деньги, Элейн, — пообещала я, — но только в обмен на сорочку.

— Я отдам ее. Кей, мне очень жаль, но я вынуждена была так поступить. Я покрывала Питера, потому что люблю его. Но теперь я должна защитить своего сына. Вот почему я пришла к тебе. Когда у тебя самой будут дети, ты поймешь.

«Пожалуй, уже понимаю», — подумала я.

Пока что я никому, кроме адвокатов, не сообщала о своей беременности. Срок был еще слишком маленький, к тому же я не хотела, чтобы это просочилось в прессу. Элейн о ребенке я рассказывать сейчас точно не собиралась, выторговывая окровавленную рубашку, которая доказывала, что его отец — убийца.

54

Винсент Слейтер ужинал с деловыми партнерами на Манхэттене и вернулся домой так поздно, что звонить Кей, оставившей на его автоответчике просьбу срочно перезвонить, было уже неудобно.

«Если вы не свяжетесь со мной сегодня вечером, пожалуйста, позвоните с утра, только обязательно», — сказала она в своем сообщении.

Когда он проверял автоответчик, была половина двенадцатого ночи. Он знал, что Кей ложится довольно рано, поэтому звонить ей не стал. Но вопрос, что у нее могло быть такого срочного, не давал ему покоя. В ту ночь он, хотя обычно спал очень крепко, просыпался несколько раз.

В семь утра зазвонил телефон. Это была Кей.

— У меня не телефонный разговор, — сообщила она. — Пожалуйста, по пути в город обязательно заверните ко мне.

— Я уже встал и оделся, — ответил он. — Сейчас буду.

Когда он приехал в особняк, Кей провела его в кухню, где пила кофе.

— Я хотела поговорить с вами до того, как придет Джейн, — сказала она. — В прошлом месяце, в самый первый день после того, как мы вернулись из свадебного путешествия, мы с Питером с утра пораньше отправились на пробежку. А перед выходом я сварила нам кофе. Здорово было играть в новобрачных. Кажется, это было в другой жизни.

В беспощадном утреннем свете Кей показалась Слейтеру исхудавшей. Она осунулась, скулы проступили резче, глаза стали огромными. Страшась услышать ответ, он спросил, что произошло.

— Что произошло? Да ничего особенного. Просто любящая мачеха Питера заявила, что все эти годы покрывала его и теперь хочет получить за это небольшую помощь.

— О чем вы, Кей?

— Она выразила готовность продать мне некий предмет, который может неизмеримо навредить Питеру, если попадет не в те руки — то есть к прокурору. Цена вопроса — один миллион долларов, и получить его она хочет сегодня.

— Что это за предмет? — рявкнул Слейтер. — Кей, что вы такое говорите?

Кей закусила губу.

— Я не могу сказать вам, что это такое, не спрашивайте. Эти деньги нужны ей сегодня, потому что ее замечательный сынок по уши увяз в долгах в результате неудачной игры на скачках. Я знаю, что Питер открыл для нас совместный счет. Сколько на нем денег? Хватит выписать ей чек?

— Кей, вы не подумали головой. Чтобы обналичить чек, нужно время. Единственный способ передать ей эти деньги вовремя — перевести их прямиком на ее счет. Вы уверены, что хотите этого? Вы ведь знаете, что думает Питер о пристрастии Ричарда к тотализатору. Он не желает его финансировать. Может, Элейн просто блефует.

— Она не блефует! Она не блефует! — закричала Кей, потом схватилась за голову и из глаз у нее брызнули слезы.

Слейтер в изумлении смотрел, как она нетерпеливо смахнула их с ресниц, пытаясь взять себя в руки.

— Прошу прощения. Я просто…

— Ничего страшного, Кей, — успокаивающе проговорил он. — Ничего страшного. Не надо плакать. Я переведу ей деньги.

— Я не хочу, чтобы Питер об этом знал, — сказала Кей тихо, но твердо. — Во всяком случае, пока. Сегодня его переводят в клинику изучения нарушений сна. Ему и так трудно, не хватало только этой головной боли.

— Не обязательно пока сообщать ему. У меня есть доверенность на перечисление денег. Только имейте в виду: после того как деньги будут переведены, вернуть их будет невозможно. А она не согласится отдать этот предмет вам до того, как получит перевод?

— Очень сомневаюсь. Сейчас я допью кофе, а потом позвоню ей. Не хочу, чтобы она догадалась по голосу, что я плакала.

Кей обняла чашку обеими руками, как будто пыталась согреться; Слейтер смотрел на нее. Некоторое время они молча сидели за столом, прихлебывая каждый свой кофе. Потом Кей передернула плечами.

— Все, я уже успокоилась. — Она набрала номер Элейн; в трубке один за другим зазвучали гудки. — Похоже, я ее разбужу. И то радость, — с горечью пробормотала она. — Когда вчера вечером мачеха явилась сюда, на ней просто лица не было, но когда я пообещала ей к утру раздобыть деньги, она очень быстро повеселела. Ага, она взяла трубку.

Они с Элейн начали разговаривать; Слейтер отметил, что лицо Кей с каждой минутой все больше каменеет. По ее репликам можно было сделать вывод, что Элейн не желает расставаться с тем, что она предлагала Кей, пока не будут переведены деньги.

«Интересно, что же это такое, — задумался Слейтер. — В ночь, когда исчезла Сьюзен, Элейн еще жила в особняке. Вход в главную спальню из того же коридора, что и в старую комнату Питера. А не могла она видеть, как Питер в ту ночь возвращался домой в окровавленной сорочке? Вполне могла», — рассудил он и легонько кивнул самому себе.

Слейтер вспомнил те приступы лунатизма у Питера, свидетелем которых он был много лет назад, когда возил парнишку в разные поездки на каникулах. Однажды он слишком резко разбудил Питера, и тот набросился на него. Еще три или четыре раза, когда у Питера при нем случались такие приступы, Питер возвращался в постель и немедленно засыпал мертвым сном. Элейн вполне могла зайти к нему в комнату и вытащить сорочку из корзины для грязного белья так, что он ничего даже не заподозрил.

Кей повесила трубку.

— Она мне не доверяет. Говорит, что ее банкир позвонит ей в ту же минуту, как деньги будут у нее на счету, и только после этого она придет сюда с пакетом, о котором я говорила.

— Это парадная сорочка, которая была на нем в ту ночь, да, Кей? — спросил Слейтер.

— Я не буду отвечать на этот вопрос. Не могу.

— Я все понимаю. Ладно. Я еду в Нью-Йорк. Чтобы перевести деньги, мне потребуется подписать кое-какие бумаги.

— Деньги! Большинство преступлений совершается именно из-за них, правда? Из-за любви или из-за денег. Сьюзен нужны были деньги, да?

Слейтер уставился на нее.

— Откуда вы могли это узнать?

— Ох, ну разумеется, я этого не знала. — Она отвернулась, чтобы не смотреть ему в глаза, и удивленно воскликнула: — Ой, Гэри, я и не слышала, как вы вошли!

— Я подошел перекинуться словечком с охранником у двери, миссис Кэррингтон. Предложил ему чашечку кофе, а потом двинулся прямо сюда.

«Значит, он вошел через парадную дверь, — подумал Слейтер. — Этого они с Кей не предусмотрели. Давно он стоял в коридоре? И если да, много ли успел услышать?»

Он понимал, что те же мысли сейчас мучают и Кей.

Она поднялась.

— Я провожу вас до двери, Винс.

Она молчала, пока они не оказались у самого выхода, и лишь тогда прошептала:

— Как думаете, он слышал, о чем мы говорили?

— Не знаю, но у него не было совершенно никакой необходимости пользоваться парадным входом. Наверное, он заметил мою машину, увидел нас в окне кухни, вернулся назад и придумал предлог, чтобы попытаться подслушать наш разговор.

— Мне тоже так кажется. Позвоните мне, когда банк переведет деньги, и я… — Кей запнулась, — и я завершу сделку.

В полдень Слейтер позвонил Кей и сообщил ей, что миллион долларов переведен на счет Элейн.

В двенадцать тридцать Кей перезвонила ему. Голос у нее был расстроенный и возмущенный.

— Она отказалась отдать мне пакет. Сказала, что запросила слишком мало. Она говорит, что ее не устраивает содержание, которое полагается ей по условиям брачного контракта. Она хочет обсудить сумму, которая соответствовала бы ее потребностям в будущем.

55

— Вот способ выбраться из окружной тюрьмы Бергена, — заметил Питер Кэррингтон Коннеру Бэнксу, когда его, скованного по рукам и ногам, под конвоем из двух полицейских и четырех частных охранников, вели через вестибюль больницы Пэскак-Вэлли в Центр изучения нарушений сна, расположенный на втором этаже.

— Я, пожалуй, предпочел бы какой-нибудь другой, — отозвался Коннер.

— Вы явно считаете эту затею ерундой, — отметил Питер.

— Я не это имел в виду. Я хотел сказать, что предпочел бы, чтобы вы отправились домой, а не сюда.

— Тем не менее эту ночь я проведу здесь. Простите, что причинил вам неудобство.