Братья Кип - Жюль Верн

Его заявление и уверенный тон, казалось, смутили публику, но не могли уже повлиять на ход дела. Если братья Кип отказываются отвечать на поставленные вопросы, значит, им нечего сказать в свое оправдание.

Но оставалась слабая надежда: никто никогда не видел кинжала на борту корабля, что следовало даже из показаний Балта.

И Питер Кип снова взял слово.

— Кто видел у нас этот кинжал? Никто! Никогда!.. Он был найден во время обыска, но это значит, что его положили туда без нашего ведома и в наше отсутствие!

И в этот момент произошло самое неожиданное. В качестве свидетеля был вызван юнга Джим.

— Джим, — сказал ему председатель суда, ты должен говорить только то, что знаешь и в чем совершенно уверен.

— Да, господин председатель, — ответил Джим, ища взглядом глаза Хаукинса.

Судовладелец заметил это и понял, что речь идет о чем-то очень важном, о чем Джим не смел никому сказать раньше. Еще минуту Джим смущенно молчал, но председатель подбодрил его, и он сказал:

— Этот кинжал, я его видел!

Мальчику показали кинжал.

— Это тот кинжал? — спросил присяжный.

— Да, я его узнал.

— И ты утверждаешь, что видел его на борту брига?

— Да…

— Где?

— В каюте господ Кип…

— Когда?..

— Во время первой стоянки в Порт-Праслине!

И Джим рассказал, как он увидел в каюте кинжал, как подержал его в руках и положил на место.

Эти показания мальчика произвели страшное впечатление на всех. Какие могли быть теперь сомнения в виновности братьев Кип? Они утверждали, что никогда не приносили кинжал на корабль, а юнга видел его в их каюте и он же был найден в их сундуке!

— Было ли кольцо на рукоятке, когда ты держал кинжал? — спросил присяжный.

— Да, все было на месте…

Следовательно, кольцо рукоятки отлетело в тот момент, когда убийцы боролись с капитаном Джибсоном, раз оно было найдено в лесу на месте убийства.

На заявление Джима ответить было нечем, и обвиняемые молчали.

Это поколебало даже Хаукинса. Тут слова попросил Нат Джибсон. Он хотел привлечь внимание судей к одному факту, о котором здесь не упоминалось.

— Господа судьи, господа присяжные, вам известно, что во время плавания между Новой Зеландией и архипелагом Бисмарка на широте Луизиады бриг атаковали папуасы. Все встали на защиту корабля. Так вот в самый разгар борьбы раздался выстрел, и пуля просвистела над головой капитана Джибсона! Господа, до сегодняшнего дня я склонен был считать, что это объяснялось полной темнотой и пылом борьбы. Но сегодня я думаю иначе. Считаю этот выстрел неудавшимся покушением на жизнь моего отца, ибо его гибель уже была предрешена теми, кто потом осуществил ее.

Ужаснувшись этому новому обвинению, Карл Кип выпрямился и с пылающим взором крикнул дрожащим от гнева голосом:

— Нат Джибсон, да как вы смеете!

Карл был вне себя, но брат, взяв его за руку, заставил его сесть и, рыдая, опустился рядом.

Слово взял обвинитель. Он заявил, что по сведениям, полученным из Гронингена, торговому дому Кип грозило разорение, напомнил, что во время кораблекрушения Карл и Питер Кип потеряли все, что у них было. И нарисовал картину преступления: когда Гарри Джибсон направился к мистеру Гамбургу, братья уже сошли с корабля. Они подстерегли его в лесу, напали на него и оттащили от тропинки. Затем ограбили его, и, когда вернулись на судно, никто ни в чем не мог их заподозрить. А на следующий день они не побоялись присоединиться к траурному кортежу и смешать свои слезы со слезами сына!

Обвинитель требовал безжалостного отношения к преступникам и настаивал на смертном приговоре.

Оставалось выслушать адвоката. Он не нарушил своего долга, но мог ли он рассчитывать на успех! Адвокат говорил о прошлом своих клиентов, о их честной жизни, порядочности, которую отмечали все, кто с ними встречался. Да, безусловно торговый дом в Гронингене не процветал, да, они все потеряли во время кораблекрушения, но из-за столь ничтожной суммы, в две тысячи пиастров (и заметьте, в сундуке были найдены далеко не все деньги), пойти на убийство своего спасителя?! Нет, это невероятно! Братья безусловно стали жертвой какого-то необъяснимого стечения обстоятельств. Есть некоторые сомнения, которые должны свидетельствовать в их пользу. Слушание кончилось. Присяжные удалились на совещание.

Нат Джибсон, охватив голову руками, остался на месте свидетеля. Мистер Хаукинс стоял в стороне, сердце его разрывалось от боли при взгляде на скамью подсудимых, куда сейчас вернутся братья, чтобы выслушать обвинительный приговор. К нему подошел юнга Джим и спросил дрожащим голосом:

— Мистер Хаукинс, я ведь, правда, не мог дать других показаний?

— Ты не мог по-другому, дитя мое!

Однако совещание затягивалось…

Может быть, виновность не была абсолютно доказанной?! Может быть, будут учтены смягчающие обстоятельства?.. Через тридцать пять минут судьи вошли в зал заседания. Наступила мертвая тишина. Карл и Питер стоя ждали оглашения приговора. Наконец председатель суда объявил:

Преступление квалифицировано как преднамеренное убийство. Карл и Питер Кип приговариваются к смертной казни.

Где-то раздались аплодисменты. С мукой взглянув друг на друга, братья раскрыли объятия и крепко обнялись.

Глава VII

В ожидании казни

Итак, братья Кип не могли больше рассчитывать на справедливость судей: им вынесли приговор, не приняв во внимание их заслуг. Ни одно смягчающее обстоятельство, выдвинутое защитой, не было принято во внимание. Никакие другие соображения и доводы не могли противостоять «вещественным доказательствам», умело сфабрикованным Вэном Модом и подтвержденным юнгой Джимом.

Приговор вполне удовлетворил население Хобарта. К ненависти, которую испытывали люди к убийцам Гарри Джибсона, примешивался еще и англосаксонский национализм. Убили англичанина, а убийцами были иностранцы, голландцы. О какой жалости могла тут идти речь? Никто из публики, ни одна из многочисленных газет Тасмании не подняла свой голос в защиту обвиняемых и не потребовала пересмотра приговора. Тем более, можно ли упрекать сына убитого капитана в том, что за завесой горя и возмущения он не видел всей несправедливости приговора. Он так долго страдал от того, что негодяи не найдены и не наказаны, что сразу поверил в неоспоримость улик, выдвинутых против голландцев. Поверил, что братья ответили подлым убийством на участие, которое принял в них отец. Поэтому, возвратившись домой после оглашения приговора, он воскликнул дрожащим от волнения голосом:

— Мама, негодяи заплатят жизнью за гибель отца, и он будет отомщен!