Низвержение - Родерик Гордон

Продолжая перекликаться, сёстры постепенно продвигались к койкам у входа в цех. Наконец они заметили друг друга сквозь влажный пар и полумрак и сошлись у койки молодого человека: первого, в кого отложили яйцо.

Хотя Вейн и Эрмиона регулярно утоляли голод сырым мясом и густым сахарным раствором, ёмкости с которым были расставлены по всему цеху, Фаза заметно сказывалась на внешности стигиек. Постоянное воспроизводство яиц настолько ускорило их метаболизм, что от подкожного жира почти ничего не осталось.

Теперь в Эрмионе и Вейн едва можно было узнать роскошных красавиц, какими они были до начала Фазы. Из-под изорванной и окровавленной одежды проглядывали тощие тела: одни кости и мускулы, туго обтянутые кожей. Лица стигиек стали неестественно угловатыми, словно на портретах кисти художника-кубиста.

— Пора проведать наших малышей, — проскрежетала по-стигийски Эрмиона. Если бы Уилл и Честер могли её сейчас увидеть, им бы сразу стало ясно, почему стигийский язык кажется нечеловеческим: потому что те, кто говорит на нём, — не люди.

— Да, самое время, — ответила Вейн, радостно потирая костлявые руки. Мышцы и связки задвигались у неё под кожей, будто шарниры зловещего механизма.

Эрмиона подошла ближе к койке и склонилась над юношей. На секунду она отвлеклась, чтобы вытереть подбородок: её горловые железы ещё не перестали вырабатывать смазку для яйцеклада, и теперь вязкая жидкость стекала изо рта и, застывая, свисала с растрескавшихся губ.

Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки молодого человека, Эрмиона запустила руку внутрь.

— О да, — выдохнула она. Стигийка очень осторожно вытащила пульсирующую личинку цвета слоновой кости, сантиметров двенадцати в длину. Она напоминала большую гусеницу, только была гораздо толще. Держа личинку Воителя обеими руками, Эрмиона поднесла её к лицу. — Кто у нас такой хорошенький?! Кто у нас такой замечательный? — с умилением проворковала она.

Глаза у личинки ещё не развились, но маленькая пасть открылась и закрылась в ответ. Свет потолочной лампы блеснул на острых клыках Воителя, жемчужно-белых, как молочные зубки младенца. Эрмиона прижала клацающую зубами личинку к груди, с нежностью глядя на неё.

Вейн тоже просунула руку под рубашку, прямо в грудную полость: личинки уже прогрызли кожу, выбираясь наружу. Вейн вынула не одну, а целых две и покачала их на руках. Они вертелись, как озорные щенята.

— Да, они замечательные, — согласилась с сестрой Вейн, прослезившись от счастья и гордости. Одна из личинок у неё на руках пронзительно завыла. К ней тут же присоединились другая и та, которую держала Эрмиона.

Тело на койке зашевелилось, словно чудом вернулось к жизни. Но молодой человек был давно мёртв. Это остальные личинки пытались прогрызть себе путь наружу сквозь его джинсы или выползали через рукава.

— У малышей прекрасный аппетит, — заметила Эрмиона. — Это наши первенцы. Я думаю, за одно это их нужно избаловать до неприличия.

Вейн кивнула в знак согласия.

— Они достойны особого угощения. — Она уложила личинок обратно на койку и направилась в угол цеха, где в полумраке ждали своей участи несколько колонистов и новогерманцев. Большинство неподвижно лежало на полу, но некоторым удалось выпрямиться и сесть. И хотя сознание пленников было полностью уничтожено Тёмным светом, Граничники из предосторожности окружили их загородкой, чтобы те, кто мог хоть как-то двигаться, не разбрелись, как глупый скот.

Вейн открыла дверцу в загородке и рывком подняла на ноги крупного мужчину.

— Возьмём-ка тебя, — сказала она.

На человеке было полицейское обмундирование. Это был Третий Офицер.

— М-м-м, мясистый, — одобрительно протянула стигийка и потащила его за собой. Полицейский едва мог идти, у него заплетались ноги, и он то и дело спотыкался. Вейн доволокла его до койки. Эрмиона успела разорвать одежду на трупе, чтобы личинкам — их оказалось не меньше трёх десятков — было легче выбраться наружу.

Вейн швырнула Третьего Офицера на матрас. Личинки, щёлкая зубами, словно разом застучало множество кастаньет, резво поползли к живому мясу. Стигийки, сияя от гордости, залюбовались тем, как жадно принялись за еду их малыши.

Эдди и Суини остановились в длинном коридоре, но Эллиот продолжала двигаться. Она мчалась к отцу, и расстояние между ними стремительно сокращалось.

Из тускло освещённого Центра все смотрели на неё: и Перри, и Данфорт, и даже Честер с родителями, едва опомнившиеся от радости, что семья снова в сборе.

Уилл не видел лица Эллиот, но судя по тому, что она рассказывала об Эдди, он решил, что на счастливое воссоединение отца и дочери рассчитывать не приходится. Совсем наоборот — Эллиот приняла сторону матери-колонистки, а в Глубоких пещерах даже убивала Граничников. Уиллу было жутко представить, как девушка поведёт себя сейчас, наконец встретившись с отцом лицом к лицу.

— Она вооружена, — взволнованно напомнил парень Дрейку.

Честер быстро подошёл к другу, и Уилл взглянул на него, пытаясь понять, насколько сильно тот обеспокоен.

— Знаешь, а ведь она может и выстрелить, — заметил Уилл. Но Честер не ответил. Похоже, он был сосредоточен на том, как Эллиот продвигается по коридору.

— Да что с вами такое? Неужели никто не собирается ничего делать? — вспыхнул Уилл и посмотрел на Дрейка. — Мало ли что?..

— Отойди, — шепнул ренегат. — И ни в коем случае не отбирай у неё винтовку.

Заметив, как великан рядом с Эдди немного повернулся, парень догадался, что Дрейк обращался к Суини. Хотя Радист был в добром десятке метров от них, невероятно острый слух позволил ему разобрать приказ. Суини слегка пожал плечами.

— Я сказал, отойди, — прошипел Дрейк. — И не вмешивайся, если только не увидишь ножа.

Уиллу показалось, что Суини подмигнул в ответ, но он не мог бы за это поручиться. В любом случае парня гораздо больше интересовала Элиот: если что-то и должно было случиться, то именно сейчас.

Метрах в трёх от отца Эллиот вскинула винтовку на плечо и прицелилась ему в грудь.

Эдди не шелохнулся.

— Дрейк… — позвал Уилл, не на шутку встревожившись.

Возможно, Эллиот ожидала, что Суини, с его молниеносной реакцией, попробует ей помешать. Бросив взгляд в его сторону, она немного замедлилась. Но старый боец не двинулся с места.

Приблизившись к Эдди, девушка опустила винтовку, но перехватила её так, будто собиралась ударить отца прикладом.

Но и этого она не сделала. Эллиот бросила оружие Суини, который с лёгкостью поймал его невероятно огромными ручищами.