Где танцуют тени - К. Харрис

– А когда вы в воскресенье утром обнаружили хозяина мертвым, его надеванная одежда лежала на полу?

– Да, белье лежало.

– Уверены?

– Да, милорд.

– Ничего не пропало?

– Нет, сэр.

Виконт нахмурился. Удар стилетом в основание черепа должен был вызвать обильное кровотечение. Убийце потребовалось бы снять с жертвы запачканную одежду, остановить кровь, одеть мертвеца в ночную рубашку, уложить в постель, а затем унести грязное тряпье. Однако отсутствие предметов гардероба могло осложнить дело, поскольку наутро слуга незамедлительно обратил бы внимание, что хозяйские вещи не находятся на привычном месте.  

Себастьян допускал, что злодей мог подменить белье, позаимствовав рубашку и галстук из россовского комода и, вероятно, измяв, чтобы придать ношеный вид. Однако…

– А сюртук и бриджи висели в шкафу?

Оба камердинерских подбородка исчезли в складках шеи.

– По правде сказать, милорд, я сразу не проверил. Но на данный момент мною произведена полная опись имущества.

– И?

– Как я и говорил, ничего не пропало, сэр. Ни единой вещи.

ГЛАВА 31

На Грейт-Рассел-стрит Антуан де Ла Рок приводил в порядок свое обширное собрание пыльных фолиантов, громоздившееся на полках, когда Себастьян переступил порог и с негромким щелчком закрыл за собой дверь.

– Мне, наверное, следовало предупредить, – заметил виконт, – что я не выношу лжи.

Коллекционер обернулся, вытаращив глаза.

– Лжи, милорд? Однако… я не понимаю…

– Позвольте освежить вашу память. Вы утверждали, будто последний раз виделись с Александром Россом в среду. А теперь выясняется, что в пятницу в его квартире между вами произошла бурная ссора. Я хочу знать причину.

– Не представляю, кто мог вам наболтать такое, – вздрогнули ноздри эмигранта, – потому что на самом деле… 

Двинувшись вперед, Девлин заставил собеседника пятиться до тех пор, пока не прижал его к книжным стеллажам.

– Мне также следовало предупредить, – процедил он, – что, когда дело касается убийства, я склонен быстро терять терпение. Спрашиваю в последний раз: что явилось предметом вашей размолвки?

Де Ла Рок нервно облизнул губы:

– Я уже говорил вам, что время от времени снабжал Росса старинными книгами, которые могли представлять для него интерес.

– Говорили, – уставился на колеблющегося француза Себастьян.

– Так вот… Помимо книг я также иногда передавал ему кое-какие сведения. Ничего особо важного – обычные сплетни и туманные намеки, которые циркулируют в среде эмигрантов. Однако такая деятельность чревата опасностью. Я резонно рассудил, что британское правительство должно увеличить мое вознаграждение, учитывая… степень угрозы.

– Хотите сказать, вы ощутили, что в последнее время риск возрос?

– Именно.

– Однако мистер Росс не согласился?

– Увы, нет.  

– И что же привело вас к заключению, будто грозящая опасность становится сильнее?

– Разве вы не чувствуете? – выпятил губу собеседник. – Это просто… витает в воздухе. Нынешним летом нечто произойдет. Нечто судьбоносное.

– Например?

– Предпочитаю не распространяться, – отвел глаза де Ла Рок.

Ухватив левой рукой француза за горло, виконт прижал его к полкам.

– Непременно возьму на заметку ваши предпочтения. А сейчас отвечайте: ощущаемая вами опасность грозила и Александру?

– Учитывая тот факт, что Росс мертв, – сухо обронил осведомитель, – можно с уверенностью предположить, что да.

– Но вы его не убивали?

– Mon Dieu! Что за нелепая мысль!

– Разве? Зачем же тогда было лгать мне?

– А вы бы охотно признались, – с ехидцей ухмыльнулся собеседник, – о разговоре на повышенных тонах с человеком, вскорости найденном мертвым?

– Объяснение правдоподобное. С другой стороны, будучи виновным, вы бы тоже помалкивали.

– Какой мне резон убивать Росса?

– Не знаю. По правде сказать, я пока ни у кого не выявил убедительного мотива.

– Нет? – с выражением неподдельного удивления переспросил де Ла Рок. – Желаете список?

Себастьян хмыкнул и отступил назад, отпуская коллекционера.

– Пожалуйста, окажите любезность.

Тот поправил галстук, пригладил лацканы своего поношенного старомодного сюртука.

– Ah, bien. Для начала французы, под которыми, ясное дело, не подразумеваются подобные мне роялисты. Я говорю об агентах этого узурпатора, – исказилось от яростной ненависти лицо изгнанника, – Наполеона.

– Зачем наполеоновским шпионам расправляться с Александром?

Де Ла Рок стрельнул глазами по сторонам и понизил голос, хотя собеседники были совершенно одни:

– Предположительно, из-за значительной роли Росса в сборе важных сведений для британского министерства иностранных дел.

– Минуту назад вы утверждали, что снабжали его не более чем слухами и сплетнями, теперь же называете эти сообщения важными.

– Нет-нет, я не имею в виду сведения, получаемые от меня! Я о других источниках!

– Почему просто не убрать осведомителей?

Француз побледнел.

– Такая мысль напрашивается. Потому-то я и попросил увеличить плату.

– Мы сейчас говорим о ком-то конкретном или же о неких безликих и безымянных французских агентах и источниках?

– Поверьте, monsieur, если бы я знал имена, я бы их сообщил.

– Ну да, как же, – ухмыльнулся виконт. – Прошу, продолжайте. Кто там следующий в вашем списке? Американцы?

– С какой стати американцам желать Россу смерти? – недоумение де Ла Рока выглядело искренним. – Я думал о мусульманах. В частности, об этом турке.

– Под каковым подразумевается его превосходительство Антонаки Рамадани?

– Совершенно верно, – кивнул собеседник.

– Вы имеете в виду сплетни об увлечении Росса супругой посланника?

– Так вы слышали? – хихикнул француз. – Хотя я почему-то сомневаюсь, что кто-либо из нас видел настоящую жену посла Блистательной Порты. Или следовало сказать «жен»? В Константинополе полно куртизанок и наложниц, а турки не хуже прочих знают цену красивой женщине, особенно в деле вытягивания секретов из слабых мужчин.

Это был новый угол зрения, над которым Девлину еще следовало поразмыслить. Если предположение де Ла Рока верно – если Ясмина на самом деле дама, сведущая в вопросах соблазнения, – любовная победа турчанки над молодым дипломатом выглядела более правдоподобной.

– А Росс был слабым?

Де Ла Рок опустил глаза, полуприкрыв веки.

– Все мужчины слабы, каждый по-своему.