Дикий батальон - Вячеслав Миронов

Неподалеку от меня топтался Вели. Видимо, видя мое состояние, он не торопился, лишь поглядывал на часы, зорко следя за моими упражнениями в приеме спиртного. Потом подошел и сказал, что через десять минут совещание у комбата.

Комбат собрал первое после выхода из лагеря совещание. Присутствовали все командиры рот, мы — офицеры-инструкторы, охрана. На удивление комбат был трезв. Не видал я его таким еще. Он был сосредоточен, испуган, от этого потел и вонял еще больше.

— Мы пойдем вот здесь! — он ткнул в карту, показывая коридор.

— М-да! А как пойдем? Просто вот взяли и пошли? — послышался голос Владимира.

— А что тут такого? Там русских войск нет. Они все уже давно ушли.

— А кроме русских с вами больше никто не воюет? — Сашка начинал кипятиться.

— Мы с Виктором ждали. Знали, что все это пока бесполезно.

— А у вас есть другие предложения? — на помощь комбату спешил его верный оруженосец Модаев. — Как вы еще предлагаете идти? По горам что ли?

— Кто стоит против нас?

— Как кто? Бандиты, сепаратисты, армяне, — Модаев был удивлен.

— Приблизительно, хотя бы подразделение какой численностью? Батальон, рота, полк?

— Не знаю.

— Так узнай же!

— А как?

— Опроси местное население, которое осталось здесь. Мы не поленились, спросили у тех, кого сменили. Оказывается, порядка двух батальонов. А знаешь, что это такое?

— Знаю, — пробурчал Модаев.

— И что?

— То, что они численно превосходят нас.

— Правильно. А также то, что они обороняются. Хреново нам будет. Ты хоть перенес на карту то, что тебе рассказали?

— Не успел.

— Я перенес, — Мишка выступил вперед и развернул свою карту. Там была нанесена обстановка.

— Молодец, Михаил. Давай посмотрим.

Все углубились в изучение карты. Ситуация получалась не слишком веселая, но жить можно было. Получалось, что коридор между двух высоких холмов обороняла рота, остальные силы были сосредоточены в деревне.

— Можно сделать ход конем, — нарушил дружное сопение Сашка.

— Это как?

— Запускаем первую роту вокруг левого холма, чуть попозже, чтобы они обошли деревню. Когда мы все попремся на доты по коридору, к ним на помощь поспешат силы, что в деревне, вот тут-то первая рота и ударит им в спину. Шансов мало, но чем черт не шутит.

— А как они узнают, что пора ударить? Связи-то нет.

— Можно что-нибудь вроде костра с дымами сообразить.

— Когда заваруха начнется, там дыма будет предостаточно.

— Я очередью из БМП «SOS» выбью. Короткая, длинная, короткая. Строенные и сдвоенные не обещаю, но попробую что-нибудь изобразить.

— Ага, тут такой грохот поднимется, что твои сдвоенные-строенные очереди никто не услышит.

— Единственное остается, — если услышите грохот боя, то и начинать.

— А услышим?

— Не переживай, начнется маленький ад в отдельно взятом месте.

— Пойдет? — вмешался Володя.

— В принципе, пойдет, на всякий случай три красных ракеты подряд выпустим.

— Годится.

Мы вновь начали обсуждать детали предстоящей боевой операции. Просидели где-то еще полчаса. Потом поняли, что начинаем повторяться, и прекратили обсуждение, разошлись.

На улице уже стемнело. На наше счастье небо было затянуто тучами, звезд не видно. Луна-предательница тоже не висела фонарем в небе.

В помещении мы все накурили, а на улице воздух был свеж и тих. Только отдельные очереди часовых, разрывали тишину.

Я потянулся, все суставы начали хрустеть, кровь веселее побежала по телу. Хорошо. Но тут мне стало тоскливо. Не было ни малейшего желания идти завтра воевать. Вот не хочется и все тут. На душе тоска. Тут вывалился Мишка, Сашка и Володя. Витька ушел чуть раньше, побежал к Аиде. Наверное, я также поступил бы. Беременная жена на войне. Такое только в дешевых романах и кошмарах бывает.

— Ну, что, мужики, делать будем? — спросил я, закуривая.

— А что, есть предложения? — Мишка оживился. — Сейчас бы по бабам.

— Точно. Только сначала в баньку попарится, по соточке врезать, а потом по бабам, — Сашка глубоко вздохнул.

— Только не коньяка, а водочки, а то местный производитель уже вот где сидит, — Володя повел ребром ладони по горлу.

— Из всего перечисленного могу лишь предложить коньяк местного разлива, — подытожил я.

— За неимением гербовой пишут на обычной, — Мишка тяжело вздохнул. — У вас есть что-нибудь? А то мне общество комбата и предателя осточертело хуже горькой редьки.

— Пойдем к нам. Чуть выпьем, да пару часов поспим, — мы зашагали к нашему пристанищу.

— А Витек где? — Мишка покрутил головой.

— К Аиде пошел.

— Ясно, настырный он. Своего добился. И не боится, что местная.

— А чего бояться, женщина как женщина. Красивая, умная, порядочная, и если у них любовь, то какая хрен разница, местная или не местная.

— Я вот тоже думаю, — Мишка присел к столу, — остаться здесь, женится, а еще лучше гаремом обзавестись. Буду с войнушек приходить, с кучей трофеев, я ведь умный, Гусейнов мне сразу полковника даст, а там, глядишь, своим заместителем сделает. Буду полковником Домбровским Михаил-оглы. А что, звучит!

— Ты еще долго глумиться будешь? — я не выдержал.

— А что, Олежа, нервничаешь?

— Есть немного.

— Так выпей, помогает. Если уж мы из застенок местного гестапо вырвались, то неужели в бою сгинем? Нет, ребята, Домбровские просто так не сдаются. Приедете ко мне в Москву, погуляем. Я вам такие места покажу, все кабаки обойдем, свалимся, а потом снова обойдем. С девчонками познакомлю. Ноги — от коренных зубов, глаза — во! Классные девочки. Таких вы еще не видели.

— Врешь ты, Мишка. Самые красивые девочки в Рязани, — встрял Сашка, разливая коньяк из канистры.

Коньяк расплескивался по всему столу, пошел густой, настоянный запах.

— Почему это в Рязани? — Володя возмутился.

— Поясняю. Там училище ВДВ. Там учатся и служат самые сильные и красивые мужчины. Они же не дураки, и встречаются только с самыми красивыми женщинами, от них и идет род красивых людей. Вопросы есть?

— Я это слышал, только много раньше, — я открывал консервы.

— Где это?

— Гитлер тоже что-то подобное говорил. Так те, кто служил в ГДР, рассказывали, что бабы их страшнее атомной войны. Видимо тоже последствия подобной селекции.

— Ладно, мужики, на вкус и цвет товарища нет, — Мишка взял стакан. — Будем живы, а наш женский батальон никуда не уйдет. Чтобы нам всегда везло!

Мы все выпили, а я даже и не почувствовал вкуса алкоголя. Есть не хотелось. Я закурил.

Повисла тишина. Мысль о завтрашнем дне билась в голове. Мишка попытался еще что-то рассказывать, балагурить, но у него ничего не получалось. Потом он разлил еще по полстакана коньяку. Дрожь, что была внутри, вышла наружу. Я взял стакан, рука заметно подрагивала. Янтарная жидкость колыхалась. Я посмотрел на других. У Сашки и Володи тоже самое. Лишь Мишка был невозмутим и спокоен. Выпили, разговор не клеился.

Пошли спать. Попросили охрану, чтобы разбудили через два часа. Сашка ушел в роту. Ему предстояло выдвигаться уже через полчаса. Если его обнаружат, то несладко придется. Могут всех положить. Сначала первую роту, а затем и нас. Сил у них хватит.

Сон не шел. Просто лежал и глядел в потолок. Не было в голове мыслей, просто ступор. Время пролетело незаметно, скрипнула дверь. Пора. Пора. Пора!!!

Когда надевал куртку, ремень, зашнуровывал ботинки, руки уже не просто дрожали, — они ходили ходуном. Начали лязгать зубы. Прошиб пот, противно побежал по спине. Капал со лба, выступал на груди, животе темными пятнами.

Спокойно, Олег, спокойно, надо собраться с мыслями. Вдох и выдох. Это всего лишь собственный страх. Ничего еще не происходит. Ты все знаешь и умеешь, не надо боятся. Все хорошо. Никто от тебя не требует подвигов. На амбразуру ложиться тоже не надо. Ни к чему это. Надо всего лишь выжить и вернуться домой, а там пусть они разбираются сами что почем.

Я энергично замахал руками, сделал несколько приседаний, не хватало еще, чтобы ополченцы увидели мой страх.

На улице зашагал к своей роте. Из темноты вынырнул Витька. Вид у него тоже был не лучше.

— Здорово, Витя. Как дела?

— Так же как и у тебя, — огрызнулся он.

— Страшно?

— Чуть не обделался от страха. Неудобно перед Аидой показать, что трус.

— Это не трусость, просто нормальная реакция организма на ненормальные обстоятельства. Как она?

— Как-как! Только одного мужа потеряла, сейчас второго может тоже потерять. Как она? Ревет белугой. Уходил, цеплялась за форму, еле оторвал. Хреново все это. Тьфу.

Оставшийся путь проделали не проронив ни слова. Лишь отчаянно курили.

Оставшиеся две роты уже построилась. Ополченцы курили, разговаривали, подгоняли оружие. Шум стоял большой. Невдалеке стояли комбат, Серега-предатель, мулла, Мишка Домбровский. Мы подошли к ним.