Час Самайна - Сергей Пономаренко

Галя с горечью заметила:

— Он думает о твоем будущем, забывая, что я старше тебя на три года. А какое у меня будущее?

Прежний оптимизм в ней угас, так как то и дело доходили слухи о новых увлечениях Есенина. Но Галя все стоически переносила, ожидая, когда он вернется.

Однажды вечером Женя, кормившая грудью ребенка, услышав стук в дверь и решив, что это пришла соседка Соня или Галя, крикнула:

— Войдите.

Дверь открылась, и на пороге показался неожиданный гость — Александр Васильевич Барченко.

— Здравствуй, Женя! — сказал он, оглядывая скудную обстановку комнатушки.

Женя растерялась, не зная, что делать: кормить ребенка при госте или попросить подождать за дверью? Барченко сориентировался быстрее.

— Женя, ты продолжай… А я посижу на стуле, посмотрю твою библиотеку, — сказал он и, не дожидаясь ответа, сел к ней спиной и начал перебирать те несколько книг, что лежали на этажерке.

— Живется тебе вижу как… А вот как работается? — спросил он, не оборачиваясь.

— Работа как работа. Другой нет, — ответила Женя. — Кормит, поит и дает крышу над головой.

— А я к тебе по этому же делу. Хочу предложить работать у меня. Работа интересная — продолжение того, чем занимались в Институте мозга, только с перспективой.

Александр Васильевич, вы меня каждый раз удивляете. Я слышала, что вы с Наташей поселились в дацане, организованном в Петрограде, и занялись серьезным изучением буддизма А сейчас меня каким-то странным образом находите и прямо с порога предлагаете работать. Где? В какой лаборатории?

— Женечка, отвечаю по порядку. Знаю, где ты живешь, потому что знаю, где работаешь. Лаборатория, в которую предлагаю пойти работать, создана при вашем ведомстве, входит в спецотдел, которым руководит Глеб Иванович Бокий. Слышала о таком?

— Да. Политкаторжанин и соратник Ленина. Он руководил петроградской ЧК после гибели Урицкого и сейчас занимает важные должности в ОГПУ.

— Все верно. Лаборатория входит в его ведомство, абсолютно засекреченная, находится здесь, в Москве. Я подбираю сотрудников. Сделал запрос и узнал, где ты работаешь и живешь. Если согласна, я устрою твой переход. Ты ничего не потеряешь, даже выиграешь. Будешь получать более высокую зарплату. Но что деньги — ты будешь заниматься очень интересной работой!

— Все же, чем именно, Александр Васильевич?

— Изучением человека, его необычных возможностей. И самое главное — готовится экспедиция на поиски Шамбалы!

— Но ведь это…

— Да, Женечка, отправимся в Тибет! Но для этого надо хорошо подготовиться. Средства под эту экспедицию Глеб Иванович пробил большие. Я уже докладывал на коллегии и получил положительный отзыв. Нужно спрашивать, согласна ли ты?

— Александр Иванович, но у меня же маленький ребенок…

— Женечка, впереди целый год, за это время ребенок подрастет… немного. Мало одной няни, будет две! Женечка, ты мне нужна!

— Зачем, Александр Васильевич? Почему именно я…

— Хочу понять, что в тебе рассмотрел шаман Данилов и чего не заметил я. У меня предчувствие, что он был прав в отношении тебя. Согласна?

— Можно подумать до завтра?

— Нет, Женечка, никаких завтра. Сию минуту! Ты подумай — Шамбала! Страна мудрецов, махатм. Сверкающие снегом и льдом горные вершины, уходящие в фантастическое небо, какого больше нигде не увидишь!

— Я согласна, Александр Васильевич.

— Отлично, Женечка! Я в тебе не сомневался. Твой переход я завтра устрою. — Он направился к выходу, по-прежнему не оборачиваясь. Женя продолжала кормить ребенка. На пороге Барченко остановился и сказал: — До свидания, Женечка! Было приятно тебя увидеть.

Он исчез за дверьми, а Женя продолжала сидеть, размышляя, что это было: галлюцинация, возвратный «эмерик» или реальность?

Барченко исполнил обещание, и Женя оказалась в его только что созданной лаборатории. Вместе начали поиски людей, обладающих сверхъестественными способностями, и проведение с ними экспериментов, искали применение их возможностям. Работали с людьми, утверждающими, что могут предсказывать будущее, двигать предметы на расстоянии, читать мысли, обладающими даром гипноза. После экспериментов большая часть их отсеивалась, но остававшиеся в самом деле обладали уникальными способностями. Постоянный состав лаборатории был разнообразным: медики, психологи, биологи, химики, физики, специалисты оккультных наук.

Сама же лаборатория входила в состав секретного отдела под руководством Глеба Бокия. Этот отдел делился на несколько подотделов, в которых никто не знал, чем занимаются соседи. Спецотдел занимал привилегированное место в ГПУ, фактически не подчиняясь его руководству, так как находился в прямом подчинении ЦК партии. Личность Глеба Бокия была неординарна. Шептались, что при относительно невысокой должности Глеба побаиваются и ищут его расположения самые высокие партийные руководители, так как еще при Ленине он создал сверхсекретную службу, собирающую компромат невзирая на личности. Глеб Бокий еще до революции прославился тем, что составил шифры, которые, несмотря на все старания, не смогла дешифровать царская охранка, и подготовил правила конспирации, позволяющие более эффективно вести нелегальную работу.

Жене было интересно работать под руководством Барченко. Им удалось полностью разобраться в механизме «эмерика», с которым они столкнулись на Крайнем Севере и даже научиться вызывать его искусственно. Но методика была слишком громоздкой и недостаточно эффективной. Проводили опыты с гипнозом. Барченко научил Женю проводить мгновенный гипноз, познакомил с психологическими практиками, которые узнал во время жизни в дацане, организованном в Петрограде.

Женя изредка виделась с Галей, которая по-прежнему занималась делами Есенина, находящегося на Кавказе. Та с гордостью показывала письма, в которых Есенин называл ее ласковыми именами и давал различные поручения.

— Тебе не кажется, Галя, что Есенин просто использует твою любовь? — как-то спросила Женя. — Ты ему нужна только как помощник, секретарь, делопроизводитель. И все.

— Женя, милая, что ты говоришь? Вот почитай, что он пишет: «Ради Бога, не будьте миражом вы. Это моя последняя ставка и самая глубокая. Дорогая, делайте все так, как найдете сами…

Я слишком устал и ничего не знаю, что я написал вчера и что напишу завтра». Понимаешь, Женя, я ему нужна! И это связывает сильнее, чем… — Она запнулась, подыскивая слово.

— Любовь, — подсказала Женя.

— Если не я буду заниматься его делами, то кто? Катя?[12]Она недостаточно опытна для этого. А он… неожиданная радость. Как птичка — прилетит и тут же упорхнет… Не гонись, все равно не догнать, жди… Быть может, вернется… Знаешь, когда очень плохо или хорошо, всегда вспоминаю из «Песни песней» «Сильна, как смерть, любовь».

— Галя, дорогая моя подружка, — сказала Женя, — не замыкайся в себе и в своем чувстве. Так можно с ума сойти. Слухи о его похождениях долетают и сюда. И если половин даже четверть их правда, все равно будет много. Любовь — болезнь, говорят, даже отрава, и как всякая болезнь требует лекарства, может, противоядия. Есенин на Кавказе ведет отнюдь не ангельский образ жизни… Почему бы тебе не применить «противоядие»? Понимаешь, о чем я говорю?

Хроника Плачущей Луны. Дача в Подмосковье

В большом зале возле горящего камина собралось тринадцать человек.

— Товарищи, — сказал невысокий худощавый мужчина с продолговатым лицом и черными пронзительными глазами, одетый в военный френч. — Кое-кто заметил и мне шепнул, что нас тринадцать, — в народе имеется мнение, что это несчастливое число. Но мы, коммунисты, не верим в приметы. А пошло это из глубокой древности — Иисус Христос и двенадцать апостолов, всего тринадцать. Что произошло после тайной вечери, вы все прекрасно знаете, но, думаю, среди нас нет Иуды.

Возникло некоторое оживление, но мужчина поднял руку, и все стихло.

— То, что нас тринадцать, получилось потому, что двух предполагаемых участников я не пригласил по некоторым соображениям. Мы не делаем ничего предосудительного, не организовываем заговоры, но нас волнует, что происходит в стране, в каком направлении она движется после смерти Ильича. Большинство из нас занимают значительные посты, но все равно являются лишь винтиками громадной машины, которая называется государством. О цели нашего собрания я говорил с каждым лично, все присутствующие информированы. Речь идет о создании тайного общества, братства, которое проповедует высокие нравственные принципы. Поэтому вначале я недаром упомянул об апостолах, абсолютно не претендуя, однако, на роль Христа. Наша деятельность будет подобна апостольской миссии. Такое братство уже создано в Петрограде, прошу прощения, в Ленинграде, в моем родном городе, колыбели революции. Поэтому передаю слово нашему гостю из Ленинграда, теперь уже москвичу. В целях конспирации прошу тех, кто не знаком, обменяться прозвищами, не называя настоящих имен. Достаточно, что всех знаю только я. Итак, предоставляю слово Профессору.