Весна с детективом - Елена Ивановна Логунова

подняться. Люди в форме направлялись в их сторону, и он сказал, что уехать сразу не получится, нужно рассказать обо всем, что они знают. Ведь, наверное, будет следствие.

«Да, наверное, - мысленно согласилась Вика. - Следствие будет, хотя оно ничего и не даст. И она, Вика, расскажет о том, что случилось вчера. Но это будет в последний раз, когда она заговорит об этом. А больше никогда, ни за что не станет вспоминать о произошедшем.

И о Ягодном не вспомнит, и о мертвой деревне Студеное.

И про Даню со Стасей вспоминать не будет, чтобы ненароком не вызвать их из той тьмы, в которой они теперь обитают».

Марина Крамер

Кровные узы

Квартира напоминала музей, и следователь Вадис даже замерла на пороге, осторожно посмотрев под ноги, - сапоги промокли в апрельской жиже, с них текло. Но дорогой паркет в коридоре был уже затоптан, в комнаты вели грязные дорожки следов.

«С ума сойти… как теперь разобраться, где чьи?» - подумала Олеся, пробираясь в комнату, где, судя по звуку голосов, работала опергруппа.

- Заходи, Олеся Ивановна, не стесняйся, - не поворачивая головы, пригласил криминалист, осматривавший распростертое на полу тело пожилого мужчины в бархатной домашней куртке. - Смотри, как тут у нас красиво. Люблю богатые квартиры - и пахнет в них приятно, и интерьеры, как в Эрмитаже, да и труп чистенький, туалетной водичкой благоухает - это тебе не бомжа на теплотрассе осматривать.

- Евгений Семенович, вам бы все шуточки шутить, - обходя эксперта, заметила Олеся. - Причину смерти можете назвать?

- Ты еще номер банковского счета спроси. Но на первый взгляд дядю сперва долго уговаривали отдать нажитое - заметь, при помощи грубой физической силы и различных не предназначенных для мирной беседы средств, - а потом незатейливо свернули ему шею. Работал, Олеся Ивановна, человек, который хорошо владеет руками.

- Почему вы, Евгений Семенович, ни слова в простоте не произносите? - вздохнула Олеся, аккуратно садясь на темно-зеленый диван и вынимая протокол осмотра места происшествия. - Так бы и сказали: потерпевший убит после продолжительных пыток.

- Ну, ты сама не глупая, напишешь в протоколе, как вас в Школе милиции учили, - отмахнулся эксперт. - Как отец-то?

- Нормально. Пытается вставать, но пока не особенно удачно. Нам рекомендовали хорошего реабилитолога, Максим из кожи вон лезет, чтобы денег найти.

- Интересно, где может найти денег сотрудник СОБРа? И когда ему их искать, если уж на то пошло?

Олеся пожала плечами. Брат не любил распространяться на эту тему, но его все чаще не бывало дома по ночам, даже если он не дежурил. Олеся думала, что Максим наконец-то влюбился и пропадает у женщины, в конце концов, ему уже тридцать четыре, даже отец начал намекать, что неплохо бы и внуков увидеть.

Отец Олеси, полковник милиции, пострадал несколько лет назад при пожаре в здании Управления, спасая подчиненных. Когда огонь отрезал ему путь к выходу, Иван Валерьевич Вадис выпрыгнул с третьего этажа, но неудачно приземлился и повредил позвоночник. Полгода в больнице, потом реабилитационный санаторий, затем - инвалидная коляска и неутешительный прогноз. Но Иван Валерьевич был не из тех, кто сдается, а потому упорно работал над собой, превозмогая боли в позвоночнике.

Максим, старший брат Олеси, сотрудник СОБРа, оказался в семье главным добытчиком - подрабатывал где мог, да и Олеся старалась посильно помочь, занималась переводами, сидела ночами над чужими текстами. Она хорошо знала английский и довольно неплохо - испанский, потому время от времени находила заказчиков в Интернете и, посидев пару ночей со словарями, могла внести в семейный бюджет лишнюю копейку.

На личную жизнь времени не оставалось - отец нуждался в уходе, хотя страшно от этого раздражался, да и вообще, когда в доме двое мужчин, а сама ты следователь, его не так много.

- Вы так и будете светские беседы вести или мы все-таки поработаем? - В комнату вошел коренастый, коротко стриженный мужчина лет тридцати пяти, на ходу вытирая руки влажной салфеткой. - Фу, зараза…

- Ты, Феденька, салфеточку где одолжил? - поднял голову эксперт.

- Да не бойся, Семеныч, не из твоих запасов. Соседка дала. Какой-то козел все звонки на площадке дерьмом вымазал, чтоб его пронесло…

- Ну, похоже, с ним это уже случилось, - невозмутимо заметил Евгений Семенович, - а ты в чемодане флакончик коричневый возьми, там спирта немного есть, обработай руку-то. И постарайся до конца дня без рукопожатий обойтись.

Олеся фыркнула, закрыв лицо папкой, на которой писала протокол. Федор сделал вид, что заметил ее только сию минуту:

- О, а у нас тут Олеся Ивановна работает… здрасте, барышня. Ну, что вы обо всем этом думаете?

- Думаю, Федор Ильич, что это убийство укладывается в схему совершенного две недели назад в области. Там, если помните, тоже старичку-коллекционеру кто-то шею свернул.

- Ну, господина Канунникова я бы коллекционером-то не называл, погорячились вы. - Федор кивнул на распростертое тело. - Это все-таки крупный антиквар, специалист. А дедок в области - так, любитель.

- Хорош любитель! - вмешался эксперт, поворачиваясь к Олесе и глядя на нее укоризненно, словно это она назвала убитого любителем, а не капитан Мезенцев. - Да у этого любителя подлинников разных художников было штук двадцать - вы опись-то вспомните, которую в столе у него нашли.

- Евгений Семенович, так я разве против? Я к тому, что способ убийства похож. Возможно, одни и те же люди работали, - сказала Олеся и почувствовала, как краснеет, - Мезенцев смотрел на нее в упор, и от этого взгляда ей хотелось снова укрыться за папкой.

- А почему вы думаете, что убийц несколько? - поинтересовался капитан тоном строгого экзаменатора.

- Потому что и там, и здесь следы обуви как минимум двух человек. - Олеся указала ручкой на обведенные экспертом следы у окна и у дивана, на котором она сидела. - Видите? И опять размер ноги маленький, тридцать девятый - для взрослого мужчины довольно редкий, согласитесь?

- Может, баба?

Олеся поморщилась:

- Ну, почему сразу баба? И вообще… есть слово «женщина», чем оно вам не нравится?

Эксперт, внимательно слушавший их диалог, вдруг хихикнул:

- Олеся Ивановна сегодня что-то подозрительно к словам восприимчива. Мне, понимаешь, за черный юмор замечание сделала, тебе, Феденька, за лексикон…

- Феминизм шагает по планете… - Капитан присел на корточки и принялся