Цезарь Каскабель - Жюль Верн

Сомневаться больше было нельзя — льдина плыла к северу, по течению Берингова пролива…

Как и следовало ожидать, буря эта страшно взволновала всех обитателей порта Кларенс, которые беспокоились за судьбу семейства Каскабель.

Но как могли бы они им помочь, раз вскрытие льда прекратило всякое сношение между обоими берегами пролива?..

Иначе обстояло дело в порту Нумане, где два русских сыщика, уехавшие за двое суток до отбытия труппы, сообщили об этом отъезде. Они тоже беспокоились, но совсем не из чувства симпатии. Они должны были арестовать графа Наркина, как только он ступит на сибирский берег… Но, очевидно, граф погиб во время этой бури вместе со всей семьей Каскабель.

Три дня спустя сомневаться уже было нечего, — течением прибило к берегу два лошадиных трупа.

Это были Вермут и Гладиатор, составлявшие единственную упряжку циркачей.

— Хорошо, что мы перебрались раньше через пролив, — сказал один из сыщиков.

— Да, — отвечал другой, — но жаль, что не удалось наше дельце!..

Глава третья

НА ЛЬДИНЕ

Могли ли несчастные, бывшие в таком отчаянном положении 27 октября, питать хотя бы самую слабую надежду на спасение? Плывя по проливу, они все-таки могли надеяться, что их прибьет к берегу… Но нет, течение несло их прямо в открытый океан.

Что же станется с льдиной в Ледовитом океане, если она не расколется и не растает? Затеряется ли она где-нибудь в арктических морях или же, подгоняемая восточным ветром, пристанет к Шпицбергену или к Новой Земле? В последнем случае возможно было бы, ценою большого труда и терпения, добраться до материка.

Этот исход пришел в голову Сергею Васильевичу. Он говорил об этом с Каскабелем и Жаном, пытливо вглядываясь в то же время в горизонт, затянутый туманом.

— Друзья мои, мы подвергаемся громадной опасности, так как каждую минуту льдина может расколоться, а мы лишены возможности покинуть ее.

— Это самая большая опасность? — спросил Каскабель.

— В настоящее время — да! — отвечал Сергей Васильевич. — Как только наступит мороз, опасность эта уменьшится и даже совсем исчезнет. Совершенно невозможно, чтобы в это время года и в этих широтах мороз не наступил через несколько дней.

— Вы правы, месье Серж, — сказал Жан. — Ну а если льдина устоит?.. Куда она направится?

— По моему мнению, не особенно далеко. Она не замедлит пристать к какому-нибудь ледяному полю. Как только море опять замерзнет, мы постараемся добраться до материка и будем продолжать намеченный нами маршрут.

— А чем заменим мы наших потонувших лошадей? — спросил Каскабель. — Ах, мои бедные лошадки! Мои бедные животные! Эти верные слуги были членами моей семьи. Знать, что я виновен в их гибели… Это ужасно!

Каскабель никак не мог утешиться. Отчаяние его было безгранично. Он уверял, что по его вине произошла вся эта катастрофа. Ну видел ли кто когда-нибудь, чтобы лошади шли по морю?.. Он горевал больше о лошадях, чем о том, что с ними самими будет без этих лошадей.

— Действительно, в тех ужасных обстоятельствах, в которых мы очутились благодаря буре, — сказал Сергей Васильевич, — потеря лошадей — непоправимое несчастье. Еще мы, мужчины, можем перенести и лишения и усталость. Но Корнелия Каскабель, Кайета и Наполеона, обе почти дети, что будут они делать, когда мы покинем «Красотку»?

— Покинем? — вскричал Каскабель.

— Да, нам придется покинуть ее, — подтвердил Жан.

— Да! — сказал Каскабель, угрожая себе собственными кулаками. — Так мне и надо! Это мне наказание за то, что я предпринял это путешествие!.. Ехать этой дорогой в Европу!..

— Не падайте духом, друг мой, — обратился к нему Сергей Васильевич. — Взглянем смело в лицо опасности. Это единственное средство преодолеть ее.

— Ну, отец, — прибавил Жан, — что сделано, того уже не вернешь. Не обвиняй себя в неосторожности и постарайся вернуть себе прежнюю энергию.

Но никакие увещевания не действовали на Каскабеля: его вера в себя получила страшный удар.

Тем временем Сергей Васильевич при помощи компаса старался точно установить направление течения. Этим наблюдениям он посвятил те несколько светлых часов, которые принес день.

Работа была нелегкая, так как невозможно было найти исходную точку. Впрочем, по ту сторону пролива море на большом протяжении казалось чистым от льда. При такой ненормальной температуре арктическое море не может совсем замерзнуть. Только в проливе, где встречаются два течения, вода замерзает, и образуется ледяное поле между двумя материками.

Результатом тщательного наблюдения явилось убеждение, что льдина подвигается к северо-западу. Это происходило, вероятно, оттого, что течение заворачивало в этом месте к сибирскому берегу, возле параллели полярного круга.

В то же время Сергей Васильевич окончательно убедился в том, что продолжавший свирепствовать ветер дул с юго-востока.

Убедившись во всем этом, Сергей Васильевич подошел к Цезарю Каскабелю и сообщил ему, что обстоятельства улучшаются, чем немного успокоил главу семьи.

— Да, — ответил тот, — хорошо уже и то, что мы идем по тому направлению, куда нам именно и нужно. Но какой крюк нам пришлось бы сделать!.. Ах, какой крюк!

Путники начали устраиваться по возможности удобнее на своем плывущем островке. Прежде всего решили, что помещаться они будут по-прежнему в повозке, так как там они были все-таки защищены от ветра.

Корнелия, Кайета и Наполеона пошли в свое отделение и занялись стряпней, о которой вот уже сутки никто не думал. Обед скоро был готов, и если не слышно было обычного смеха и веселых разговоров, то по крайней мере все подкрепили свои силы. Ведь с момента отъезда с островка Диомида все страшно измучились.

Так прошел день. Буря продолжала свирепствовать с ужасающей силой. Появились чайки и буревестники, вполне оправдывающие свое название.

Следующие дни: 28-е, 29-е, 30-е и 31 октября не принесли с собой никакой перемены. Восточный ветер бушевал по-прежнему.

Сергей Васильевич тщательно исследовал форму и величину льдины. Она была вроде неправильной трапеции, длиною от ста до ста тридцати метров и шириною около тридцати. В середине эта трапеция немного возвышалась. На поверхности не было заметно ни одной трещины, хотя иногда были слышны глухие потрескивания. По-видимому, льдина была очень прочна, по крайней мере до сих пор не заметно было, чтобы она пострадала от толчков.

С большими усилиями оттащили «Красотку» на середину. Там укрепили ее при помощи кольев, и теперь можно было быть уверенным, что ветер не опрокинет ее.