Циклопы - Алексей Бергман

"Я бы на ее месте, не поверил ни единому слову, — советовался Боря с генералом. — Я никак не могу доказать Зое, что я — есть я. Борис Завьялов, а не чокнувшийся маразматик генерал. Прости, Лев Константиныч… Как доказать, что в моем теле сидит Кеша? История Жюли…, это вообще — полнейшая шиза!"

Путем нешуточных размышления, два внутренних собеседника постановили: приступать к рассказу следует не с Зои, не с ее мытарств. Подбираться к сути надо постепенно, на чужом примере, как бы подготавливая исподволь.

…Завьялов завел слепую, измученную девушку в гостиную генеральского дома. Усадил в кресло, укрыл колени пледом. Сел напротив.

Поглядел на Зою. И почувствовал, как брови уползают вверх, а голова раскачивается: все снова выглядело нереальным, фантастическим и диким. Придуманное, подготовленное к речи вступление, как будто заставило его вновь взглянуть на ситуацию со стороны, понять — как жутко, зыбко, сумасшедше выглядят события последних суток!

Он сам готов поверить, что происходящее с ним — сон и пьяный бред! Что он чего-то нажрался, наглотался — глючит наяву! Что вскорости прибудут санитары, замотают Борю Завьялова в смирительную рубашку… Через пару дней Леля с передачкой в психушку наведается. Положит холодную ладонь на потный лоб…

Как, следуя из этих ощущений, можно доказать кому-то, что ты не бредишь и тебе нужно верить?

КАК?!

Когда ты сам не веришь в собственную здравость!

…- Зоя, меня зовут Борис Завьялов. Вчера вечером я очнулся в морге. В чужом теле. В том, которое вы видели в "Золотой Ладье". Помните?.. Я разговаривал с Жози, когда она сидела на моем прежнем теле.

Зоя вжалась в спинку кресла, ее пальцы судорожно вцепились в подлокотники. Завьялов продолжал говорить, рассказывать об интеллектуальных путешественниках из будущего, отлично понимая, что девушка считает себя пленницей опасного умалишенного. Лицо Зои искажал непередаваемый, запредельный ужас. Она не верила — н и е д и н о м у с л о в у.

Завянь и сам бы не поверил, будь он на ее месте.

— Зоя, я никак не могу вам доказать, что я не вру. Вы считаете, что я ненормальный дрессировщик, подменивший вам собаку, да?

Зоя судорожно кивнула.

— Я предлагаю вам эксперимент. Пожалуйста, любым приказом, любыми словами, попросите мадам Жюли что-нибудь прогавкать.

Шокированная девушка не смогла даже что-то прошептать. Сидела, окостеневшая как статуя, боялась шевельнуться.

— Пожалуйста, Зоя, — повторил Борис. — Отдайте, какое угодно приказание сами. Вы должны быть уверены, что я не передал Жюли сигнал, она и так все понимает.

— Пусть…, пусть протявкает собачий вальс.

Завянь не успел даже запереживать относительно того — а знает ли француженка мотивчик?! А Жюли уже бодро лаяла.

Судорожно напряженные пальцы девушки слегка расслабились.

— Зоя, — улыбнулся Завьялов. — Вы можете попросить о чем-то мадам Капустину и на французском.

— И на немецком, и на английском и еще на двенадцати языках, — горделиво вставил месье муж.

Зоя произнесла фразу на немецком языке.

Жюли спрыгнула с мужниных рук, подошла к девушке и положила невесомые лапки на ее колено.

Борис решил, что уже достаточно продемонстрировано. Наклонился к Зое, проговорил:

— Вы нам верите?

— Да, — негромко ответила Карпова. — Я вам верю. — Помолчала одну секунду. Доверчиво хлопнула ресницами: — А теперь, если вы закончили, пожалуйста, отвезите меня к папе.

Завянь отпрянул и вскочил. В голове его гремел генеральский рык: "Покажите мне идиота, назвавшего блондинок — у с т у п ч и в ы м и!!!" Борис выскочил из комнаты, руки сами собой потянулись к папиросам и зажигалке…

Не добежав до крыльца, Завьялов промчался обратно в комнату, схватил Зою за грудки — тонкая холстина курточки жалобна затрещала! — и подтащил незрячее лицо к своим глазам:

— ТЫ!! Тварь, что сидит внутри!! Если ты сейчас же не вернешь ей зрение!! Клянусь!! Я отвезу ее в город, выброшу напротив отделения милиции!! Сам поеду на Кипр вместе с собакой и Капустиным! Я выберусь! А ты подохнешь в этом теле, заколотая в психушке лекарствами!! Тебе, тварь, мозги выжгут электрошоками!!

Блеф неожиданно подействовал.

Зоя моргнула. С крайне близкого расстояния Завянь увидел, как запульсировали, расширились зрачки…

— Я вижу? — потрясенно спросила Зоя. — Я ВИЖУ?! Снова — вижу!!!

Зоя начала озираться, разглядывать светлую квадратную гостиную, радовалась каждому предмету: ощупывала, оглаживала, ласкать его взглядом…

Потрясенный не менее девушки Завянь оглянулся на Кешу и Жюли. Испытывающий, напряженный вид стилиста ему очень не понравился. "Ты что, Кеш?" — одними губами спросил Завьялов.

Иннокентий мрачно покачал головой.

Борис успел лишь немного удивиться, как кошмар вернулся вновь:

— Я ничего не вижу!!! — завыла, забилась в его руках Зоя. — Я снова ничего не вижу!!! — внезапно ее голос захрипел, сорвался, с губ слетела фраза на непонятном языке…

Завьялов обессилено отпустил куртку, девушка тут же рухнула обратно в кресло. И зарыдала.

— Борис Михалыч, выйдем, — вставая с дивана, придерживая Жюли, сказал Иннокентий.

Завянь погладил Зою по плечу, шепнул "мы не на долго", но девушка стряхнула его руку. Закрыв лицо ладонями, Зоя плакала навзрыд.

"Ну, тварь…, - подумал Боря, — дай время — за все ответишь".

Папиросный лимит был исчерпан еще утром, но нервы требовали: Завьялов уничтожил беломорину за три затяжки. Между первой и второй спросил у Иннокентия:

— Что эта тварь сказала?

— Циклоп предупредил, что если мы еще раз попробуем на нее надавить, она отключит почку.

— Сука. Это все же женщина, Капустин?

— Не уверен. Вероятно.

— А почему она вернула зрение хотя бы ненадолго?

— Не знаю. Могу предположить, что первоначально растерялась. Или…, на время отпустила зрительные нервы, взяла под контроль речевые центры, чтобы разговаривать за Зою… Не знаю я, Борис Михайлович, не знаю! Одно могу сказать — как только Зоя Павловна прозрела, я перепугался до смерти! Подумал, что террористка уже взялась за что-то более важное, чем глаза, и Зоя сейчас же рухнет! Потеряет сознание от боли или недостатка кислорода!

На руках Капустина подпрыгивала Жюли, супруга явно хотела обратить на себя внимание и что-то сообщить.

— Ты хочешь к компьютеру? — догадливо спросил стилист.

Собачка тявкнула, закрутила хвостом.

— Идите, братцы, в кабинет, — вздохнул Завьялов. — Я к Зое. Попытаюсь как-нибудь утешить.

Прекрасная солнечная погода, раззолоченный солнцем тихий сад выглядели инфернальной насмешкой над измочаленными, издерганными людьми. Борису казалось, что он присутствует полноценным зрителем на кино-формате будущего. В настоящем, реальном времени Бориса Завьялова — такого быть не может!