Профессиональный оборотень - Галина Черная

Надо признать, что уходили мы на хорошей скорости. Когда уже шли по лесу, я заметила, что агент 013 опасливо озирается по сторонам, вероятно предчувствуя скорую встречу с душой собрата.

– Мы даже не спросили, как его зовут, – вспомнила я.

– Кого, кота? – спросил Мурзик, заметно нервничая. В лесу и вправду было жутковато, кусты подозрительно шуршали, кто-то перекликался противными голосами, деревья-исполины уходили ввысь, и даже неба не было видно.

– Нет, мужичка, который так душевно к нам отнесся, – пояснила я и тут увидела просвет между деревьями. Почувствовав огромное облегчение, мы втроем дернули туда, кот даже чуть не «уронил» меня на опавшую листву – так рванул с места, проскочив у меня между ногами. Споткнувшись, я успела увидеть два ярко горящих огненно-красных глаза – на маленьком пенечке сидело какое-то рогатое существо. Но видение длилось всего мгновение – глаза исчезли.

Выбравшись из лесочка, мы увидели раскинувшуюся прямо за опушкой деревушку, за ней – кладбище, причем два. Разбросанные в художественном беспорядке избушки из потемневшего дерева, колодец, огородики, все, как на картинках. В первой же избушке нас накормили, сдали угол и сказали: живите, сколько хотите. Это свидетельствовало не столько о радушии местного населения, сколько о наличии у нас царских червонцев. Было и серебро, конечно, но Алекс, к большому недовольству кота, мелочиться не любил. Я тоже считала, что казну надо полностью передать в бережливые лапы агента 013, чтобы у Алекса не было возможности, пока тянется дело в этой деревне, покупать местным красавицам пряники и конфеты. Вполне вероятно, что он и не собирался баловать незнакомых девиц, но все равно не мешало подстраховаться.

Изба, в которой нас приветили, была обычным жилищем крестьянина (ну, может, если с натяжкой, то среднего крестьянина), живущего в российской деревне второй половины девятнадцатого столетия. Именно так я представляла убранство русской избы еще по Некрасову, хотя не припомню, есть ли у него где-то подобное описание. Ну да ладно, может, в музее видела? Главное, что мне выделили место на печке, а командору на полатях. Я быстро прикинула себе, что спать на раскаленной за день печи да в летнюю жару – удовольствие ниже среднего, и быстренько поменялась с Алексом. Ночью я ему все равно спать не дам, одеяло стащу или нос сажей вымажу – фантазия у меня богатая…

Нашими хозяевами оказалась семейная пара лет шестидесяти на двоих, у них еще был сын чуть младше меня. Слава богу, что не дочка, а то бы я испереживалась из-за Алекса. Вспомнить хотя бы Францию или Чукотку… Буквально как мухи на мед липли там на него всякие разные девицы, пытаясь соблазнить. Так что тут нужен глаз да глаз! Ведь ни один мужчина не сможет бесконечно сопротивляться. Кстати, зачем ему общаться с другими девчонками, если он меня любит?! Сам признавался, когда оставлял замерзать в снежной яме во время нашего последнего дела на Крайнем Севере.

Мы ужинали за общим столом: вареная картошка в чугунке, пироги и малиновый кисель. Естественно, всю свою провизию мы предоставили в общий котел – люди здесь не слишком богатые, а мы не жмоты. Потом хозяйка убирала со стола, а Алекс плел подробности истории его возвращения с театра военных действий в Средней Азии, но все это было довольно скучно слушать.

Про меня же он сказал, что зовут меня Алия, я его невеста и он меня сосватал в одной очень отсталой и малограмотной семье в далеком таджикском ауле. Когда же обнаружил, что русским я не владею, обучению не поддаюсь и к тому же страшно глупа, как говорится, было уже поздно! Хотя особого значения это не имеет, ведь брал он меня не для того, чтобы говорить со мной о новейших тенденциях современной философии, а как незаменимого работника в хозяйстве. Потому как общеизвестно, что таджички трудоспособнее тягловых волов, и теперь у них на Дону пошла мода на восточных жен.

Пока он нес всю эту шовинистическую белиберду, я грозно хмурила брови и делала страшные глаза, но все было без толку. Орлов не обращал на меня ни малейшего внимания, обсуждая с хозяином вопрос, кто лучше и быстрее может вспахать поле – русская женщина или восточная. Лошадь с плугом в противовес не шли… А мне не оставалось ничего другого, как уйти к коту на печку, ведь я «не владела языком» и словесного протеста выразить не могла. Играя с агентом 013 в пятнашки, мне удалось краем уха уловить, что теперь они говорят о колдуне.

– Ох, совсем он нас замучил, лютый, – вздохнув, сказал Семен (так звали нашего хозяин). – Жениха с невестой прямо на свадьбе и заколдовал, ровно дети малые стали. Мор на нас напустил – болеют люди, другие уже отдали богу душу. В деревне все ладанки стали носить, святой водой умываются, свечи в церкви ставят, а толку-то и нет…

– Да как же он появился у вас? – крутил усы Алекс.

– А были у нас соседями муж с женой, Иван да Марья, да брат ейный Петро, да дед с бабкой, да племянник ихний. Вдруг как стали помирать один за другим, один за другим, да все беспричинно! Ага, мрут как мухи, мы даже считать не успевали. Хотя один-то остался, Глеб. Но не здесь – его в солдаты забрили, кудыть в Азию, шаха воевать. Дык ведь и ты там тоже за царя и Отечество кровь проливал… Ну а он сбежал со службы своей. Два раза приходили от пристава его искать, да мы-то его, почитай, годка три уж не видали. В общем, дом у них опустел, обветшал, и вдруг объявился у нас в деревне мужик какой-то. Назвался Митрием и спросил, куды подевалась Иванова семья, сказал, что он-де сын его. Дескать, батюшка еще в малолетстве отдавал знахарю какому-то на учебу. Вот и мотался он с энтим знахарем по заморским странам, да, вишь, на родину потянуло… От Глеба-то вестей нет, ну и поселился Митрий в опустелом дому с соизволения старосты нашего и всех жителей деревни. Знали б мы тогда, кого к себе пускаем… Ведь все рады были. Люди-то у нас приветливые. А тока начались с его поселения дела лихие, нехорошие… Теперича вот не знаем, что и делать с этой напастью. Кто говорит, что упырь энто, а кто – и что колдун заморский!

Да, похоже, здесь вся деревня была напугана, успешно приближаясь к панике. Но утро вечера мудренее, мы легли спать. Я тут же уснула у себя на полатях, укрывшись одеялкой в стиле «фолк», совсем позабыв о том, что собиралась по ночам изводить Алекса, мирно проспавшего эту ночь, даже не подозревая, что ему грозило.

Наутро, когда я проснулась, в избе оставалась только наша команда. Хозяева, по всему видать, спозаранку ушли в поле работать, оставив нам завтрак на столе. Я довольно бесцеремонно растолкала Алекса, а кота, спавшего на краю печки, просто дернула за хвост. Ну не ждать же, когда они соизволят проснуться, утро давно! Конечно, пришлось выслушать добрые слова от моих коллег, но уснуть они уже больше не могли.

Умывшись, Алекс (кот такой «глупой» привычки не имел – умываться перед завтраком) присоединился ко мне за столом. После каши с молоком мы отправились гулять по деревне, вызвав всенародное любопытство… Уж больно компания у нас была колоритная – кот, причем необычайно здоровый, донской казак и настоящая таджичка! На этот раз я категорически отказалась ходить на веревке, хотя в принципе никто особо и не настаивал.

По ходу дела мы обсуждали, с чего начать и как будем действовать. А так как кот и я должны были притворяться немыми, говорил один командор.

– Есть несколько способов распознавания вурдалака… Конечно, если он не колдун, а действительно вурдалак, – начал он, создавая впечатление контуженного казака, разговаривающего с самим собой. – Первый, но очень надежный. Носить с собой зеркало и тыкать каждому в лицо: упырь не отразится! Тут его можно брать, но этот метод основан на исключительной неожиданности. Как только вурдалак заметит и поймет, что к чему, он может мгновенно превратиться в уже проверенного.

Мы резонно покивали. Профессор все рвался вставить словечко, но прикусывал язычок – приходилось соблюдать конспирацию.

– Второй способ. Найти свежую могилу – пустую или с неразложившимся трупом. Второе было бы лучше, потому что на этом наша операция логично закончилась бы. Вурдалака мы бы тут же сожгли – это самый верный путь. Хотя, если бы он был обыкновенным упырем, можно было бы поступить проще – вместо банального осинового или рябинового кола просто вбить железный гвоздь в череп. Почти всегда помогает. Или отрезать голову и положить ее у упыря в ногах – тоже оправдывало. В конце концов, самое простое – это перевернуть его в могиле лицом вниз. Проснувшись, вампир начнет рыть землю, тем самым только все глубже закапывая себя. Ведь он-то будет думать, что подгребает вверх.

Вот умора! Как представлю себе, не могу удержаться от глупого хихиканья, хотя все равно немножко жалко доверчивого упыря.

– А как мы отыщем его могилу? Если пустой не окажется, так не перекапывать же все кладбище, тем более их тут два, – логично заметила я. Мы к этому времени уже вышли за околицу и приближались к старому кладбищу, а деревенские жители вдруг все куда-то пропали. Пока Алекс открывал рот, Мурзик успел влезть с ответом. Ведь, как известно, дольше необходимого коты молчать не могут – лопаются…