Ловушка для химер - Андрей Стригин

Он ведёт мимо оранжереи. В зале за стёклами, виднеются растения напоминающие лианы, деревья в сосульках-плодах, стебли, в мясистых, источающих прозрачный сок, листьях и многое другое — загадочное и необычное.

Подходим к лифту, он усаживает меня на диван, и кабинка ухает вниз с серьёзной скоростью. Вскоре останавливаемся, выходим и оказываемся в плохо освещённом зале. Но на этот раз вспыхивает дополнительный свет и всё тонет в молочном сиянии. В центре зала крутится планета. Как зачарованный смотрю на неё, я уверен — это Земля, но не узнаю её, континенты, океаны — всё не так. Но это Земля! Внезапно поверхность приближается к глазам и перед моим взором возникает уродливый разлом земной тверди. Заглядываю глубже, ужасаюсь, некто, нечеловеческой природы, грызёт туннели, и целая орда кошмарных существ их мигом заполняет.

Внезапно меня словно выталкивает из зала, и оказываюсь на улице. Произошли разительные изменения. Очень холодно, дует свирепый ветер. Я цепляюсь за натянутый трос и иду по замёршему океану. Колючий снег бьёт по лицу, ладони скользят по обледеневшему канату.

Неожиданно понимаю, не снежная буря заметает всё вокруг — это замёрзший углекислый газ. Атмосфера планеты вымораживается, оседая на поверхность в виде льда и снега. Безудержное горе всколыхнулось в груди, я понял, живых нет, все погибли и та женщина тоже, слёзы катятся из глаз.

Пробуждаюсь от толчка в бок, с трудом открываю мокрые глаза, рыдания ещё срываются с губ.

— Ты, чего, Никита, плохой сон? — встревожено спрашивает Аскольд.

Оглядываю притихших людей: — Да, — соглашаюсь я, — и место здесь поганое, уходить нужно.

— Куда уходить, сдурел? Ночь! В лесу масса хищников!

Отрываю кусочек слегка подгоревшего мяса, жую, пытаюсь почувствовать вкус, сомнения раздирают меня. Да, сон плохой, не просто плохой, ужасный, но всё-таки сон.

— Хорошо, мы останемся до рассвета, но костёр необходимо затушить и соблюдать идеальную тишину.

— Насекомые наползут, — князь Аскольд палкой выпихивает крупного слизня.

— Хорошо, — вздыхаю я, — оставим маленький огонь… подальше от края, чтоб его не заметили со дна разлома.

— Да кто там может жить? — с сомнением произносит Аскольд. — Дно полностью заполнено каким-то газом, и аммиаком ощутимо попахивает, в такой атмосфере не выживет ни одно существо.

— Может ты и прав, — вздыхаю я, — но у меня есть ощущение, на дне что-то ползает.

— Какой бред… извини, Никита, — Аскольд в задумчивости сжимает в ладонях свою бородку.

Ночь в самом разгаре, я не сплю, слежу за огнём, что бы сильно не разгорался, заодно сменил на посту Аскольда и, с помощью палки, борюсь с наглыми членистоногими, эти твари совсем обнаглели, и не раз приходится стрелять из лука по крайне агрессивным особям.

Все спят. Семён негромко похрапывает, прижимая к себе волчьего приёмыша. Князь Аскольд чутко спит, облокотившись на стену, но я знаю, только щёлкну пальцами, и он уже будет держать лук с отведённой тетивой. Охотники тоже непростые люди, приглядываюсь за ними, они не делают, ни одного лишнего движения, как один крепкие, жилистые, общаются без панибратства. К моей радости, никто не храпит, спят как младенцы.

Огонь едва горит, но я прекрасно вижу в темноте, поэтому не тороплюсь подкладывать дрова. Слух обостряется, слышу, как ходит зверьё, хлопают крыльями хищные птицы, мелкий зверёк предсмертно пискнул в когтях совы, но всё происходит вдали от разлома, боятся его звери, шарахаются как от чумного. Любопытство обуяло меня, осторожно ползу к краю, и заглядываю вниз. Клубящийся туман колышется вровень с полом грота и, вновь я слышу, на гране подсознания, бормотания, оханья, скрежет о камни. Вглядываюсь в туман, и мне кажется, взгляд проникает сквозь него.

Наблюдаю страшные обрывы, уходящие в пропасть, а где-то на дне мелькают огоньки, они двигаются в разных направлениях. Смотрю вниз как под гипнозом. Внезапно огоньки собираются в одном месте и вскоре их — великое множество, волосы поднимаются дыбом — они смотрят на меня. В холодном поту отпрянул, князь Аскольд мигом вскакивает.

— Они нас заметили, — сдавленным голосом еле говорю я.

— Те, которые внизу, — мой друг теперь мне верит. Он без лишних пояснений поднимает людей. Поспешно раздвигаем брёвна и выбираемся наверх. Как страшно в ночном лесу! Ещё раз прислушался — бормотания, вздохи и скрежет о камни стали явственнее, неведомые твари лихорадочно лезут по отвесным склонам. Клубы тумана поднимаются над разломом, и как тяжёлый газ растекается по поверхности.

— Это их среда обитания, — во мне вспыхивает озарение. — Бегом от тумана, не дайте себе попасть в него!

Бросаемся прочь, а туман, как живой, цепляется за ноги, пахнет аммиаком, сероводородом и ещё непонятно чем.

Мы бежим, словно за нами мчится сама смерть, но может, так оно и есть. Лесное зверьё, так же уносит ноги, даже великолепный смилодон, с клыками как кинжалы, не обращает на нас внимания, он мощно раздвигает заросли, стремясь уйти от липкого тумана. Поведение у животных, как при пожаре, хищники и их жертвы бегут вместе.

Наконец мы оказываемся вне зоны клубящегося тумана, останавливаемся и пытаемся отдышаться.

— Что это было? — прислонился к дереву и вытирает пот один из охотников.

— Ловушка для дураков, — князь Аскольд беззвучно смеётся.

— Что же нам делать? — Семён успокаивает подвывающего от страха Игорька, — здесь столько хищников.

— Мы сейчас в зоне, где нет тумана и нет зверей, относительно безопасное место, — сейчас я полностью уверен в своей правоте.

— Никита, а не может быть так, существа из тумана в состоянии некоторое время обходиться без своего болота и выпрыгивать, словно лягушки на сушу, — резонно замечает Аскольд.

— Всякое может быть.

— Тогда я спокоен, ночь досыпать никто не будет, — улыбается Аскольд, он садится у толстого ствола, раскладывает стрелы, лук кладёт на колени. Я присаживаюсь рядом, повторяю те же операции. Охотники располагаются полукругом от нас, выставляют копья. Семён с мальчиком, рядом с нами, его лицо словно окаменело, ни тени страха, дубину держит так, что слышится хруст в суставах.

Так мы сидим, словно оцепенев, до боли в глазах вглядываемся в ту сторону, где клубится туман. Я чувствую, твари выползли из пропасти и сгрудились у кромки тумана, переползают с одного места на другое, ощущаю их почти физически, тревога растёт в геометрической прогрессии, мне страшно, кажется, среди полчищ, есть существа, которые могут пройти за туман — орда ждёт их.

Напряжение растёт, пространство вокруг словно сгущается, даже ветер не шумит в листве, звенящая тишина, как в немом кино.